Аляска

Я старалась писать разборчиво, четким и красивым почерком. Знала, что Отари с трудом читает русский текст, написанный от руки хотя бы чуть-чуть неряшливо. Очень скоро я выработала каллиграфический почерк. С тех пор этот достойный навык не раз повышал мой личностный рейтинг в самых разных ситуациях. Прежде всего, я заслужила в школе уважение учителей.

Казалось, все пошло по-прежнему. Но это было не так. Моя жизнь изменилась. Она походила на прошлую лишь в том, что десятиклассница Оля Платонова исправно посещала школу. От всего остального не осталось и следа. И не только потому, что рядом со мной не было Отари. Переживания последних месяцев не прошли для меня бесследно.

Я повзрослела.

Меня теперь не привлекала веселая болтовня Мишки Ефремова, не тянуло в гости к Ирке Цветковой. Воспоминания о моих похождениях с Моникой или о приключениях в валютных барах не вызывали ничего, кроме легкого удивления. Отношения с Дэвидом Барбером остались в памяти как история, не имеющая никакого значения. Меня вообще перестала занимать чья-либо влюбленность или интерес к моей персоне.

Я ждала Отари.

Наша любовь и свалившаяся на нее беда перестроили мою внутреннюю реальность. Я жила в ожидании любимого, заботой о его судьбе. Это стало фоном моего существования. Это заставило меня мыслить и действовать иначе.

Мне предстояло провести в одиночестве семь лет. При этом система жизненных приоритетов, которую я прежде создала, рухнула. Время подросткового веселья и забав прошло. Дела любви сводились лишь к написанию писем. Но моя деятельная натура не терпела праздности, неподвижности, пустоты. И тогда пришло решение: к возвращению Отари я выстрою свою жизнь так, что он будет мною гордиться! И не только он! Мой любящий и терпеливый отец - пусть он тоже, наконец, увидит: его вера в меня оправдалась. Он имеет на это право! Я всю жизнь ощущала объятия его бережной любви. Он никогда не бросал меня в беде. В самые трудные минуты был рядом, вытягивал из тьмы, прощал...

Неожиданно в голове возникло незнакомое слово. Это было странно, но я понимала его смысл. И тут же в голове сложилась четкая формулировка того, что мне следует сделать для Отари и отца.

Я подарю им свою лучшую самореализацию!

Во-первых, получу аттестат зрелости с такими отметками, которые не стыдно будет никому показать. Во-вторых, поступлю в Институт иностранных языков и стану дипломированным специалистом с высшим образованием. Я отлично знала английский, любила его, профессия преподавателя или переводчика привлекала меня. В конце концов, моя мама была переводчицей, мне нравилась ее работа, я хотела пойти по ее стопам!

Для начала, пожалуй, достаточно...

Я поделилась своими соображениями с родителями.

– Боже мой!
– то ли с иронией, то ли с удовлетворением воскликнула мама.
– Наконец-то наша дочь стала думать! Ego cogito, ergo sum! (лат.
– 'Я мыслю, следовательно, существую'.) Коля, что скажешь?

– Молодец, Оля!
– с радостью воскликнул отец. И тут же озаботился: - Валя, ИнЯз - это же престижнейший вуз, наверняка в нем конкурс - десять человек на место! У тебя там знакомые есть?

– Здесь не знакомые нужны, - нахмурила брови моя правильная мама, - а репетиторы. Из тех, что в институте вступительные экзамены принимают.

Я не собиралась студенткой сидеть на шее у родителей и выпрашивать у них деньги на одежду и проезд. Поэтому сказала:

– Я буду учиться и работать. Пойду на вечерний. Туда, наверное, легче поступить, чем на дневной?

Мама отмахнулась:

– Даже не думай! А то и на вечерний не пройдешь!

– Правильно!
– поддержал ее отец.
– Нужно всей массой давить! Даже если кажется, что все просто!

– Когда я туда поступала, - задумчиво сказала мама, - сдавала устный русский язык, историю, английский и еще писала сочинение. Если все осталось по-прежнему, то будем искать репетитора-историка и словесника. Английский ты сдашь, в этом я уверена.

Я съездила в институт и навела там справки. Мамина информация о вступительных экзаменах подтвердилась. Кроме того, я узнала, что на решение экзаменационной комиссии большое влияние оказывает аттестационный бал абитуриента. То есть среднее арифметическое годовых оценок, что проставлены в аттестате зрелости по всем учебным дисциплинам. Чем оно выше, тем лучше. Значит, за год мне следовало по всем школьным предметам выйти если не в отличницы, то в крепкие хорошистки.

Ну, что делать? Взялся за гуж - не говори, что не дюж!

Я решила стать как минимум хорошисткой.

Сказано - сделано! Я спокойно и серьезно принялась улучшать успеваемость в школе. Дома выполняла все домашние задания - не жалея времени и сил. Порой сидела над ними до позднего вечера. В классе внимательно слушала учителей. Перед каждым уроком пролистывала учебник: освежала в памяти выученное дома. Одноклассники сначала поглядывали на меня с удивлением, потом привыкли. Успокоиться не мог только Мишка Ефремов. У него не укладывалось в голове: как могла его компанейская и лихая 'классная подруга' превратиться в скучную буквоедку?!

– Что с тобой стряслось, Платонова?
– подходил он ко мне на переменах. На них я обычно не убегала из класса, как все остальные, а оставалась сидеть за партой: готовилась к предстоящему занятию.
– С тобой теперь парой слов перекинуться нельзя! Все книжки читаешь!
– Я не отвечала, уткнувшись в учебник.
– Алё!
– стучал он по моей парте кулаком.
– Ты где? Куда идешь по жизни, а?

Я не обращала на него внимания.

– 'Русь, куда ж несешься ты?
– философски цитировал Мишка Гоголя.
– Дай ответ. Не дает ответа'.
– И неожиданно предлагал: - Пойдем сегодня в 'Метелицу', потанцуем!

Я отрывала глаза от учебника и строго говорила:

– Отстань, Ефремов! Танцевать ему... А у самого двойка по алгебре! Ты в десятом классе учишься. Как аттестат получать будешь?

– Тьфу на тебя!
– в сердцах выдавал он и отходил, осуждающе бормоча: - Вот так хорошие люди и пропадают!..

Результаты моих усилий не заставили себя ждать. В прошлые годы учебы мой дневник наводняли тройки. Теперь же на его страницах красовались исключительно четверки и пятерки. Отличницей я чаще всего выступала на уроках английского языка. Но через три-четыре месяца после начала учебного года вышла в первые ученицы класса еще по трем предметам. После моего разговора с родителями о поступлении в институт мама быстро нашла репетиторов. И уже в середине сентября я под патронажем опытных преподавателей стала усиленно изучать историю, литературу и русский язык. Ну и, само собой, применяла полученные знания в школе! Постепенно неуверенные одноногие четверки, что я обычно получала по всем 'репетиторским' предметам, уступили место пузатым самодовольным пятеркам.

Я вела строгий образ жизни зубрилы-затворницы. Утром и днем - сосредоточенная учеба в школе, после обеда - приготовление домашних заданий. Три раза в неделю я ездила на занятия с репетиторами. Вечерами писала письма к Отари. Перед сном читала учебники английской грамматики: самостоятельно готовилась к сдаче вступительного экзамена в институт.

Размеренное, ровное, терпеливое движение вперед...

Я не переставала себе удивляться. У меня получалось теперь настойчиво и успешно делать то, от чего я шарахалась с первого класса! Более того - мне это понравилось!