Адриана. Наказание любовью

— Попробую найти для тебя другую одежду. Твоя слишком грязная. И подумаю, что с тобой дальше делать.

— Благодарю тетушка, — Эксми хотела броситься целовать её, но та отстранилась.

— Не надо, она скоро сама сбежит отсюда и пожелает выйти замуж за того мерзкого типа и будет ублажать его и благодарить за это судьбу.

— Нет — меня затошнило от её слов.

Я снова осмотрелся в доме и с ужасом понял, мне придется жить в этой пропахшей жиром лачуге. Лучше так, чем неизвестность и компания двух озабоченных амбалов.

Лана проводила нас в маленькую комнатушку с низким потолком и маленьким кособоким окном. И показала на единственную в этой комнате кровать.

— А где моя комната? — поинтересовался я и был ошарашен ответом.

— Места вам обоим и тут хватит. Кровать большая, а вы обе тощие, — деловито рассудила тетя Эксми

Я хотел было возразить, но Эксми одернула меня и поблагодарила тетушку за гостеприимство.

Тетушка Лана оказалась женой местного палача Ликса. Палач — ремесло редкое и грязное. Если отец твой палач, то и ты будешь палачом. Если ты дочь палача, то вряд ли выйдешь замуж за порядочного гражданина. Скорее всего твоим избранником тоже станет палач.

Судя по состоянию дома и дел в семье дяди и тети Эксми. Казни в этом городке случались не часто или осужденные были не так богаты: ведь как известно после казни все личные вещи казненного переходили во владение заплечных дел мастера. Хорошим палачам родственники обреченного давали взятки за легкую смерть.

Комнат в доме оказалось всего три. В одной из них, когда-то проживал сын тетушки Макс, который теперь уехал выполнить грязную работу в соседний более процветающий городок. Именно в этой комнате нас и поселили. Во второй была спальня тетушки Ланы и дядюшки Ликса. А вот в третью комнату дверь была заперта на амбарный замок. Там палач хранил те вещи, которые не стоило выставлять на всеобщее обозрение.

Дядюшка Ликс оказался мужиком крепким хоть и худощавы. Пришел вечером домой и беззвучно жевал кашу, пока жена рассказывала что и к чему.

Лана нашла мне вполне сносное холщовое платье и передник. Впрочем, как и для Эксми.

Пару дней мы ходили собирать хворост и таскали воду из колодца в бочку на кухне. Небольшой городок Вильн вел полусонный образ жизни. В нем жили в основном старики, которым особо некуда было спешить. Детей по улицам бегало мало. И жирные голуби вальготно разгуливали по центральной площади Мне пришлось делить постель с дочерью палача. Благодаря своей наблюдательности, я заметил, что тетушка Лана вешала ключ от третьей комнаты на гвоздь, за кухонной печкой.

В третью ночь я обокрал семью палачаи сбежал. Открыл третью комнату в доме и обнаружил в ней склад разного рода вещей. Вещи были не новые, ценные и не очень. Одежда, ремни, часы на цепочках, сабля, две шпаги и мушкет. Были здесь и такие предметы роскоши как золотые украшения с драгоценными камнями.

“Странно, могли бы продать это барахло и жить побогаче?!” — подумал я. Только потом понял, что эти вещи принадлежали когда-то жертвам палача.

Теперь они им не нужны, а мне сгодятся!

С трудом преодолев брезгливость, я взял часы, пару украшений, мужскую одежду. Не новую, но неплохого качества. Сапоги, камзол, кожанные штаны и длинный кожаный плащ с меховой подбойкой. ПРихватил я и оружие: шпагу и мушкет. С утра дядя Ликс пожелает свернуть мне шею. И это будет справедливо! Правда я буду уже далеко от Вильна. Выбрался тихо на улицу, пока все спали, оседлал лошадь и отправился на Запад.

В какой-то степени было жаль расставаться с Эксми — она спасла мне жизнь и дала кров — но без неё наконец-то за долгое время чувствовал себя по настоящему свободным. Возвращаться обратно в Сендарин — дикая глупость! И я решил ее совершить.

Добравшись до ближайших скал, я полностью изменил свою внешность. Я решил, что должен стать парнем. Я взял нож и решительно укоротил волосы, вырезал челку, почти такую, же, какая у меня была год назад, собрал их в хвост на затылке. Чтобы сделать незаметной женскую грудь, не смотря на холод, я разделся по пояс и плотно обмотал ее куском материи. Надел камзол и штаны, Получилось неплохо. Теперь я почти не отличался от парня. Женскую одежду я с большим удовольствием сжег, заодно и согрелся.

По пути в Сендарин, в ближайшем городке со странным название Козья Пустынь я обменял лошадь и продав одно из украшений, закупился провиантом.

— Куда держишь путь, парень? — спросил меня перекупщик с которым я встретился в в одном из неприметных ломбардов. Мужик средних лет с косматой, нечесаной бородой.

— На Восток, в Синеокую долину, — соврал я, зная, что некоторые из перекупщиков продают информацию местным разбойничьим шайкам.

— Неплохое место, для идиотов. Слышал, там сейчас шастают отряды Южных Гиен?

— Именно туда мне и надо!

Перекупщик смотрел на меня и смеялся в усы. Не верил. От него я вышел сияя от радости и с кошельком денег. Сносно пообедав в ближайшем трактире я скоро покинул город.

Переночевал я на постоялом дворе, до которого добрался поздней ночью. Спал я в эту ночь мало. Боялся, что могут украсть вещи, так как двери в снятую мною комнату не запирались. Не выпускал из рук мушкет. Утром, когда спустился в трактир при постоялом дворе, услышал как мужики оживленно обсуждали последние новости. Стоял крепкий запах едкого арзамизкого табака, дешевого, от того вонючего. Посетителей было всего четверо. Двое бродяг, которые скорее всего искали работу в заношенной одежде. И двое путников вполне прилично одетых, в хорошие вещи. Почти как у меня..

— Недавно ко мне заезжали двое и вот что поведали, — начал толстый трактирщик, разливая пиво по кружкам. — Говорят, наш берт при смерти, а его сынок, будь ему пусто творит бесчинства разные. Налоги повысил торговцам. На востоке анархия. Банды кочевников разоряют деревни, а ему хоть бы что.

— А еще говорят, — добавил низенький и прыщавый тип. — Адриан Хаминг молится не нашим богам и мальчиков **ет.

Кровь у меня резко прилила к лицу.

— С чего это вы взяли! — не выдержал я. — Сплетни!

— Сплетни? А налоги, однако, повысили. На днях мне об этом один из поставщиков поведал, так что скоро и цены поднимутся. А про мальчиков, так об этом мне свояк расказал. Приходил к нему один придворный, интересовался мальчиками рабами, да покрасивше. Мол сам берт желает. Свояк врать не станет! — залился гомерическим смехом трактирщик. — А ты, парень, случаем не в Сендарин едешь? А то слишком смазлив.

Мужики заготали. И те двое, что прилично одеты были ко мне стали присматриваться.