Адаптация

но вовсе не уверена, что этого окажется достаточно.

Но одно я знаю точно – сегодня у меня будет единственный шанс, и разговор с Хиромэ во

многом пройдет так, как я себя поведу.

– Только не думай, что нам плевать, как обернутся дела, - наконец, мрачно заявил Белок и

я не сразу поняла, что высказывание адресовано мне. Насупившись, он резко спросил: – Он

хочет улететь, да?

Я огляделась – кисейцы сидели каждый сам по себе и при этом составляли нечто целое,

соединнное чем-то невидимым, но вс равно крепким. И как я раньше не догадалась? – ведь

ежу понятно, что они летят не только на праздник, а чтобы в случае чего попрощаться с бра-

том.

– Не вижу смысла это обсуждать.

– Конечно, он решит улететь! Какой у него выбор?
– Пепел.

– Если у тебя не выйдет, я не дам ему улететь. Я лучше сам на ней женюсь, - заявил Белок,

и вс было бы прекрасно, не дрогни в конце фразы его вполне уверенный голос. Понимаю,

лучше на дракона с копьем, чем с Хиромэ под венец.

– Не говори ерунды! – привычно вспылил Алой. – Ты будешь лидером. Зачем тебе такой

хвост? Такую жену на себя вешать – и добровольно?!

– Да потому что мо сердце совершенно свободно! Мне не так уж важно, кто рядом. А

ему, сам знаешь…

– Вечно вы начинаете спорить, когда спорить уже поздно. Надо было с самого начала дер-

жать эту гудронку подальше и близко на праздник не соваться! – влез и Синь. – Взяли бы наг-

раду да смылись тем же вечером! Кто вообще на праздник согласился ехать, да ещ и полным

составом?

– У меня не было выхода! – Белок.

– Теперь уже поздно, - сквозь зубы заявил Зеленец.

– Да, давайте теперь выдумывать планы, один другого нелепее. Надо же, женится он на

гудронке! Да е в…

Кисейцы как с цепи сорвались, будто долго-долго копили в себе негатив и тут вдруг ре-

шили взять да выплеснуть. Ор стоял такой, будто стая мартовских котов ночью под окном де-

лили благосклонность какой-нибудь облезлой кошки.

– Хватит, - сказала я.

Осмотрела их, ещ горячих, взъерошенных и побагровевших, и повторила:

– Хватит.

Довольно быстро наступило молчание, застывшее и местами даже виноватое, только тя-

жлое дыхание да далкий звук двигателя. Мрачные, серые лица. Я отвернулась, потому что

сложно передать словами, насколько мне хотелось сделать так же – просто заорать, разгро-

мить вс вокруг, и пропади вс пропадом!

Однако чуть ли не впервые на моей памяти таким способом ничего не добьшься.

И вот, наконец, мы прибыли. Последние полчаса на мягко передвигающемся планетарном

катере – и вот перед нами знакомое здание, кишащее гудронскими наследницами и наследни-

ками, вероятно, такими же мало управляемыми, как героиня дня Хиромэ. На крыше дворца,

оказалось, разбит сад, а я в прошлый раз даже не обратила внимания. Впрочем, тогда был ве-

чер и не такое яркое солнце, как сейчас. Кожа моментально покрылась испариной.

Стоило выйти на дорожку и протянуть руку за своим «грузом», как выяснилось (с легкой

руки встречающего персонала), что Парфен уже прибыл и готовится к вечернему приму, то

есть со спокойствием обречнного мученика терпит попытки стилистов привести его в товар-

ный вид.

Уверена, он не передумал и поэтому дату свадьбы в любом случае не назначат, но вс

же… Впрочем, пока видеться нам никак нельзя, даже случайно.

Мда… Неприятно, наверное, сидеть на месте, пока тебя пытаются накрасить и расчесать,

и думать, кем ты отсюда выйдешь – свободным человеком или беглецом без роду без пле-

мени.

К комнате гудронки меня провел лично е отец, который ради этого отвлекся от развле-

чения важных гостей. Расспрашивать ни о чм не пытался, но всю дорогу косился на манекен,

который плыл за нами, нависая сверху и мерно покачиваясь.

– Надеюсь, у тебя выйдет, - сказал он и, судя по голосу, ему уже было вс равно. Замучал-

ся, вероятно, решать проблемы, бесконечным потоком льющиеся на его бедную королевскую

голову.

Я кивнула и позвонила в звонок. Через пару минут гудронка осталась в одиночестве – ко-

роль красноречивым взглядом выгнал из комнаты всех е подружек, а она так и сидела на ка-

напе с ало-золотой обивкой, на которой аккуратно расправлено е прекрасное платье…. Хм.

Насчт последнего можно поспорить.

Я завезла в комнату силовой манекен, а король, выйдя, закрыл за собой дверь.

– Что ты тут делаешь? – спросила Хиромэ, косясь на плотное покрывало, свисающее с ма-

некена практически до пола.

– Кое-что тебе привезла.

– Что?

Не оттягивая, я взяла за край накидки и сдернула е с манекена. Сердце замерло и, кажет-

ся, совсем не билось, пока я следила за лицом Хиромэ, за малейшими изменениями е ми-

мики. Если я хоть в чм-то просчиталась, хотя бы одно малейшее несоответствие, небольшое

отклонение от цели - и вс, баллов не хватит, дело не провернуть. Проигрыш.

Побег. Тоска.

Платье и правда было шедевром. Из алых ниток, кружевное, созданное в технике ирланд-

ского вязания, когда одежду собирают из кусочков, соединяя их воздушными цепочками.

– Ручная работа, - не преминула добавить я.

– Как это? – почти шепотом спросила Хиромэ.

Я включила подготовленный ролик, где были собраны промежуточные этапы изготовле-

ния платья: руки, вывязывающие крючком одну из деталей, готовая деталь, несколько, на-

колотых на валик, потом они же, соединенные…

– Видишь? Его сделали руками. Ничего подобного нет ни у кого в Союзе. И не будет.