Аколит в крови по локоть

— А ты хорош! — признал он, стоило только погаснуть тёмно-пурпурному огню. — Только мне покуда не доводилось слышать о жрецах не из числа аборигенов!

— Правда, что ли? — насмешливо фыркнул я. — Да вы одного даже воочию лицезрели! Того, которого в «Трёх кружках» упустили!

Шалый скривился будто от зубной боли, но махнул рукой.

— Ладно! Даже если маскарад и не сработает, хоть сблизимся!

Он оставил на моё попечение барышень — ну или им поручил приглядывать за мной, а сам в сопровождении троицы монахов поспешил обратно к дому с дельфинами, дабы разжиться там формой. Я тоже терять время попусту не стал. Церковная волшба прикончила жреца, не нанеся никаких внешних повреждений телу и не тронув ритуального одеяния, так что я оттащил мертвеца в глухой закуток за какой-то сарай и принялся раздевать. Ласка и Лиска замерли, напряжённо вслушиваясь в отзвуки не столь и далёких перестрелок, а Беляна взялась мне помогать.

— Вижу, ядро сформировал! — не спросила, но утвердительно произнесла она.

— Сподобился, ага! — подтвердил я очевидное.

— И склонность к пурпуру закрепил?

— Есть такое.

— Расскажешь? — полюбопытствовала девчонка.

Раньше я бы так и поступил, но уже успел проникнуться советами поменьше болтать об атрибуте и прочих базовых моментах, поэтому лишь кивнул.

— Расскажу. Только позже.

Беляна глянула на волчиц и понимающе улыбнулась.

В четыре руки мы споро избавили жреца от его одеяния из множества крохотных пёрышек, и я принялся снимать свои изгвазданные в крови и грязи сюртук, рубаху и брюки. Сапоги с вычурным нарядом нисколько не сочетались, пришлось примерять мокасины. Как ни странно, они не только подошли по размеру, но ещё и оказались на удивление удобными. Думал, начнут отпускать колкости Ласка и Лиска, но тем было не до меня: девицы работали над собственной внешностью — придавали красноватый оттенок коже, делали более грубыми и рубленными черты лица. Много времени у них на это не ушло, я ещё только-только разобрался с завязками и крючочками, а они уже превратились в парочку юнцов с чёрными как смоль волосами и орлиными профилями.

— Лицо у тебя снова изменилось, — сказала Беляна, убрав в свою сумку мою одежду.

— Похорошел же, да?

Девчонка рассмеялась.

— Ну разумеется!

— Тише вы там! — немедленно шикнула на неё Лиска.

— Разорались! — буркнула Ласка.

Волчицы нервничали чем дальше, тем сильней, так что огрызаться я не стал, ещё и Беляне руку сжал, удержав ту от резкого ответа. Честно говоря, мне и самому всё больше становилось не по себе, даже идея с маскарадом перестала казаться такой уж удачной. А ну как сослуживцы успели отбить и угнать паровоз? Чего ради нам тогда в порт соваться?

Опять же, светлокожих жрецов по пальцам одной руки пересчитать можно — если тот выродок и вовсе не один такой был. Ладно бы я ещё местный язык знал, отбрехался бы, а так…

В голове закрутилось какое-то воспоминание, и сначала на ум пришла Сурьма с намалёванной белилами маской, а от неё мысли перескочили на Ярину, приспособившую для тех же целей чужую кожу.

Вот оно! Ну точно!

Я от возбуждения едва пальцами не прищёлкнул. Пригляделся к изукрашенному ритуальными татуировками лицу жреца и вытянул из ножен ампутационный нож. Пусть свежевать пациентов ещё ни разу не доводилось, но в хирургии я руку худо-бедно набил, так что напортачить особо не опасался, начал делать надрезы.

Беляна тихонько присвистнула, но ничего говорить под руку не стала, я продолжил своё не слишком-то приятное занятие в тишине и спокойствии. Не могу сказать, будто к горлу так уж тошнота подкатывала, но случались рвотные позывы пару раз, не без этого.

Ерунда! Главное, справился!

Под конец я очистил кожу, пройдясь по ней с внутренней стороны пурпурным пламенем своего атрибута, после разгладил и счёл, что с учётом марева жгучей ауры никто подвоха не заподозрит. Ещё бы теперь с волосами разобраться…

— Это решаемо! — объявил отец Шалый, когда несколько минут спустя вернулся с притащившими кипу одежды монахами. — Разбирайте!

Сами они уже переоделись в форму стрельцов туземного полка, не позабыв и о красных нарукавных повязках, а эти наряды предназначались для барышень. Моментально воспрянувшие духом Ласка и Лиска начали безо всякого смущения разнагишаться, ещё и перешучиваться взялись.

— Беляна, а твой Лучезар на нас пялится!

— И уже не первый раз! Смотри — отобьём!

Беляна зло ругнулась, но в перебранку ввязываться не стала, а дальше через двор кто-то пробежал, и Шалый злым шёпотом велел всем заткнуться.

Я задержал дыхание, приладил срезанную кожу к собственному лицу и принялся её разглаживать. Первая попытка оказалась безуспешной — от омерзения меня скрутило и вырвало. Священник вошёл в положение и протянул фляжку.

— Хлебни!

— Ой, какие мы нежные! — послышался смешок одной из волчиц, но я пропустил его мимо ушей.

Глотнул рома, вернул фляжку, приладил на лицо чужую кожу. На сей раз вполне успешно.

— Ну как? — спросил, повернувшись к Беляне.

Та чуток расправила кожу по краям и кивнула.

— Хорошо!

— Пойдёт! — согласился с ней Шалый.

А вот брат Смурной покачал головой.

— Обрить бы его.

— Цвет волос — не проблема! Это решаемо! — отмахнулся священник и уже девчонке сказал: — Шляпу пониже на лоб опусти!

Я оглядел отряд и недовольно покривился, но всё же счёл, что шансы на нашей стороне. Три плечистых выходца из Поднебесья, два субтильных аборигена, парочка не пойми кого. Точнее — не пойми кем была Беляна, а вооружённый до зубов отец Шалый вполне походил на битого жизнью наёмника. Только место ли такому в рядовых стрельцах?

— Офицера чего не раздели? — нахмурился я.

— Нехорошо он умер, форму не уберёг, — с недоброй усмешкой заявил брат Смурной.

— А ухари ваши где?

— Они сочли, что без нас шансов выжить у них будет больше, — пояснил Шалый и нахмурился. — Ну всё уже, идём!

— Хоть в спину не ударили и то хлеб, — негромко проворчал один из монахов в адрес отколовшихся ватажников.

Я мысленно с ним согласился, а потом отступил в сторонку и окутался проклятым пламенем. Заставил его помаргивать в такт биению призрачного сердца. Обернулся и уточнил:

— Ну как?

— Годно! — похвалил меня Шалый. — Но жрецов обходи десятой дорогой, они тебя влёт раскусят, не спутают кровь с огнём.

— А волосы? — напомнил я.

— Всё будет! Давайте убираться отсюда!

Я первым покинул закуток, вышел из-за сарая и сразу наткнулся на кружившую по двору дохлую гончую. Та разинула было пасть, но не взвыла, пристально уставилась на меня горящими багрянцем глазами, а второго шанса я ей не дал. Выстреливший из руки зазубренный клинок насквозь прошил освежёванного пса, обратным рывком я подтянул его к себе и встречным ударом огненной плети развалил уродливую голову надвое. Всё случилось едва ли не само собой — мой новый аргумент заметно улучшил контроль всех прочих арканов.

Недурственное приобретение!

— Быстрее! — заторопился Шалый, и мы бросились со двора.

Без остановок промчались квартал, а дальше перешли с бега на быстрый шаг. О своём обещании что-то сделать с цветом волос священник не забыл и вскоре заглянул в будочку чистильщика обуви, кинул мне банку ваксы.

— Держи!

Я ощутил, как жестянка соприкоснулась с бившимся вокруг меня пламенем — при желании смог бы даже её расплавить! — ну а тут поймал и свернул крышку. Правда сразу сообразил, что при попытке перекрасить волосы непременно выпачкаю руки и замараю лицо, поэтому погасил жгучую ауру и попросил Беляну: