Адмирал Империи – 35

— Прежде всего, уважаемые господа, я хочу напомнить вам, что мой доблестный авангард и в том числе лично я обязаны своим чудесным спасением исключительно беспримерной отваге и самоотверженности моих храбрых «балтийцев», до последнего вздоха сражавшихся под моим командованием! — с жаром воскликнул Юзефович, и голос его эхом разнесся по притихшему залу. — Только благодаря их непоколебимому мужеству и верности долгу мы смогли вырваться из той преисподней! А что касается хваленой «помощи», которую вы якобы мне послали, то, по моим сведениям, та спешно собранная эскадра состояла всего лишь из одной жалкой резервной дивизии и горстки древних гарнизонных посудин позапрошлого века. Это правда? Если так, то я хочу спросить вас, досточтимые стратеги: как, по-вашему, эта горе-эскадра смогла бы переломить ход сражения и снять осаду с моего лагеря?

Командующий перевел дух и обвел тяжелым взглядом сидящих за столом, словно бросая им вызов. Те переглядывались между собой, не решаясь вступать в спор с разъяренным Юзефовичем. Но тут поднялся со своего места Павел Петрович Дессе. Сцепив руки за спиной, он медленно прошелся вдоль стола, на ходу заговорив размеренным, чуть насмешливым тоном:

— Видите ли, Карл Карлович, по нашим расчетам, объединенных сил вашего флота и присланного вам на подмогу резерва было бы вполне достаточно, чтобы снять осаду промкомплекса и даже одержать решительную победу над эскадрой вице-адмирала Красовского, — Дессе остановился и в упор посмотрел на Юзефовича. — Или вы считаете иначе, уважаемый командующий? Неужели космоморяки Балтфлота утратили свою былую удаль?

Лицо Карла Карловича побагровело от ярости. Он резко выпрямился и, сжав кулаки, прошипел сквозь зубы:

— Да как вы смеете, Дессе?! Вы хоть представляете, какие силы были под рукой у этого проклятого Красовского?! — прорычал Юзефович, сверля адмирала уничтожающим взглядом. — Да у него все экипажи сплошь были укомплектованы ветеранами, закаленными в боях с американцами, этими зубрами космических сражений! А численность его флота практически не уступала моей эскадре! Но главное — все до единого корабли противника прошли глубокую модернизацию по последнему слову техники, оснащены новейшими полями и усиленной броней! Включая после апгрейда практически неуязвимый флагман проклятой 10-ой «линейной», способный в одиночку потягаться с целой бригадой кораблей! Это же просто чудо, что я и мои храбрые экипажи сумели выстоять в этом кромешном аду и вырваться из кольца окружения…

С оскорбленным видом адмирал Юзефович в изнеможении рухнул в свое кресло, закрыв лицо руками. По залу пробежал тревожный шепот, адмиралы обменивались встревоженными взглядами. Но длилось это недолго.

— Позвольте, Карл Карлович, но так ли уж велико было численное превосходство противника, как вы тут живописуете? — вкрадчиво осведомился князь Михаил Александрович, поглаживая свою аккуратную бородку. Высокий изящный брюнет с льдисто-голубыми глазами, князь считался непревзойденным мастером военно-дипломатических интриг. — По нашим достоверным данным, под началом Красовского было от силы пятьдесят с лишним боевых кораблей. А при вас, насколько мне известно, в начале сражения находилось почти восемьдесят крейсеров, эсминцев и линкоров. Так что, как ни крути, численный перевес был отнюдь не на стороне противника…

Князь Михаил Александрович наклонился вперед и ехидно ухмыльнулся, прищурив льдистые глаза и не сводя пронзительного взгляда с побагровевшего лица Юзефовича.

— А во-вторых, господин командующий, так ли уж был непобедим этот ваш грозный вице-адмирал Красовский на своем хваленом флагмане, если, по нашим сведениям, в решающий момент боя «Екатерина Великая» первой позорно дала деру из сектора сражения, оставив свои корабли на растерзание врагу? — вкрадчиво осведомился князь, и в голосе его прозвучали откровенно издевательские нотки.

Лицо Юзефовича исказила гримаса ярости и недоверия. Он резко подался вперед, едва не опрокинув кресло, и, стиснув пальцами края стола, прошипел:

— Что за бред вы несете, ваше высочество?! Какое бегство «Екатерины Великой»? Вы бредите?

По залу пробежал нервный смешок и тревожный гул. Михаил Александрович поморщился, но не стал отступать. Откинувшись на спинку кресла, он скрестил руки на груди и процедил, глядя на Юзефовича в упор:

— Следите за своей речью, адмирал. Здесь вам не кают-компания вашего флагмана, и оскорбительный тон совершенно неуместен. Я говорю чистейшую правду, и у меня есть неопровержимые доказательства. В сражении в системе «Ряжск» Александр Михайлович Красовский самым трусливым образом удрал на своем замечательном авианосце прямо из сектора сражения, бросив своих «черноморцев» на произвол судьбы в противостоянии с кораблями 34-ой «резервной», а также прибывшими им на подмогу дредноутами контр-адмирала Василькова…

Юзефович отмахнулся от князя, как от назойливой мухи.

— Не знаю, какие у вас могут быть «доказательства», господин Романов, или Кошкин, теперь, после смерти государя-императора, даже не знаю как к вам обращаться. Так вот, я знаете ли был несколько занят в системе «Венёв», и не знаю при каких обстоятельствах и почему флагман адмирала Красовского покинул тот сектор, и сейчас речь не об этом! — отрывисто бросил он, сверля Михаила Александровича уничтожающим взглядом. — Довольно заговаривать мне зубы! Вы что же, хотите переложить всю вину за разгром нашего авангарда и гибель моих кораблей лично на меня?

— А что, разве не на вас как на командующем лежит прямая ответственность за эту катастрофу? — делано удивился князь Михаил, картинно раскрывая глаза в притворном изумлении, мстя Карлу Карловичу за его намеки на новую фамилию. — Или, быть может, передовым соединением нашего доблестного космофлота в том бою командовал кто-то другой?

Юзефович судорожно сглотнул, на скулах его заходили желваки. Криво усмехнувшись, он издал резкий, неприятный смешок и процедил, испепеляя князя ненавидящим взглядом:

— Ах, как удобно вам сейчас рассуждать о «нашем» авангарде, князь! Ключевое слово тут «наш»! А что же вы со своей хваленой дивизией не поспешили на помощь, когда «наш» авангард истекал кровью, сражаясь против чудовищного превосходившего нас врага?! Когда «наши» корабли один за другим вспыхивали под ударами и исчезали в беззвучных взрывах?! Что, слишком жалко стало свои драгоценные посудины подставлять под удар или попросту боязно?

Лицо Михаила Александровича побелело от ярости. Вскочив с кресла, он в бешенстве ткнул пальцем в сторону Юзефовича и прохрипел:

— Ты переходишь все границы, адмирал Юзефович! Немедленно возьми свои слова назад и принеси извинения, или клянусь, я…

— Что ты сделаешь, ваше в прошлом высочество?! — пренебрежительно осклабился Карл Карлович, скрещивая руки на груди и расправляя плечи. — Вызовешь меня на дуэль? Отлично, я с радостью приму твой вызов! Жду не дождусь встречи с тобой на поединке чести!

Михаил Александрович дрожал, белый как полотно, на лбу его выступили капли пота. Он судорожно сжимал и разжимал кулаки, не находя слов, чтобы ответить на вопиющее оскорбление. Но боялся продолжать конфликт, зная, что Юзефович, гораздо лучше владевший саблей непременно убьет его, коль представится такая возможность. В зале повисла напряженная пауза. Все взоры были прикованы к двум адмиралам, готовым, казалось, вот-вот сойтись в рукопашной.

— Так я и думал, — презрительно фыркнул Карл Юзефович, брезгливо отворачиваясь от растерянно молчащего князя. — Только на словах ты горазд упражняться в оскорблениях. А как до дела доходит — так сразу хвост поджимаешь.

Этого Михаил Александрович стерпеть уже не мог. Побагровев от унижения и ярости, он рванулся вперед, занося руку для удара, но в этот миг со своего места вскочил князь Никита Львович Трубецкой — давний друг и соратник Михаила Александровича, он до этого момента не вмешивался в разгорающийся скандал, но сейчас решительно шагнул вперед.