АН (цикл 11 книг)

— Ну здравствуй, отчий дом, — глядя в тонированное окно автомобиля равнодушно произнесла Соня. Она выглядела совершенно спокойно. Как в те времена, когда была Царицей Лицея.

Правда, сейчас она крепко держала меня за руку.

Тёща сидела на сиденье напротив, преисполненная воинственной решимостью. Взглянув на Софью, она одобрительно кивнула.

Я ехал с Соней и Елизаветой Александровной в одном автомобиле. Если смотреть со стороны, то получается, что у меня в доме гостит почти невеста с матерью. Мол, мать присмотрит, чтобы молодые до брака глупостей не натворили.

И получается, что, прибыв в одной машине, мы продемонстрируем твёрдость наших намерений.

Твёрдость наших намерений… С нами пятнадцать машин охраны. А сколько ещё микроавтобусов припарковано на улочках неподалёку от Кремля? А сколько бойцов так прогуливается? Плюс Арвин со своим Гуру. Или вот Гуру великого княжества Казанского… Хотя насчёт последнего уверенности нет. Чутьё тихо шепчет, что Арвин захомутал не только Юлию, но и всю её родню. И теперь они наши, пусть пока ещё негласные, но все же союзники.

Но это не точно.

По крайней мере, мой разум в этом не уверен. В случае боевого столкновения Арвин может позвонить Гуру Ромодановских, чтобы позвать его на помощь, а этот Гуру, следуя приказам господина, может напасть на Арвина. А потом великий князь Казанский отчитается перед Годуновым, какой он молодец — поймал врага империи.

В общем, мы подготовились максимально, насколько это возможно за несколько дней. Отклик союзников меня очень порадовал: присланный Гуру от отца Арвина, или Гуру из Казани… при условии, если он всё-таки на нашей стороне.

Очень надеюсь, что всем этим бойцам сегодня не придётся вступать в бой.

Ведь чем дольше мы откладываем открытый конфликт, тем сильнее становимся. Если у нас сейчас такая поддержка, в ситуации, когда никому не ясно, что последует после слов вдовствующей императрицы. То что же будет, когда всё прояснится?

А будет всё здорово.

Если только мы найдём способ противостоять единственному действенному оружию Канцлера — этому треклятому артефакту.

Кортеж наконец-то остановился. Дождавшись, когда телохранитель откроет двери, я вышел из машины и подал руку Софье, а затем её матери. Члены сопровождающих нас трёх княжеских семей тоже вышли из своих машин: главы и наследники с жёнами родов Аксаковых и Троекуровых, а также мои отец с матерью и Алиса, которая не могла «в столь важный час оставить брата и лучшую подругу без поддержки». Великая княгиня Тверская сдалась под натиском старшей дочери.

А вот Яну с собой Надежда Григорьевна брать категорически отказалась.

— Если всё сложится худшим для нас образом, кто если не ты, сможет позаботиться о брате и сёстрах? — грозно спросила тогда она у Яны. Яна прониклась и осталась дома.

Четырнадцать человек организованной группой поднялись по высокой лестнице одного из двух, соединённых друг с другом, дворцов Рюриковичей.

— Ваше Величество, с возвращением, — рассыпались в поклонах слуги.

— Ваше Высочество, добро пожаловать домой!

Мы не обращали на них внимания.

Спустя минуту мы прошли мимо очередной шеренги кланяющихся слуг и подошли к распахнутым высоким двустворчатым дверям, за которыми находился просторный зал, заполненный людьми. Время своего прибытия мы подгадали так, чтобы явиться последними. И у нас получилось — группа поддержки Канцлера собралась во дворце раньше нас.

— Её величество вдовствующая императрица Елизавета Александровна Рюрикович с её высочеством цесаревной Софьей Ивановной! — громогласно объявил камердинер, когда мы переступили порог зала. — В сопровождении их светлостей великих князя и княгини Киевских, великих князя и княгини Тверских, великих княжичей…

Я не слушал камердинера. Шёл, глядя прямо перед собой. Но краем глаза заметил склонивших голову гостей, приветствующих императрицу и цесаревну.

Однако долго спину гнуть никто не собирался. Отдали дань вежливости и хватит.

Правда, выпрямившись, напряжённо смотреть на нас гости не перестали. Я же мысленно фиксировал присутствующих.

Ни самого Канцлера, ни императора пока видно не было. Годуновых сейчас «возглавляет» наследник рода с женой, рядом с ними стоят Годуновы не из главной ветви рода. А где же детишки? Внучки Канцлера?

Хм, как же все на нас пялятся… Кажется, мои близкие слегка волнуются. Я чувствую волны зародыша Ауры от великого князя Тверского и Сони. И… от Алисы? Подросла дочь рода Оболенских! Но зародыш совсем слабенький.

Другие рода, похоже, не настолько древние и сильные, чтобы обзавестись зародышем Ауры.

Мы остановились возле трёх столиков с закусками, чуть разошлись в стороны и разбились на четыре группы. Всем своим видом мы демонстрировали, что ни к кому подходить не собираемся.

И это не было провокацией конфликта. Скорее удобное использование местного этикета. Так как большинство гостей со стороны Канцлера — имперские бояре. Которые по умолчанию стоят ниже княжеских родов, а значит должны подойти первыми. Если не хотят обострять отношения.

Но есть один нюанс — это присутствующие здесь бояре, министры и генерал-губернаторы. Пусть их рода ниже княжеских, но сами эти люди по статусу равны князьям. То есть получается, что все присутствующие равны по статусу, и никто никому ничем не обязан.

Воздух в зале как будто бы накалился от напряжения. Все собравшиеся понимали, что это необычный приём. А вполне осязаемое противостояние двух фракций. Правда, «фракция» Канцлера сейчас находилась явно в невыгодной позиции. Хочется и перед Годуновыми выслужиться, но и вдовствующей императрице грубить нельзя. К тому же на нашей стороне главы трёх княжеств. А если всё окончится миром? Значит сейчас нельзя выказывать нам открытого неуважения. Но, с другой стороны, если всё обернётся военным противостоянием, Канцлер может отдалить тех, кто сейчас как ни в чём не бывало направится к нам вежливо беседовать.

Подобных приёмов местная аристократия ещё не видала. Последние сотни лет не было здесь двух полей силы. Только Годуновы.

И именно Годуновы в тот напряжённый момент решили взять все в свои руки. К наследнику рода и его супруге прибился его старший сын со своей спутницей — великой княжной Минской, и они направились к нам троим. Ещё три пары из младших ветвей рода пошли к Оболенским, Троекуровым и Аксаковым.

— Ваше Величество, рад вас снова видеть, — с улыбкой проговорил Первый Вице-Канцлер. — Признаюсь, ваше неожиданное отлучение из ваших покоев вызвало переполох в Кремле.

— О, Дмитрий Александрович, прошу прощения за доставленные неудобства, — ровным тоном ответила вдовствующая императрица. — Но, право не стоило так беспокоиться. Я всего лишь захотела встретиться со своей дочкой и её спасителем.

— Да, встреча с дочерью, которую все считали погибшей, да ещё и после стольких лет разлуки бесконечно важна, — кивнул Годунов. — Ваше Высочество, — он поклонился Соне. — Рад видеть вас в добром здравии. Новость о том, что вы живы, была лучшей новостью, из всех, что я слышал за последнее время. Но, прошу прощения, за эти слова, разве стоило цесаревне Российской империи так рисковать?