После похорон Щербакова он так и не поехал домой. Гвоздика неудержимо потащило дальше, – в Термез, словно что-то волокло его за шиворот. Он потом, позже, рассказывал всякую чушь про стечение каких-то туманных обстоятельств, – рассказывал и энергично тыкал большим пальцем за плечо…
В общем, покатил, – невыспавшийся, хмурый, – в Термез и там ещё с неделю проторчал, ожидая колонну. С голодухи они пошли ночью на склад, – вдвоём с таким же случайным бедолагой. Тот ужасно трусил, а Гвоздику было наплевать. Он знал, что любые охранники – люди, и когда-то бывают беспечны. Действительно, часовой вскоре устал ходить взад-вперёд под фонарем и скрылся в караулке. Тут они перебежали под стену склада, Гвоздик велел своему напарнику присесть, встал ему на плечи, выдавил стекло, забрался внутрь и отыскал ящики с консервами. Передал один ящик товарищу, вылез, а ящик они потом припрятали в степи. Консервы оказались ненавистной огнедышащей рыбой в томате, но они всё равно ходили их есть, – пока люто не затошнило от изжоги…
А вскоре пришла колонна. Его взял к себе в кабину водитель-чеченец, солдат. Его «КамАЗ» был нагружен углём.
С водителем Исой они сдружились, – тот на стоянках
запросто добывал еду, – земляки у него были повсюду.
А так Гвоздик, наверное, помер бы с голоду. Почему-то русские земляками были, прямо сказать, неважнецкими. Как это у Тарковского, – в его «Андрее Рублёве»? «…Какой ты русский, морда владимирская?!..» – Гвоздик хрипло рассмеялся. И косяки Иса добрые доставал. Правда, сам никогда не курил почему-то.
Гвоздик ехал в «КамАЗе» с Исой и, вспоминая весь пройденный путь, представлял себя каким-то военным чиновником, сочиняющим реляцию высшему командованию. Он, конечно, здорово подустал, да и от чарса всё в глазах слегка двоилось. Порой ему даже становилось невыносимо смешно, что вот он так спокойно едет, жив-здоров.
Они ехали через Мазари-Шариф, Пули-Хумри, Саланг, потом вниз, сквозь Чарикарскую долину – сплошной сад с дувалами, башнями, – прямо в Баграм, где круг, наконец, замкнулся. И, конечно, Гвоздику всё это казалось странным. Он описал невероятную петлю, – в самолётах, поездах, машинах, – и возвращался.
Здесь, в Баграме, они расстались. Иса покатил с колонной дальше – в глиняный и каменный, зелёный и сине-купольный, поистине гигантский, после всех придорожных городишек, Кабул. А Гвоздик полетел на вертушке в полк. Он возвращался, размышляя о запутанных военных дорогах, и не знал, радоваться ему или плакать из-за того, что его занесло на одну из них…
Поэзия
Евгения Славороссова
Из книги «Времена года»
Сезоны
Ах, ветра дыханье, цветов колыханьеИ свечек каштановых благоуханье.Рассветный июнь, золотые закаты,Зловещего грома глухие раскаты.А летние ливни, летящие ливни,Вонзаются в землю их острые бивни.Весною каштаны, а осенью клёныНам душу пытают листвой раскалённой.Ведь в мае крахмальном – мир сине-зелёный,А осенью пламенем алым спалённый.За грустью осенней, и горькой, и сладкой,Зима проберётся с кошачьей повадкойИ скрипочку враз ледяную настроитИ нас успокоит, и мехом укроет.
Январская элегия
Сердце ноет болезненно-сладко.Нету в роще январской тепла,Как в душе моей смутной порядка.Но любовь никуда не ушла.В речке лёд, равнодушно слепящий,И, хоть верится в это с трудом,Не ушла, а царевною спящейБезмятежно лежит подо льдом.
Февральская капель
Многое в жизни минута решает,Время – мудрейший и опытный знахарь.Снег ноздреватый, как тающий сахар,В чашке полудня февраль размешает.Чтобы нам не было грустно и тяжко,Солнце сверкает серебряной саблей,И разбивается первою каплейДня голубого бездонная чашка.
Накануне марта
Что нас ожидаетВ лихорадке старта?То февраль рыдаетНакануне марта.Выберу дорогу,Задохнусь от бега.Смоет ли тревогуКак остатки снега?Выкрикнуть бы в поле:«Что всё это значит?»От внезапной болиЮный дождь заплачет.Больно – значит живыДуши-недотроги.И слова не лживыИ верны дороги.
Фотография
Смотрит с фотографии стариннойДевочка в пальтишке с пелериной,Смотрит, как нечасто смотрят дети,Девочка в надвинутом берете.Ей судьба – идти вослед идущим.Кто она? Что ждёт её в грядущем?Девочка с мечтою неземною,Может, ты была когда-то мною?Ей в глаза в апреле солнце свети.Где она? Но кто же мне ответит?
Май.
Нежность
Сегодня лишь нежность у нас на уме,Прогулки, беспечные речи,Когда так волшебно белеют во тьмеКаштанов пахучие свечи.Сегодня прибоем вскипает сирень,Глаза нам туманя лилово,И майским теплом наполняется день,И нежностью каждое слово.
Октябрьский дождь
Моим ли прихотям в угодуИль по другой причине, ноБог вызвал чудную погоду,Что я ждала уже давно.Небесные разверзлись хляби,Дождей отправив караван,Спецы в своём небесном штабеНаслали влажность и туман.И пусть на улицах безлюдно,Я всё же счастлива вполне:И мне любить людей нетрудноИ под дождём не грустно мне.А город сыростью пронизан,Как будто рядом океан.И капли скачут по карнизам,И день октябрьской влагой пьян.И на щеках моих не слёзы,А дождь, присущий октябрю,Ведь на дождливые прогнозыЯ положительно смотрю.
Ноябрьский сон
В пору тьмы и разрушенья —В ноябре, во снеБез звонка, без разрешеньяТы пришёл ко мне.И, вселив в меня тревогу:Сплю я иль не сплю?Прошептал ты мне: «Ей-Богу,Я тебя люблю».
Из книги «Роза ветров»
Азбука Крыма
Возносятся к небу так чисто и хрупкоВесёлые кличи – Алушта, Алупка!Как будто бы вскрикнул невидимый хорС восторгом – Гурзуф, с придыханьем – Мисхор.И длится минута от века до века.То птицы кричат или дети Артека?А звуки камнями срываются вниз,Осколки летят – Кореиз, Симеиз!О, воздух, сияющий в солнечном ветре.Царапают небо вершины Ай-Петри.Меж каменных рёбер родившийся крик,Зелёного моря солёный язык.Кто эти выписывал мысы и бухты —Истории древней нестёртые буквы,Кто горы и скалы рассыпав вот так,Поставил сосны восклицательный знак?Протяжная песня от века до века.Дыхание тавра и скифа, и грека,И облака пар, и Отечества дымСмешались с горячим дыханьем моим.Сигналят суда, проходящие мимо,Учу на каникулах азбуку Крыма,Машу кораблям загорелой рукой,Шепчу: «Аю-Даг» и вздыхаю: «Джанкой»…
Рыбачье
Море – шёлковая скатерть,Серебрится света скань.На закате режет катерВлаги ласковую ткань.Пенит воду катер прыткий,Хоть кончается сезон…Яркий вид, как на открытке,Втиснут в тесный горизонт.Мальчик храбро ловит краба,Берег вылизан волной.О, бесценная отрада,В жизни найденная мной!Так не вечно равновесье,Так мгновенен счастья срок…Но уходит в поднебесьеБелоснежный катерок.Я прильну к морскому лону,Опущу в волну ладонь.Виноградники по склонуВверх ползут. В домах огоньЗажигают. Быстрый вечерСходит вниз. Горит звезда.Я не вечна, ты не вечен —Вечны небо и вода.Ждать удачи, жить иначе?Не уйти отсюда прочь?А над нами ветер плачет,И цикада пилит ночь.Вдруг сорвётся брань собачья,И замрёт в руке рука…И уснёт село рыбачьеПод миганье маяка.