Академия четырех стихий. Волшебство на кончиках пальцев

— Действительно…

В этот момент двери кабинета деда открылись, и он вышел в коридор.

— Добрый вечер, Кассандра, — поздоровался Максимилиан, неспешно к нам приближаясь. — Хорошо, что вы уже здесь.

— Ваше величество, — она присела в глубоком поклоне, и взгляд Нэта утонул в её декольте. Дед это заметил. Впрочем, как и помятый вид друга. И серьёзно сказал:

— Хочу напомнить вам, Натаниэль, что под крышей моего дома принято уважительно вести себя с дамами… Вне зависимости от их возраста и сословия.

Нэт напрягся. Он знал деда. Тот мог его преспокойно выставить из замка. Ещё и отправить в Ингалию порицательное письмо.

— Прошу прощение, ваше величество, — мрачно процедил друг. — Я вас услышал. Кассандра, вы простите меня?

— Разумеется, — небрежно сказала она, с благодарностью и восхищением глядя на деда.

— Отлично. Тогда, Натаниэль, вы можете идти в бальный зал. А вы, мои дорогие, — он обратился к нам с Кэсс, — пожалуйста, проследуйте в мой кабинет. Нам с вами нужно многое успеть обсудить. А времени почти не осталось.

* * *

Портал перенёс нас в комнату Виктора. Там царил интимный полумрак. Огневик щёлкнул пальцами — и на маленьком круглом столике с напитками и закусками зажглись свечи.

— Какая красота! — ахнула я, заметив, что стены полюбившейся мне комнаты украшали ползущие кустарники с распустившимися бутонами роз.

А под потолком порхали кентианские бабочки, осыпая нас серебристой пыльцой. Я улыбнулась, ощущая себя невероятно счастливой.

— Так и знал, что тебе понравится, — тихо произнёс Виктор и ласково поцеловал мою шею.

— Хочешь перекусить?

Я отрицательно мотнула головой.

— Тогда выпей нектар.

Я вскинула бровь, игриво спросила:

— Нектар? Теперь это так называется?..

Виктор усмехнулся, но вместо ответа подошёл к столу и откупорил бутылку, украшенную позолоченной виноградной лозой. Разлил искрящуюся розовую жидкость по бокалам.

Оказавшись возле огневика, медленно провела пальчиком по этикетке с изображением дракона. В точности, как на фамильном гербе дей Штеллемов. С удивлением прошептала:

— Сто пятьдесят лет выдержки? Надо же… Где ты его раздобыл?

Виктор обернулся, с загадочной полуулыбкой протянул мне бокал.

— Угощайся. Для моего Лисёнка только самое лучшее, — тихо произнес он, пожирая меня своими удивительными голубыми глазами.

— Спасибо, но я…

— Попробуй. Тебе точно понравится.

Я смутилась. И от его тона, и от жаркого неотрывного взгляда. Неожиданно стало труднее дышать, словно в комнате сделалось душно. И я облизала губы, немного отпила из бокала. Во рту тотчас разлился вкус чего-то нежного, сладкого…

— Вкусно, — чуть слышно ответила я, опуская бокал. — И впрямь, словно цветочный нектар…

И в этот момент губы Виктора накрыли мои. Хрустальный бокал выпал из моих ослабевших пальцев и раскололся на части, обрызгав нас. Но Виктор этого не заметил.

— Лисёнок… — хрипло прошептал он, прижимая меня к себе, поднимая на руки и бережно укладывая на постель. — Ты такая красивая… Я весь вечер тобой любовался…

Пальцы Виктора зарылись в мои кудряшки, что разметались по подушке золотыми волнами. В то время как его горячие губы скользили от моей шеи к ямочкам возле ключиц и ниже. Сдавленно охнула, когда ткань в районе выреза платья натянулась. А Виктор удовлетворённо рыкнул и продолжил меня ласкать. Длинные умелые пальцы уверенно, и в то же время томительно медленно двигались по моему телу, оглаживая, изучая каждый его сантиметр… Слишком настойчиво, слишком нежно. Не так, как прежде.

Шёлк платья заскользил вверх, и я напряглась. Запаниковала.

— Виктор, подожди. А как же Марк?

— А он не придёт, — рвано выдохнул огневик, устраиваясь между моих бедёр. — Я договорился…

Он снова поцеловал меня в губы, и я неохотно ответила. Страх нарастал, и я отчаянно соображала, что предпринять, чтобы всё прекратилось.

— Родные меня убьют…

— Не убьют. Я им не позволю, — Виктор медленно, с наслаждением укусил меня за мочку уха, а потом хрипло прошептал: — Не бойся, Миранда. Я тебя не обожгу. Обещаю.

И продолжил меня ласкать.

— Виктор… Пожалуйста…

Он нехотя остановился. Поднял на меня глаза. Голубую радужку почти полностью заволокло пламя.

— Неужели самая смелая девушка в академии меня боится? — произнёс он с улыбкой, но взгляд оставался серьёзным, внимательным.

Я закусила губу, стесняясь, не зная, какие подобрать слова. Отвернулась и выдохнула чуть слышно:

— Не тебя…

Виктор расслабился. Усмехнулся. Потёрся носом о мою шею, ласково поцеловал.

— Просто доверься мне, ладно? Я буду очень нежен…

Медленно повернулась. С затаённой тревогой глянула на него. Захотела опять попросить остановиться, но Виктор тихо сказал:

— Я очень сильно тебя хочу, Миранда… — бархатистый голос надрывно хрипел от едва сдерживаемой страсти. В голубых глазах всё сильнее, безжалостней разгоралось пламя, на шее, висках проступили огненные венки. — И больше не могу ждать…

От этих слов сердце заколотилось, как бешеное, дыхание спёрло, и я приоткрыла рот, жадно хватая губами воздух. А губы Виктора снова накрыли мои.

— Не бойся… — прошептал он, прервавшись на миг, и я поняла, что избежать близости мне не удастся. — Всё будет хорошо. Верь мне…

— Ладно… — ответила нерешительно, отчаянно давя в сердце страх, и ощутила, что Виктор улыбнулся.

Он снова возобновил свои ласки, пытаясь меня успокоить, расслабить. Но от каждого нового прикосновения меня всё сильней пробирала дрожь. Горячие пальцы скользнули по внутренней стороне бедра, потянулись вверх, и я не выдержала. Оттолкнула его, соскочила с кровати и взволнованно выпалила:

— Я не могу. Прости.

Виктор прищурился, окинул меня жестким, колючим взглядом. Пламя яростно вспыхнуло в голубых глазах, но он сделал глубокий вдох, и оно тотчас сбавило свой напор, наполовину угасло.

— Миранда…

— Я не готова, ясно?! — меня накрывала истерика.

Пальцы дрожали, в горле встал ком, на глазах навернулись слёзы, и я отвернулась. Обхватила плечи руками, стараясь хоть чуть-чуть себя успокоить.

Виктор слез с кровати, медленно подошёл ко мне, бережно обнял.