Аколит в крови по локоть

— Тута все, господин капитан! — отозвался боец. — Мы в лесок их отогнали от греха подальше, а то какая-то чертовщина творится…

— Выгоняйте на дорогу! И живее, если жизнь дорога!

Наш отряд разом прирос на четырёх человек — двух возниц и пару стрельцов из расчёта установленной на одну из повозок картечницы. Подпруги оказались затянуты буквально в один миг, мы погрузились и покатили прочь от железной дороги. Чеслав на пару с Огничем начал устанавливать на задке дополнительную картечницу, но обошлось без стрельбы.

Оторвались!

Пока ехали по лесной дороге, встретилась только ватага охотников на чудищ. Те погрузили здоровенного крокодила с торчавшими из хребта костяными шипами сразу на две составленные одна к другой повозки — в начавшей перерождаться зверюге было никак не меньше десяти аршинов, а пасть её стягивала цепь, определённо откованная из зачарованной стали. Мы сообщили ватажникам последние новости, но те пропустили предупреждение о беспорядках мимо ушей.

Переубеждать их было недосуг, покатили дальше, а уже в окрестностях заброшенного лагеря туземного пехотного полка нарвались на кавалерийский разъезд. С десяток верховых с гиканьем и улюлюканьем помчались наперерез повозкам, и наши это или бунтовщики мы разбираться не стали. Развернулись и ударили сразу из двух картечниц, начисто отбив у немногочисленных уцелевших всякое желание нам докучать.

А вот в лагере Мёртвой пехоты царили тишина и спокойствие. Последние известия сюда ещё не добрались, и капитан Чеслав унёсся в штаб чуть ли не рысцой. Остальным он наказал от повозок не отлучаться, но куда больше патронных коробов служивых заинтересовали прибывшие с нами барышни. Самый изголодавшийся по женскому обществу даже рискнул подкатить к Ласке, и та в ответ на хлопок пониже спины вколотила в сознание грубияна какой-то столь забористый образ, что того снесло с ног. Так в итоге и не очухался, уволокли в госпитальный сарай.

— И что теперь? — растерянно заозирался по сторонам Огнич. — Тегос отбивать пойдём?

— Не сдюжим, — мотнул головой Кочан. — Сколько нас тут? Остатки роты пластунов, полторы роты гренадёров, немного штурмовиков. Ещё штабные и мёртвых дел мастера. А много ли они кадавров наделать успели?

— Сдюжим или нет — дело десятое! — вздохнул я. — Всё будет зависеть от того, какой приказ получим.

Отец Шалый покачал головой.

— Насчёт Тегоса — сильно сомневаюсь. Тут все люди разумные, на тот свет никто не торопится.

«Опять же, Чеслав неспроста о Порт-Чёрном упомянул», — подумал я, но говорить ничего не стал, снял сюртук, закатал рукав рубахи и принялся изучать рубец. Тот перестал кровоточить, но рана выглядела воспалённой, а ведь осечек у лечебных чар Беляны на моей памяти ещё не случалось.

Драный демон!

— А если не в Тегос… — Кочан задумался. — К нашим в горы возвращаться смысла нет. И далеко, и перебили их там уже. Не так много стрельцов оставалось, почти всех наёмниками заменили. — Он кивнул. — Получается, на соединение с осадившими Новый Златогорск частями пойдём.

Огнич сплюнул.

— Так себе вариант! Ровно между молотом и наковальней окажемся!

Затрубили тревогу, забегали бойцы, засуетившиеся мастера мёртвых дел начали выводить из сараев кадавров.

Кабан собрался рвануть в расположение, но его остановил Кочан.

— Куда, баран? — дёрнул он приятеля за руку.

— Так общий сбор же! — пояснил тот.

— Нас в распоряжение капитана до конца дня передали, не забыл?

— А! Точно!

Отец Шалый одобрительно кивнул и уставился на босяков.

— Что — проморгали заговор?

Те развели руками.

— Да ни о чём таком в порту не говорили даже! — попытался оправдаться Вьюн.

Священника такой ответ нисколько не устроил.

— А я вам не только на разговоры внимание велел обращать! Должны были по косвенным признакам приготовления заметить! И заметили бы, если б со всей ответственностью к делу подошли, а не контрабандные товары мимо таможни таскали!

Насупившиеся парни ничего отвечать не стали — в незнакомой обстановке им было определённо не по себе. Ладно хоть ненадолго вернулся Чеслав, велел не расходиться и ждать, а ещё потряс стопкой бумаг.

— Приказы о вашем увольнении из Мёртвой пехоты! — объявил он. — Так что держите языки за зубами!

Кабан насупился.

— А я бы ещё повоевал. Лёгкие деньги! — А когда приятель влепил ему леща, обиженно протянул: — Ну теперь-то что? Не с пустыми же руками домой возвращаться!

— Заново завербуешься! — отмахнулся от него капитан и уставился на меня: — Что ещё?

— А можно такой же документ для Дарьяна Мертвослова выправить? В качестве дружеского одолжения?

— А его ты спросил? Хочет он уволиться?

— Решит остаться — вольнонаёмным оформится.

— Сделаю, — пообещал капитан и убежал, перед тем приказав обеспечить нас обедом.

И хоть кусок в горло не лез, но похлебал горячего и как-то сразу легче стало.

Немного погодя прискакал на взмыленной лошади верховой, за ним прибыли сразу двое, а дальше где-то в отдалении хлопнул артиллерийский выстрел, и — рвануло! Через два барака к небу взметнулась земля, и тут же громыхнуло чуть ближе.

— Ложись! — крикнул Огнич и первым повалился на землю.

Я сдёрнул Беляну с брёвнышка и соскользнул с него сам, третий взрыв сыпанул по стене россыпью шрапнели. Отец Шалый раскинул руки, и всех накрыл купол едва различимого свечения — угодивший в него шальной осколок попросту упал на землю.

Били по нам откуда-то со стороны основного лагеря, который сейчас должен был пустовать. Туда погнали кадавров, а спустившие их с поводка мастера мёртвых дел принялись выставлять магические завесы и перехватывать боевыми арканами снаряды. Я с облегчением перевёл дух, тогда-то и послышался знакомый звон.

— Рой! — одновременно выкрикнули мы с Огничем, а несколько мгновений спустя меж бараков замелькали прилетевшие откуда-то со стороны небесного омута москиты.

— Беляна! — коротко бросил Шалый, и от девчонки во все стороны разошлось призрачное сияние — словно облака раздвинулись и сверху солнце посветило. Точнее — луна.

Влетавшие в свечение москиты прогорали и развеивались, но подобной защитой могли похвастаться немногие. Началась паника, несколько человек заметались и угодили под картечь, офицерам стоило немалых усилий навести порядок. Обстрел прекратился столь же внезапно, как и начался, а там и крылатое воинство стало редеть и рассеиваться. Погибших от укусов не было вовсе, порча для этого развивалась недостаточно быстро.