Аляска

Я позвонила ему сразу же, как только мы с Отари переехали на съемную квартиру. Отец безумно обрадовался. 'Все хорошо!' - эти слова, с которых я начала разговор, он повторил в нашей беседе несколько раз. Я физически ощутила, какая тяжесть спала с его души. И чуть не ударила себя за то, что держала его в страшном напряжении почти три дня. Я намеренно подробно рассказала, как мы с Отари устроились, как живем, какой заботой окружает меня мой мужчина, как нежно любит. Одним словом, постаралась донести: все не так сумрачно и 'позорно', как отец себе представлял.

Я стала звонить отцу раз в несколько дней. Иногда он передавал трубку маме, и мы недолго беседовали - так, будто не было между нами давешней ссоры.

Одним словом, родители приняли мою новую жизнь с Отари, вдали от дома, как неизбежность. Скорее всего, ничего хорошего они не думали. Малознакомый грузин был для них злой демон-совратитель, а я - глупая девчонка. Но делать нечего, они решили ждать.

Зазвонил телефон. В трубке снова звучал голос отца.

– Оля, я тут подумал: как же ты до школы из Медведково добираться будешь?

Я уже знала, как отвечать на этот вопрос.

– Не волнуйся, пап! Здесь 151-й автобус до метро 'ВДНХ' ходит.
– Тогда это была ближайшая к Медведково станция Московского метрополитена.
– Полчаса езды всего!

– И здесь от метро до школы минут двадцать ходьбы! Ты ведь больше часа на дорогу тратить будешь!

– Нормально, пап! Это временно. Потом мы с Отари поближе квартиру снимем.

Не могла же я сказать, что каждый день буду ездить в школу и обратно на такси! Так решил Отари. Я тогда спросила его:

– А почему ты квартиру на окраине снял?

Он поморщился:

– Неудобно, да! Зато здесь милиции меньше. Документы не проверяют. Безопаснее. Все наши здесь квартиры снимают!

Я поняла, кто такие 'наши'. Команда 'гастролеров' Тристана... В Медведково Отари стал чаще уходить с утра из дома. Близость подельников отнимала его у меня. Но не это тревожило мою душу. Если бы он проводил время в мужской компании за вином и разговорами, я была бы спокойна. Грузины без этого, кажется, не могут. Это у них в крови - собираться чуть ли не каждый день большой группой мужчин, неспешно беседовать, играть в нарды. Но не за тем Отари навещал своих друзей. А для того, чтобы в одну из московских ночей пройти с ними по обрыву, по краю пропасти.

В такие ночи я не спала. Ждала его возвращения...

Отец продолжал расспрашивать:

– А если заболеешь? К тебе местный участковый врач не придет. Твоя медицинская карта в нашей поликлинике!

– Вот заболею, тогда и посмотрим: придет или нет!
– отшутилась я.

Отец помолчал.

– Домой не думаешь возвращаться?
– осторожно спросил он.

– Пап, ну зачем? Отари будет здесь, а я там?

Это было сказано легко. Но не просто так, а с умыслом. Если хотите, чтобы дочь вернулась домой, то принимайте и Отари!

– Ну, понятно...
– вяло отреагировал отец и замолчал.

Родители принимать Отари не хотели. В наших телефонных разговорах вопросов о нем не задавали. Его имя старались не упоминать. В общем, вели себя так, будто я жила в Медведково одна.

– Ладно, пап, до завтра. Теперь чаще сможем видеться. Я по субботам после школы буду к вам заскакивать!

***

Каждое утро ровно в шесть часов тридцать минут звенел будильник, Отари бодро поднимался с постели и шел в душ. Он никогда не позволял себе вставать позже меня. Я же продолжала пребывать в сладкой полудреме. Через некоторое время меня будил аромат свежесваренного кофе и нежный поцелуй Отари:

– Доброе утро! Юра отзвонил: едет, будет через полчаса!

На кухне уже бормотало радио, на столе стоял готовый завтрак. А в комнате Отари принимался гладить мое школьное платье и фартук. Причем неизменно делал это каждое утро! Я сначала противилась такой трогательной заботе:

– Не нужно, милый! Я сама! Разве мужчины в Грузии гладят?

– Мужчина для своей женщины любую работу сделает!
– сверкал глазами Отари.
– Ты в школу ездишь, устаешь! Умывайся, завтракай, скоро машина будет!

Я вставала и дефилировала в ванную в розовом пеньюаре. Отари подарил мне точно такой же, как у мамы. После нашего спешного отъезда из дома он недоумевал:

– Зачем мамину вещь брать?! Я бы десять таких тебе купил! Ты в пеньюаре, как богиня!

После завтрака я надевала выглаженную форму, подходила к окну и видела, что у подъезда уже стоит такси. Карета подана! Я чувствовала себя королевой. А какая королева обходится без драгоценностей? Я подходила к трюмо и неторопливо подбирала из своей коллекции ювелирных украшений очередной гарнитур. Так... Сегодня на мне будут золотые сережки, колечко и кулон с бриллиантами. Завтра можно надеть змеевидный браслет с гранатами, кольцо с рубином и часы. А послезавтра - мой любимый комплект серебряных украшений с медово-прозрачным янтарем...

Мои одноклассницы завидовали мне черной завистью и шушукались за спиной. Ирка Цветкова смотрела на меня с нескрываемым восхищением. Она знала про нашу с Отари любовь, поэтому не уставала восклицать:

– Олька! Вот это да! Вот что значит настоящий мужчина!

А Мишка Ефремов, вызнав у Ирки про Отари, шепнул мне на ухо:

– Принцесса Грузии! Потрясающе!

И стал обращаться ко мне не иначе как 'Ваше высочество'. Вот дурачок!

Я сидела на первой парте и заметила: учительницы растерянно моргали, когда их взгляд падал на мои украшения. Классная руководительница попыталась урезонить меня:

– Платонова, какой пример ты подаешь в классе! Школьные правила запрещают ученицам надевать кольца и бусы!

Я с высокомерным достоинством, как настоящая принцесса Грузии, улыбалась в ответ:

– Нет таких правил! Вы сами это прекрасно знаете!

И продолжала эпатировать школьную публику блеском своих драгоценностей. А через некоторое время заметила наступление удивительных перемен! Нервозное шушуканье одноклассниц за моей спиной сменилось уважительным молчанием. Кое-кто из девочек попытался завести со мной дружбу. А учителя стали намного мягче оценивать мои знания! Я совершенно не заботилась об улучшении успеваемости в новом учебном году. Но она чудесным образом улучшилась!

После уроков у школьных ворот меня ожидало такси. Я вспоминала, как первоклашкой с удивлением и завистью наблюдала за черными 'Волгами', что увозили от школы отпрысков членов ЦК партии и министров. 'Конечно, 'Волга' у меня не черная, а салатовая и с шашечками на боках!
– мысленно веселилась я.
– Но тоже неплохо! Утерла я нос владельцам пыжиковых шапок и дубленок! Кстати, зимой попрошу Отари дубленку мне купить!'

В общем, я от души наслаждалась своим новым положением и возможностями! В школе все складывалось как нельзя лучше. Дома меня ждал любимый мужчина. Я была бы абсолютно счастлива, если бы не темная сторона его жизни! Она ставила под сомнение все, чем жила моя душа. Я вспоминала слова мамы о пороховой бочке и думала: 'Это я сижу на бочонке с порохом! И когда к ней приставят горящий фитиль...'