Альманах «Истоки». Выпуск 16

Место битвы под Полтавой

Это место овеяно славой,И, пока не тревожила мгла,Я прошёл через лес под Полтавой,Там, где битва петровская шла.В маете, под давлением стресса,Что явились ко мне на порог,Я запомнил ухоженность лесаИ заботу о благе дорог.Эта местность бывала любима,Мир добра, полоса тишины.Впрочем, было всё это до Крыма,До Донбасса и новой войны.А сейчас, в эту мрачную пору,Где задули худые ветра,Всё подверглось крутому разоруВдоль батального поля Петра.Захирела музейная слава,Омрачилась святая пора.С кем ты ныне, былая Полтава,Боевая победа Петра?

29 декабря 2023 г.

От мечты о Хорасане

От мечты о Хорасане,От поэзии высокойК жутким строчкам об Иране,Войнам Ближнего Востока.Нервы рвёт больная дума,И исходит кровью рана,А Есенин из БатумаГрезит далью Тегерана.Возвышает душу лира,Грёзы строчек о Батуме,Где-то есть дорога мира,Где-то ждёт благоразумье.

13 апреля 2024 г.

Дочке Евгении

Помнишь ночь разведенья мостовВ полумгле предлежащего Питера,Где на лоне небесных пластовДиск Луны, как изящная литера?А вдали, с небольшой высоты,Над застывшей во блеске НевоюПолумгла разводила мостыКрасотой ледяной и немою.И в мерцанье незримой свечи,Что зажгли в полутьме звездопады,Полухолод, продрогший в ночи,Отводил полусонные взгляды.

27 января 2024 г

Проза

Алексеи Кебадзе

Ошибка Из афганских рассказов

Жара в тот день и вправду была совершенно невыносимая. К железным частям оружия, к каскам, к броне притронуться было невозможно почти, а каменистая земля обжигала ноги даже сквозь подмётки ботинок. По крайней мере, казалось так. Им с Аникеевым досталась позиция замечательная: два больших камня, образующих подобие естественной бойницы, и хороший обзор вниз по склону, – почти до самого русла пересохшего ручья. К ним ещё утром приходил командир взвода лейтенант Пройдисвет.

– Хорошо устроились, парни! Если что, часа два здесь продержитесь?

– До дембеля продержимся, – усмехнулся Аникеев, и похлопал ладонью горячий каменный бок. Когда лейтенант ушел, он длинно сплюнул:

– Ну, а если не до дембеля, то часа полтора, думаю, продержимся.

Зной был такой, что горячий воздух дрожал, и был сухим, шершавым, – царапал горло. Мутился рассудок, и глаза слезились.

Смертельно хотелось пить, а последняя вода плескалась во фляжке на самом донышке, – тошнотворно-тёплая, с металлическим привкусом. Вообще, он давно заметил, что война почти всегда пахнет железом: железом пахло оружие, железом пахла кровь, железом пахла вода… «На речку бы сейчас, – тоскливо подумал он, поглядывая из-под раскаленной каски на выкатившееся в зенит солнце, – или хоть в душ сходить…»

– Газировки бы я холодной выпил, – прочитал его мысли Аникеев, – только без сиропа, за копейку…

В это время справа, на склоне высоты гулко застучали автоматные очереди и глухо ухнуло несколько взрывов. Первые выстрелы всегда бывают самыми громкими и неожиданными. Гвоздик приподнялся, и до рези в глазах стал всматриваться в горячее марево. От мгновенного напряжения пот сразу покатился по лицу, залил глаза.

– Слушай, Ника, – он, часто моргая, потянул Аникеева за рукав, – ты сходи вправо, к обрывчику, глянь, что там, а то отсюда ни хрена не видать.

Стрельба то утихала, то разгоралась вновь. Аникеев возвратился минуты через три и сказал, что возле сухого русла духи, похоже, прижали разведчиков:

– Может, огоньку туда брызнем?

Гвоздик встал на колени за камнем и долго смотрел вниз, на склон. Стрельба понемногу стихла.

«Значит, не они», – облегчённо подумал он, но тут же увидел разведчиков. Едва заметно мелькая между камней, они пробирались в полукилометре левее сухого ручья. Разведчики шли медленно. Двое тащили что-то тяжёлое. В замыкающем он узнал прапорщика Якимчука. Минут через двадцать они одолеют склон, а там уже начнётся сухое русло, и по нему они выйдут к нашим окопам. Гвоздик снова вгляделся в ту сторону и почувствовал, как у него беспокойно заколотилось сердце. На склоне появились преследователи.

Они расходились широкой дугой, и, похоже, собирались взять разведчиков в кольцо.

Прапорщика надо было прикрыть. Гвоздик лёг за пулемёт и повёл стволом в сторону тёмных фигурок, быстро мелькающих среди камней. Хотел уже дать очередь, но его остановила какая-то нерешительность, суетливость духов. Вместо того, чтобы стягивать кольцо вокруг разведчиков, они забирали то в одну сторону, то в другую. Потом неожиданно залегли и открыли беспорядочную стрельбу. Затем снова выдвинулись на склон и стали осторожно подниматься.

Он понял, что духи не видят разведчиков. Видно, Якимчуку как-то удалось оторваться от преследователей и незаметно свернуть к ручью. Там, скрытый между камнями, он уходил от погони. Уходил тихо и умело. Ещё четверть часа слепого тыканья духов из стороны в сторону, и разведчики будут у своих. Но продвигались они очень медленно.

– Ника, – сказал Гвоздик Аникееву, – погляди здесь, а я на тот край схожу. Как бы духи случайно к нам в стык не пробрались… Вон на восточный склон полезли.

– Ладно, – Аникеев улёгся у пулемёта, поправил сошки и проверил прицел. – Надо Якимчуку помочь.

– Не видят они его, скрытно Якимчук выйдет. Начнём стрелять, такая каша заварится, что он не выберется. Склон ведь насквозь простреливается. Может, и не разглядят духи, где разведчики.

Ещё десяток минут, и разведчики уйдут. Им ведь осталась какая-нибудь сотня метров. Но тут от цепочки отделились двое и, пригнувшись, перебежали через сухой ручей.

«Увидят», – снова подумал он, выглядывая из-за каменной стенки.

Но духи ничего не разглядели. Метров через двадцать один из них оступился неловко, подвернул ногу. Второй стал ему помогать. Значит, пока пронесло…

И в это мгновение за камнями яростно загрохотал ручной пулемёт. Гвоздик кинулся назад по ходу сообщения. Когда он вбежал на позицию, Аникеев уже вщёлкнул второй магазин.

– Стой! – сходу выкрикнул он сорвавшимся голосом, с размаху кинулся на землю и отшиб Аникеева от пулемёта. – Стой! Зачем стреляешь?

– Духи на разведчиков пошли… Двое, могли увидеть, – ответил Аникеев, растерянно моргая. – Чего ты кидаешься, как бешеный!

– Соображать надо! – яростно просипел Гвоздик. – Головой! Просил же тебя не стрелять…