Академия Высших: студенты

Алия включила планшет и начала что-то подсчитывать, время от времени глядя в пространство отсутствующим взглядом.

– Подождите паниковать, – заговорил Бертран. – Древние в спячке, они же не проверяют печати каждую минуту. Даже если они этим занимались раньше, то за такое время это занятие им явно поднадоело.

– Бертран, – вздохнула Алия. – Реконструкция печати означает выброс энергии на планете-могильнике. Я надеюсь только на то, что реконструкции не совпали по времени. Иначе выбросы энергии войдут в резонанс, и там даже мертвецы пробудятся и пустятся в пляс.

– А вот это и есть наша самая плохая новость, – сказал декан. – Это произошло одновременно. Я проверял, между ними, то есть между Мурасаки и Сигмой, нет никакой связи. Они не могли договориться. Но они действовали одновременно. Констанция Мауриция, тебе придется выяснить у Мурасаки, под чьим воздействием он реконструировал печать. Что касается Сигмы, то видимо, с ней придется пообщаться мне. Насколько я понял из разговора с Эвелиной, она совершенно не контролирует Сигму.

– Может быть, случайность? – предположил Джон.

Все, кроме декана, невесело рассмеялись.

– Не бывает таких случайностей, – сказала Алия, с жалостью глядя на Джона. – Если ты допускаешь хотя бы мысль о совпадении, то у тебя проблемы с когнитивной сферой.

– Вот именно, – вздохнул декан, – не бывает. А теперь, когда новости закончились, подведу итоги. У нас с вами очень-очень много проблем, которые надо решить очень-очень быстро. Надо проверить могильники. Очень аккуратно проверить, без личного присутствия. И очень быстро.

– А еще, – вздохнула Беата, – мы все должны днем и ночью страстно желать одного: чтобы Древние просыпались как можно медленнее и не проверяли печати. Потому что если проверят… нам конец.

На мгновение все замолчали. Беата пожала плечами.

– Я просто озвучила то, что думает каждый из нас.

– Что будем делать с печатями? – вдруг подал голос Истебан. – И почему мы совещаемся без кураторов из первого филиала?

– Да, в самом деле, – Алия с удивлением посмотрела на декана. – Почему ты их не позвал?

Декан вздохнул.

– В ситуации, когда печати снова действуют, мне показалось опасным оставлять оба филиала без кураторов. Сейчас в первом филиале тоже проходит совет. Не волнуйтесь.

– О, – встрепенулась Констанция. – Я бы хотела узнать мнение Эвелины о том, как это произошло. Почему синхронизировалась наша парочка.

– У Эвелины нет никакого мнения, – раздраженно ответил декан. – Все задаются тем же вопросом, что озвучил Истебан. Что будем делать с печатями?

– Сломаем еще раз, – пожала плечами Констанция. – Возьмем по одному из участников реконструкции для жертвы.

– Плохой вариант, – сказал декан.

– Рабочий, – возразила Алия. – Плохой, но рабочий. Не так надежно, конечно, как если бы это были Высшие в полной силе, но печати удержат.

– На время или навсегда? – спросил Бертран.

– Как видим, ничего вечного не бывает, – сухо отозвалась Беата.

– Для начала я бы поставил охрану, надежную охрану, – сказал Джон. – Чтобы никто не совался к печатям, а мы не решим, что делать дальше. И еще устроил бы студентам веселую жизнь. Кишечную инфекцию, что ли. Пусть лежат в лазарете, пока мы ставим охрану и проводим расследование и выясняем, что к чему. Нам здесь эмиссары Древних не нужны.

Декан кивнул.

– Хорошо. Тогда идите, ставьте охрану, разбирайтесь со студентами и думайте, что делать дальше. Думайте очень быстро, потому что времени у нас мало. И подготовьте медиков к вспышке кишечной инфекции. Заболеть должны все!

– А чем будешь заниматься ты? – спросила Констанция.

– А я постараюсь прояснить обстановку в Могильниках.

– Но ты же не отправишься туда сам?

Декан неопределенно махнул рукой.

– Не переживай ты так, – Алия погладила Констанцию по плечу. – Телом больше, телом меньше…

Констанция сбросила руку Алии и посмотрела на декана, но он не ответил на ее взгляд.

Глава 17. Любимчик Констанции

Браслет на руке пиликал так, словно возомнил себя симфоническим оркестром. Мурасаки открыл глаза. Кому он еще мог понадобиться в середине ночи? Чоки сбежал от Раста? Раст сбежал от Чоки?

Мурасаки сел и протер глаза. Это была Констанция Мауриция собственной персоной. Что такого у нее случилось в ночи, что она решила поговорить с ним лично? Где он опять оступился? Мурасаки закусил губу, зажмурился, как будто вызов Констанции мог исчезнуть, если не смотреть на него. Но нет, Констанция никуда не исчезла. Она по-прежнему хотела поговорить с ним. В три часа ночи. Не прислать уничижительное сообщение. Не назначить встречу в кабинете в восемь утра. А поговорить!

Мурасаки вздохнул и нажал «ответить».

– А ты крепко спишь, Мурасаки, – сказала Констанция.

– Прячу руку с коммуникатором под подушку.

– Судя по тому, сколько времени тебе понадобилось, чтобы проснуться, твоя подушка обладает сверхзвуконепроницаемыми свойствами. В нашем мире таких материалов не существует.

– Хорошо, Констанция Мауриция, – вздохнул Мурасаки, – признаюсь, я не хотел вам отвечать.

– Спасибо за откровенность. Сколько тебе времени надо, чтобы одеться и дойти до западных ворот?

– Зависит от времени суток.

– Сейчас, – в голосе Кошмариции появились стальные ноты. – И если ты не перестанешь ерничать, то я тоже перестану с тобой церемониться, понятно?

– Полчаса, – коротко ответил Мурасаки.

– Значит, через полчаса у западных ворот тебя будет ждать такси. Нам нужно поговорить.

– Я могу прийти к вам пешком.

– Это срочно, Мурасаки, – отрезала Констанция. – Поэтому ты приедешь на такси. И твои друзья тоже. Понятно?

– Да, – убито ответил Мурасаки.

Твои друзья. Это Чоки и Раст, больше некому. И все дело, конечно же, в тех солнечных часах, не надо быть первым студентом на курсе, чтобы догадаться. Больше вместе они ничего не делали. Что же это за часы такие? Вопрос, что они натворили, даже не стоял. Раз Кошмариция вытаскивает их ночью поговорить, значит, починка часов – явно не то, что одобряют кураторы.

Мурасаки вздохнул и поплелся умываться. Посмотрел пару секунд на свое отражение в зеркале и решил, что голову он ради Кошмариции мыть не будет. Обойдется! Одеваясь, он не задумываясь ни на секунду, вытянул из шкафа свитер Сигмы.