Актуальные проблемы языкознания ГДР: Язык – Идеология – Общество

«Следование языковым нормам и социальный контроль за их соблюдением за счет других возможностей языковой системы или языковых традиций ограничивают коммуникативные потенции говорящих. Это выражается, например, в том, что последние, связанные элитарной или конформистской стратегией языкового планирования, используют только те возможности своей языковой компетенции, которые согласуются с языковой нормой, и избегают отклоняющихся от нее или же теряют уверенность в том или ином употреблении. Соблюдение [говорящим] языковых норм… воздействует на предсказуемость определенной нормы, стратегию восприятия и социальное поведение слушающих таким образом, что говорящий получает поощрение (в виде хороших отметок, продвижения по службе, общественных контактов и т.д.) в силу своего социального статуса групповой принадлежности, предполагаемого интеллектуального уровня… способности к адаптации, а в случае несоблюдения норм к нему применяются меры дискриминации (в виде плохих отметок, недопущения к некоторым профессиям, общественной изоляции и т.д.). Так в языке создается и соблюдается „моральный кодекс“, который можно сравнить с правилами поведения за столом или традициями в одежде» [246] .

246

Цит. соч., с. 81.

Этот разрыв между языковой нормой литературного языка и повседневным языком рабочих масс в капиталистическом государстве имеет определенные причины: привилегия господствующего класса на образование; малая амплитуда общения у рабочего класса, который стараются удерживать в стороне от активного участия в общественной и производственной жизни; ограниченное главным образом частной сферой повседневное общение у многих граждан капиталистического государства; образцы коммуникации, которые в разном виде преподносятся в газетах для господствующего класса и в дешевых шпрингеровских изданиях для широких масс, типа иллюстрированной газеты. У нас эти причины, которые разделяют в капиталистическом государстве язык разных классов и слоев и создают разрыв между нормой литературного языка и индивидуальным владением языком, – хотя и не сразу, но постепенно преодолеваются. Социальные причины этого разрыва устранены, языковые же процессы должны направляться не в последнюю очередь средствами языкового воспитания в школе, и при этом не только на уроках немецкого языка. Как считает А.П. Баранников, противоположность литературного и обиходного языков характерна для антагонистического классового общества. Он отмечал,

«характеризуя состояние индийских языков в начале 30-х годов, что современные литературные языки Индии приспособлены к обслуживанию интересов господствующих классов и большинство их мало понятно для широких кругов пролетариата и крестьянства. Причина этого в том, что из многих литературных языков изгнаны лексические элементы, употребляемые широкими кругами населения, и заменены словами из литературных языков господствующих классов феодальной Индии, то есть из санскрита (у индуистов) и из персидского и арабского языков (у мусульман). В результате этого получаются огромные различия между языками разговорным и литературным» [247] .

247

«Общее языкознание», с. 434 (см. сноску 5).

Противоположное развитие можно наблюдать сегодня в ГДР. Литературный язык больше не считается критерием «социального статуса». Он является формой существования языка, которой во все возрастающей степени пользуется все большее число граждан нашего государства и к которой также все больше приближается обиходный язык. В ходе этого развития функциональное изменение коснется, очевидно, и обиходного языка. Он уже не будет в такой степени территориально и социально детерминированной формой повседневного общения, а разовьется вследствие своих стилистических особенностей в стилистический вариант литературного языка [248] . Это развитие происходит одновременно с другим важным, общественно детерминированным явлением – с социальной дифференциацией языка, вызванной изменениями в материально-практическом и теоретическом труде в социалистическом обществе. Хотя здесь ярко выражены явления, в основном затрагивающие лишь лексику, с ними связаны изменения в структуре форм языкового проявления, стилистических норм и норм употребления. При нашей социалистической системе просвещения предусматривается и проводится в жизнь принцип единства теоретического и практического обучения; обучение строится на научной основе; в большой степени повысился общий уровень образования, при этом больший удельный вес в общем образовании имеют технические и естественнонаучные дисциплины. Все это имеет следствием, что специальная лексика общественных, а также естественных наук проникает в повседневный язык, а через него обогащает литературный язык. Это развитие идет рука об руку с необходимым расширением специальных языков самых различных областей науки и производства. Для развития нашего языка типичной является прогрессирующая дифференциация на основе постоянного увеличения специальных знаний, систематизации наук, возникновения новых наук и научных отраслей. Но характерно и сильное обратное влияние специальной лексики на обиходный язык – процесс, который значительно стимулируется стремлением многих граждан нашего государства к достижению высокого уровня образования.

248

В принципе лексикографы также исходят из этой предпосылки, констатируя:

«Некоторый вариант стандартного языка, который выступает в устном употреблении и для которого типичны некоторые слова (напр., kriegen = bekommen), мы обозначаем как обиходный язык. Письменно такие слова употребляются только в частных письмах, а также в литературе для достижения эффекта доверительности».

– «Worterbuch der deutschen Gegenwartssprache». Berlin, 1961, S. 10.

P. Гроссе рассматривает это развитие в ином аспекте:

«С появлением капиталистического способа производства образуются областные, стоящие под местными диалектами ассимилированные языки и, наконец, единый язык. Таким образом, территориальные диалекты становятся социальными диалектами, как это показано в советской лингвистике».

– R. Grosse. Sprachsoziologische Schichtung im Wortschatz. – «Deutsch als Fremdsprache» 9. Jg. (1972), Ht. 6, S. 330.

При этом он ссылается в первую очередь на работы В.М. Жирмунского

· «Национальный язык и социальные диалекты». Л., 1936, и

· «Проблемы социальной дифференциации языка» в сб. «Язык и общество». М., 1968.

«Наряду со специфической профессиональной лексикой, связанной с потребностями определенной отрасли производства, появляется особая лексика, типичная для различных арго, жаргонов и т.п., например студенческий, солдатский и др. жаргоны» [249] .

Хотя описанные в известных лексикологических работах [250] формы «воровских языков», «блатной жаргон» как формы выражения деклассированных групп больше не имеют в ГДР социальной основы, языковое развитие в стране подтверждает тезис о возникновении специфических для разных групп (возрастных, по интересам) особых словарей, которые находятся в постоянном взаимодействии с обиходным и литературным языком. Здесь прежде всего привлекают к себе внимание те явления, которые Бондалетов обозначает как

249

«Общее языкознание», с. 433.

250

W. Schmidt. Deutsche Sprachkunde. Berlin, 1972, S. 31 ff.;

· A. Iskos, A. Lenkowa. Deutsche Lexikologie. Leningrad, 1960, S. 248 ff.;

· K.A. Lewkowskaja. Lexikologie der deutschen Gegenwartssprache. Moskau, 1968, S. 253 – 254.

«групповые, или корпоративные, жаргоны, например жаргоны учащихся, студентов, спортсменов, солдат и других, главным образом молодежных, коллективов» [251] .

Тот факт, что у нас взаимоотношения между такого рода групповыми жаргонами обиходного языка и литературным языком носят специфический характер, объясняется, на мой взгляд, особенностями нашей беллетристики, в которой выражается наш социалистический уклад жизни. В своем творчестве писатели исходят из социалистического миропонимания.

251

«Общее языкознание», с. 479.

«Нашей первостепенной, неотложной, настоятельной и перманентной задачей является связь нашей литературы с жизнью, с жизненными интересами и в то же время с литературными потребностями рабочего класса… И отношения между рабочим классом и писателями не должны выражаться в одних только благих заверениях с той и другой стороны. Эти отношения должны основываться на взаимопонимании и согласии, чтобы писатель и рабочий были как бы разными частями одного целого и могли взаимно предъявлять высокие требования, чтобы одна сторона нуждалась в другой и чтобы социализм развивался так же гармонично, как отношения между литературой и рабочим классом или рабочим классом и литературой»

(из речи Германа Канта на VIII съезде писателей ГДР) [252] .

252

«Neues Deutschland», 15.11.1973.

Результатом такого подхода является новое отношение писателя к своему рабочему инструменту, к языку.

«Нет, писать тяжело. Слова даются с трудом, если писатель хочет изобразить отдельных или многих людей с их действиями и чувствами, за их работой на заводе или в деревне, их любовь, их борьбу в наши дни или в прошлом, здесь или в других странах… И когда писатель наконец находит верное выражение и записывает его, то он одинок, вся ответственность лежит на нем одном»

(из речи Анны Зегерс на VIII съезде писателей ГДР) [253] .

253

Там же.

Выросло богатство изобразительных методов. Многообразие способов показа конфликтов, событий, героев свидетельствует о прогрессе социалистической литературы. Описываются люди и их деятельность на заводах, в школах и университетах, в сельскохозяйственных кооперативах. Их жизнь описывается достоверно, общепонятно. То, что при этом многие из наших писателей используют в языковом портрете для характеристики своих героев также свойственные им языковые особенности, типичные для группового жаргона, влечет за собой быстрое распространение этих слов и выражений. Обиходный язык и лексика, характерная для социальных групп, становятся частью литературного языка. Такие групповые жаргоны могут также исторически изменяться, причем основной движущей силой здесь является, очевидно, стремление к экспрессивности, образности. Быть включенной в средства литературного языка означает для такой лексики определенную долговечность. Например, у Якобса в «Eine Pyramide fur mich» встречается небрежное Erzeuger («производитель») вместо Vater («отец») как деталь характеристики юноши, который стремится к независимости и хочет проявить себя: «Heute morgen sage ich ihm dass sein Erzeuger aufgetaucht ist». То же у Пленцдорфа в «Die neuen Leiden des jungen W.»: «…eine Karte von seinem Erzeuger»; у Якобса в «Die Interviewer»: «Hallo, Mutter, rief er, hallo, Erzeuger» (c. 72).

Однако всем этим мы вовсе не хотим сказать, что социалистический писатель в речевой характеристике обязательно должен прибегать к обиходному языку или групповым жаргонам, – здесь не место голому натурализму. Однако новое содержание нашей литературы, новое отношение к рабочему классу, новый герой и новая читающая публика приводят к тому, что в беллетристике меняются стилистические нормы, появляется бытовая лексика, приобретающая новые функции.

Изменения в лексике

Не случайно подчеркивается воздействие общественных перемен на лексику. Являясь носителем обобщения, единством обозначения и оценки, слово быстро реагирует на изменения, происходящие как в сфере обозначаемого, так и в сфере общественной активности носителя языка. Лексические значения, как результат и базис идеального отражения объективной реальности в человеческом сознании, относятся к наиболее подвижным, изменчивым элементам языка. Они зависят в комплексе от предметов и явлений объективной действительности, а тем самым и от взаимоотношений людей, от отношений типа объект – субъект в процессе познания, а также от особенностей данной системы языка, от конкретных коммуникативных условий. Изменения уже в одной из этих составляющих могут сказаться на словарном значении и привести к его изменениям. Значения слов представляют собой единства, состоящие из стабильных и динамических элементов. Отдельные элементы значения обеспечивают непрерывность функции значения у слова даже при изменении обозначающей и оценочной функций. Противоречия между целями обозначения, обобщения и оценки и лексическим составом языка, между стабильными формами и динамичным процессом познания, между называющей, обобщающей, оценивающей и эмоциональной функциями слова приводят к постоянному движению. Ансамбль противоречивых движущих сил действует как комплексная изменяющая сила.