Адмирал Ушаков. Том 2, часть 1

По убедительной просьбе паргиотов и, зная, сколь ваше

сиятельство, любя отечество свое, сами цените всех тех, кои

свято сохраняют добродетель сию, я осмеливаюсь вверить участь

храбраго сего народа вашему попечению. Я не могу не

засвидетельствовать, что во всем здешнем крае не нахожу я столь

основательно твердых людей, с беспредельною приверженностью

я более желающих подданства его императорскому величеству;

но как сие по обстоятельствам невозможно, в таком случае ищут

они высочайшаго милосердия и благоволения: причислить их

к островам, прежде бывшим Венецианским, на тех же правах, на

каких останутся сии. Я не осмеливаюсь ласкать себя надеждою,

может быть, сие уже поздно, но люди сии в таком отчаянии, что

не знают, что делают. Между страха и надежды решились они

послать депутата в Санктпетербург со всеподданнейшим

прошением к его императорскому величеству! Я не мог отказать

неотступной последней их просьбе рекомендовать его в милость

и покровительство вашего сиятельства. Письмо на греческом

диалекте, от депутатов мне поданное, и перевод с оного при сем

препровождаю 1 и в надежде милостиваго вашего благоволения

с истинным и всегдашним моим к вам почтением и совершенною

преданностью имею честь быть и проч.

Вашему императорскому величеству всеподданнейше доношу:

прежде бывшие Венецианские острова, большие и малые, все

нами соединенными эскадрами от французов освобождены, кроме

острова Корфу, которой содержится эскадрами нашими в

блокаде, берега от полуострова Морей, простирающиеся к

Венецианскому заливу, также от французов освобождены; обыватели

всех оных мест столь привержены и преданы вашему

императорскому величеству, я не в состоянии описать толь великой

приверженности, какая действительно от душевного рвения их

явственна, а особо когда пришли мы с эскадрами к острову

Занте, встречены жителями оного острова так, как во

всеподданнейшем рапорте моем от 26 числа минувшего октября

объяснено, редкое гребное судно и лодка показали, на которых не

было бы российского белого флага с Андреевым крестом; когда

по надобности сходил я на берег и был в монастырях и в

церквах, от стеснившегося народа по улицам и от устраняющегося

на обе стороны нельзя было бы пройтить от чрезвычайного

крику, беспрестанно возглашающего имя вашего императорского

величества: виват Павел Петрович! виват государь наш Павел

Петрович! Генерально почти во всех домах и из окошек оных

выстановлены висячие флаги первого адмирала, несколько тысяч

таковых было видно по всем улицам на белых платках и на

холстине нарисованные андреевым крестом, также из окошек

развешено было множество одеял, платков и разных бумажных

и шелковых материев. Женщины из окошек, а особо старые,

простирая руки, многие крестясь, плачут, показывая видимость

душевных действиев, какие в них о г удовольствия происходят;

малолетних детей выносят, заставляют целовать руку у

офицеров, даже и у служителей наших. Словом, во всех островах

замечено мною в рассуждении обывателей чрезвычайная

приверженность к вашему императорскому величеству, таковой вид

наносит товарищам моим неприятность, но я всеми способами

учтивостию и ласкою их стараюсь успокоить, всех знатных

первейших жителей, приходящих ко мне, всегда посылаю к Кадыр-

бею, командующему турецкою эскадрою, для оказания такового

же ему почтения, и с просьбами, с какими ко мне приходят,

к нему также посылаю, и все дела касающиеся решим вместе

общим нашим согласием. Одно только сумнительство со мною

встретилось, когда Али-паша, командующий на берегу

турецкими войсками, разбил в Превезе французов и покусившихся

быть вместе с французами нескольких жителей, по побеждении

их в Превезе перерезаны все, кто только не попали в руки —

старые, малые и многие женщины, а достальные, которые взяты

женщины и ребяты, продаются торгом подобно скотине и

отдаются в подарки, прочие ж разбежались в разные острова

и наполнили оные стоном и плачем; которые же после

осмелились возвратиться в Превезу и с теми поступлено жестоко,

и многие лишились жизни, достальные не смеют возвратиться,

по убедительным просьбам от таковых людей писали я и Кадыр-

бей учтивые наши письма к Али-паше и для успокоения

жителей просили его всех оставшихся жителей города Превезы,

равно и взятых пленными жителей же из разных островов,

великодушно простить и освободить, но незаметно, подействуют ли

наши просьбы; все прочих мест береговые жители, прежде

бывшие в венецианском владении, видя чрезвычайные жестокости,

пришли в отчаянность и озлобление, а особо обыватели города

Парги, хотя неоднократно пашою принуждаемы были несколь-

кие люди подписать договоры, какие он им приказал сделать,

но все общество не принимает и слушать не хочет, в город

и крепость его и войски, от него посылаемые, не впущают,

подняли сами собою российский флаг на крепость и из рук его не

выпускают, неотступно просят от эскадр наших

покровительства; я писал об них к Али-паше и к ним писал, чтобы они

явились к Али-паше и просили бы его принять их в защиту и

покровительство на тех правах, какие учреждаем мы на островах;

депутаты явились к нему с покорностию, но насильным

жестоким образом принуждены написать от себя таковые договоры,