Александр Сопровский был одним из самых талантливых, серьезных и осмысленных поэтов своего поколения

Завижу явственно в конце бесповоротном,

Как зори дней моих горят голубизной

В огне прекрасном и холодном.

На то и речь моя, чтоб нам с утра глядеть

Во власти страхов и сомнений

На небо чистое, когда сквозь веток сеть

Забрезжит дивно свет осенний.

А воздух ясно зрим, и гулом напоен,

И дворники листву размеренно сметают,

И крики черных птиц о давности времен

Отчетливо напоминают.

Теперь душа моя срывается туда,

Где нынче ветреней и небосвод — багровей,

И вновь беседовать выходят города

На языке рассветных кровель.

Ну что ж, сударыня, за мир, угодный нам,

За дружбу трепетную нашу

Навстречу стынущим надменно временам

Заздравную поднимем чашу.

Чтобы упрямый луч победно засверкал

По жестяному скату крыши,

Чтоб солнце, задрожав поверхностью зеркал,

Осколки пламени распространяло выше.

1979

* * *

Любимая, считаю дни,

Минуты и часы до встречи.

Шепнешь — откликнется далече:

Пойми, прислушайся, усни.

Сегодня август, и поверь:

Судьба моя такого рода,

Что, может быть, как раз теперь

Она и вправду ждет исхода.

Вот-вот ударит надо мной

И кружит, не переставая.

Так истребляет мутный зной

Зарниц атака круговая.

Когда-то, на другой земле,

На рубеже другого лета

Я жил — и в августовской мгле

Плыла зеленая планета...

Ты слышишь: листья шелестят

Бездумней, ветренее, злее...

Взгляни на облака в аллее —

Как на ветру они летят.

Когда б ты знала жизнь мою,

Ты поняла бы, что со мною...

Пора, пора! глаза закрою.

Замру у бездны на краю.

1977

* * *

Дорога звенит, беспощадно пыля,

На запад зарю провожая.

С рожденья без родины. Эта земля —

Чужая, чужая, чужая.

Колючая ржавчина вдоль полотна

Бесплодную степь обметала.

Надеяться не на что. Эта страна

С полвека надежды не знала.

Так как же, мой ангел летящий, ответь —

Ты в ветре, врачующем душу —

Когда же обрушишь ты трубную медь

На эту бескрайнюю сушу?

Но ангел летящий не знает суда

И казни причастен едва ли.

Взгляни, как из пепла встают города

И люди встают из развалин.

Они без улыбок идут на восток —

И держит земля их, покуда

В безвременье отодвигается срок,

И медлит последнее чудо.

Ну что ж, целовать вам вождей на рублях,

С утра подниматься по гимну —

А я недобит в отошедших боях,

А значит, и впредь не погибну.

Когда б не звенела дорога, пыля,

С надеждой рассталось бы сердце.

Земля — моя память, и память — земля,

И все это вместе — бессмертье.

1978

* * *

В. Дмитриеву

Ветер августа, хмурый товарищ,

Вот ты снова приходишь за мной,

Дальнозоркие планы срываешь

И любуешься глушью земной.

Шорох листьев под ветром невнятен,

А надежда свежа и страшна.

Не загадывай дольше, чем на день,

И не стой по ночам у окна.

Мокнут листья на черном асфальте —

Летней роскоши смертная треть.

Так давайте не думать, давайте

Водку пить — и в окно не смотреть.

Ветер августа вечером черным

В упоенье скандирует ложь.

Нет надежды,— шуршит,— обреченным.

От судьбы,— шелестит,— не уйдешь.

Отчего же все шире и шире

Свет осенний растет над землей?

Нам не спится в разгневанном мире,

Небо рушится звездной золой.

Но пока не сорвется планета

В неподвластные страху края,—

Ранним утром рождается где-то

Свет осенний, надежда моя...

1 978

* * *

Воздух нечист, и расстроено время.

На рубежах ледяного апреля

Рвется судьбы перетертая нить.

Вот уж четырежды похолодало,

Только и этого холода мало,

Чтобы горячку души остудить.

Нет ни покоя, ни воли, ни света.

Я проживаю в беспамятстве где-то.

Веку неровня, держусь навесу.

Пасмурны днесь очертания мира.

Только объедки с умолкшего пира,

Да тишина в обнаженном лесу.

Как она там, соловьиная пара?

Был же закат — огненосней пожара,

Свечи берез и полян алтари...

Как началось оно, это похмелье?

Только быстрей застучали недели:

Катыши дней — от зари до зари.

Так горевать не пристало поэту.

Но за весну беспощадную эту

Капли дождя, будто капли свинца,

Плотно сгущенный, бессолнечный воздух,

Горечь ночей, ледяных и беззвездных,—

Пей до конца. Допивай до конца.

1979

30 АПРЕЛЯ

Притупилось чуство боли.

Улеглась жара к семи.

Нынче вечер тайной воли,

Власти тайной над людьми.

В эту пору в Третьем Риме

Все недвижимо на вид,

Только небо над кривыми

Переулками кружит.

Только дышится свободней,

И прозрачен черный сад.

В Нижнем Кисловском сегодня

Флаги красные висят.

Я и в юности нередко

В эту пору здесь бывал,

И, прыжком доставши древко,

Флаги красные срывал.

Тихо в мире. Слишком поздно.

Только музыка в окне,

Но ее аккорды грозно

Обращаются ко мне,