Аколит в крови по локоть
Шрифт:
О том, чем в итоге таковое снисхождение грозило обернуться, додумать я не успел — нагнали верховые. Один промчался дальше и развернулся, перекрыв дорогу, второй натянул поводья и заставил коня подняться на дыбы, а когда тот подался вперёд и ударил передними копытами в землю, крикнул:
— Никто не забирает наших сироток!
Со своей задачей он справился наилучшим образом: отвлёк внимание на себя, и пусть Плакса успела пискнуть:
— Сзади! — Но выстрел за спиной грохнул совершено неожиданно.
Кровавая рука перехватила отправленную мне в затылок пулю, я вмиг опомнился выплеснул
Покалеченная коняга рухнула набок, и подмяла под собой уже выдернувшего из кобуры револьвер хозяина. Тот дико взвыл, а я отгородился от третьего всадника отторжением и спешно шарахнулся в сторону. Проносясь мимо, припозднившийся головорез рубанул наотмашь, и сабля рассекла пурпурный полог — зачарованный клинок непременно раскроил бы мне череп, не замедли магический щит удар. А так — увернулся!
Грянул второй выстрел, и опять из меня вырвало добрую порцию небесной силы — новая магическая рука перехватила очередную пулю, а миг спустя я развернулся и шибанул в стрелка кровавой искрой. Яркий росчерк угодил тому в грудь, и хоть оказался погашен защитным амулетом, человека выбило из седла. И — гарпун!
Пурпурная жила захлестнула шею всадника с зачарованной саблей и сдёрнула его с коня, рубака рухнул на дорогу со свёрнутой набок головой. Не теряя времени, я подскочил к стрелку, силившемуся втянуть воздух в отбитую кровавой искрой грудь, подобрал оброненный им револьвер и всадил пулю в голову. После добил придавленного конём молодчика, заодно прервал мучения и его безвинно пострадавшего скакуна.
Третий?
Но всё разглядел верно — третьему свернуло шею, не спас амулет.
Тоже интересно: револьверы, зачарованное оружие, защитные амулеты. Неужто дом Синей птицы далеко не так слаб, как о том толковал брат Резкий?
Черти драные, никому верить нельзя!
Тихонько ойкнула выглянувшая из канавы Плакса, я обернулся к ней и скомандовал:
— Собери кошельки и амулеты! Быстро!
Сам переломил револьвер и вытряхнул на землю стреляные гильзы.
Пятизарядник под унитарный патрон? Неплохо.
У напарников стрелка оказались точно такие же револьверы. Я разрядил их все, заодно снял оружейные ремни и выгреб патроны.
— Вот! — подбежала ко мне Плакса. — Это амулеты, да? Красивенькие!
— Оставляй! — распорядился я и стянул со свернувшего шею молодчика сначала куртку, а затем и рубаху. Рубаху кинул девчонке. — Переоденься!
Та округлила глаза, но тотчас побросала на землю кошельки и амулеты, сняла через голову свой мешок и принялась, путаясь в рукавах, возиться с рубашкой. Рёбра выпирали из-под кожи, тут и там желтели синяки, хватало и не до конца подживших рубцов.
— С рукой у тебя что? — спросил я о тряпке.
— Загноилась, когда осокой распорола, — пояснила Плакса. — Меня взгрели и на кухне оставили, не отправили в поле с остальными. — Она оправила рубаху и улыбнулась. — А мы дальше на лошадках поскачем? Я не умею!
Я и сам верховой езде обучен не был, да к тому же перепуганные жеребцы умчались прочь, и гоняться
за ними по полю никакого желания не было. Так что пересыпал все монеты в один кошель, туда же сложил амулеты, кинул его девчонке.— Прибери!
Револьверы и патроны я сложил в парусиновую куртку, свернул её и на узел затянул рукава.
— Хватай и тащи!
Плакса округлила глаза.
— У тебя тоже зарок чужого не брать? Как у Серого, да?
— У меня зарок: что моё — то моё, — усмехнулся я. — Оружие хороших денег стоит — тебе они точно лишними не будут, только с какой стати мне делиться, если сам всю работу сделаю?
Весу в Плаксе было всего ничего, но взгромоздила узел на плечо, засеменила рядом со мной.
— А больше нас никто не нагонит? — забеспокоилась она, обернувшись и едва не завалившись при этом на бок.
— Нагонят — им же хуже! — зло процедил я, но нет — на сегодня мне приключений хватило с избытком. Пришло время уносить ноги и путать следы.
Глава 26
14–11
И я бы следы непременно запутал — да только как их запутаешь, когда от горизонта и до горизонта одни драные поля, через которые тянется единственная драная дорога? Не говоря уже о том, что и уносить-то ноги у нас получалось с превеликим трудом. Плакса еле-еле плелась — под тяжестью закинутого на плечо узла с револьверами её так и мотало.
Разумеется, я мог наплевать на свой дурацкий зарок и забрать у девчонки трофейное оружие, да только ничего бы это не изменило. По уму тащить на своём горбу следовало ещё и её саму, а причин так надрываться я попросту не видел. Убежать мы в любом случае были неспособны, посему дальнейшее развитие событий зависело исключительно от того, возьмутся за нас всерьёз или предпочтут не связываться.
Примерно через полверсты попался перекрёсток, там я сказал Плаксе:
— Привал!
Девчонка аккуратно уложила узел на обочину, сама отошла чуть в сторонку и без сил повалилась в траву.
«Не дойдёт», — решил я и спросил:
— Так чего плохого в приюте?
Плакса словно от удара дёрнулась.
— Всё! — выпалила она. — Всё! Они там злые!
— Кто?
— Заправилы из старших, — пояснила девчонка. — В рот Червоне и Наставнику заглядывают! По нескольку раз на дню собираются, а потом всех жизни учат. А чуть что не по-ихнему — бьют и без еды оставляют! Могут и плетей всыпать. Мне раз досталось…
«Наставник» она произнесла будто имя, и я не преминул уточнить:
— Наставник — это бородатый?
— Он, — подтвердила Плакса. — Добреньким прикидывается, а сам не лучше Червоны! Тем, кто ему глянется, сначала двойную пайку выдавать начинают, а потом продают.
Я приметил катившую со стороны Южноморска телегу и отреагировал на слова девчонки не сразу.
— Продают? — озадачено глянул на неё и высказал первое пришедшее на ум предположение: — В бордели?
— Не! — отрицательно мотнула головой Плакса. — Дворянчики за этим прямо в приют приезжают, им Червона девчонок подбирает. А Наставник и на старших указывал, и на совсем мелких. Никто не возвращался. Беглецов частенько в городе ловят и обратно привозят, а этих — никогда.