Ангелы не умирают

Может, не смотря на внешнюю молодость, у неё старческий маразм? Как ещё объяснить её веру в то, что я беспрекословно стану играть в её дурацкие игры с ритуальными жертвоприношениями? И, словно телёнок, покорно пойду за верёвочкой в её руке? Позволю ей убивать людей и дальше? А то ещё и сам начну танцы с бубном вокруг горы трупов?

Но Катрин не уставала меня удивлять. Всё это время она знала обо мне куда больше, чем я мог себе вообразить.

Откуда, кстати? Синтия разболтала? С неё станется. Носится со своей загадочностью, как красавица с зеркальцем. Научилась бы ещё хвастаться и трепаться поменьше, может быть и вытянула бы роль древней ведьмы, которую она столь успешно пытается играть.

А может быть уже и не играет? Я вижу прежнюю Синтию, но та Синтия, которую я знал, хоть и была полна недостатков (а кто из Элленджайтов без греха), но она не была убийцей.

Память услужливо напомнила о первой смерти. Повлекшей за собой всё остальное. Была ли та смерть Ирэны действительно самоубийством? Конечно, она была потрясена вскрывшейся правдой о своём обожаемом Ральфе, но она была одной из нас. А мы так просто не сдаёмся.

«А ты сам?», – гадко шепнул внутренний голос.

Я мысленно на него рявкнул, заставляя заткнуться.

Я не сдался, и не струсил. До конца как жил так и сгинул гадёнышем, так что если всё происходящее мой персональный ад, я вполне его заслужил.

Не слабость была причиной тому, что я прыгнул под колёса железного состава, а желание причинить боль тем, кто причинил её мне. Никто из нас в старой войне не брал пленных.

Нет, теперь я склонен думать, что смерть Ирэны не была ни самоубийством, ни случайностью.

Как только до моей дорогой Синтии дошло, что между кузиной и «нашим» с нею Ральфом не интрижка, а кое-что куда более серьёзное, девушка была обречена.

И если бы я тогда открыл глаза пошире, если бы только заставил себя увидеть то, что видеть отказывался, может быть, вся история закончилась не так трагично?

Но я предпочёл не вмешиваться. Я не хотел допускать даже мысли, что Синтия не просто избалованна, испорчена и эгоистична, но она с каждым новым действием становится настоящим чудовищем.

Пострашнее меня и Ральфа.

Раздался звонок.

Номер не определился.

Но я и без того сердцем почувствовал, кто звонит.

– Да, дорогая?

– Это ты кому? – мурлыкнул издевательский голос с другого конца пространства.

– Тебе, моя прелесть. Кому же ещё?

– А как ты почувствовал, что это я? – рассмеялась сестрица, и голос её звучал, как мелодичный, но злой, колючий колокольчик (я в курсе, что таких не бывает, но вот такие у меня заковыристые ассоциации).

– Сердцем.

– О! – протянула она, явно подтрунивая. – Как романтично. Я помню, какое оно большое-больше, твоё сердце. Такое вместительное!

– Любимая, чему обязан? И, кстати, я не помню, чтобы оставлял тебе номер своего телефона.

Прозвучавший в ответ смех так и сочился ядом самодовольства.

– Дорогой, я могу узнать всё, что пожелаю. Мир, что когда-то принадлежал Элленджайтам, теперь целиком мой.

– Ну и играй себе. Меня-то чего беспокоить?

– Я не жадная. Могу и поделиться.

– Это всё, что ты хотела сказать? Или ещё что-то есть?

– Не хочу. Забирай себе мою долю.

– Не груби и не будь букой. Тебе всё равно не удастся меня разозлить. Я слишком ценю то, что ты снова вернулся в мою жизнь.

– Ну с чего ты взяла, что в твою? Я просто вернулся. Кто тебе сказал, что отныне командовать парадом будешь ты?

– Когда только успел таких словечек нахвататься? – хихикнула Синтия в ответ.

Я почти видел, как она лежит на кровати, болтая ногами в воздухе. Довольная, улыбающаяся и лучащаяся самодовольством.

– Где мы сегодня увидимся? И во сколько?

– Сегодня – нигде. У меня другие планы.

– Что за планы такие, которые нельзя отложить?

– Надоело жить в отеле. Планирую съехать.

– Могу помочь устроиться на новом месте, братик.

– Не стоит, сестрёнка. У меня, твоими стараниями, есть замечательная невестушка. И дом этот я приобрёл спецом для неё…то есть для нас обоих. Так что твоя помощь не потребуется, отдыхай.

– Если передумаешь…

– Если передумаю, твой номер у меня теперь тоже есть. Так что я отыщу способ с тобой связаться.

– Альберт! – в нежном голоске Синтии зазвенели колокольчиком льдинки.

– Целую, любовь моя, – отключился я, продолжая через пространство видеть смятённое и гневное лицо, за которыми сквозила растерянность.

Синтия всегда ошибочно считала, что я действую исключительно с целью её взбесить.

Ну, ладно, пусть не всегда это мнение ошибочно. Но часто. На самом деле иначе с нею нельзя.

Но сейчас дело было не столько в Синтии, сколько в Катрин. Встречать с Синтией за её спиной сейчас… не честно, как-то?

Нет ничего хуже ситуации, когда в твоей жизни присутствует два равно дорогих существа, каждый из которых претендует на пальму первенства.

Я регулярно в такой оказываюсь. Всё время верчусь между двух огней, пытаясь примирить в принципе непримиримое – разные полюса, огонь и лёд, небо и землю. Мама и Синтия, отец и Синтия, Синтия и Ральф.

Впрочем, Ральф никогда ни на что не претендовал. Ему было довольно и того, если к нему не лезли.

Ах, Ральф. Как же сильно мне тебя не хватает.

Интересно, чтобы ты сказал о сложившейся ситуации?

В глубине души я уверен, ты бы принял бы сторону Катрин.

Я и сам понимаю, что она тот самый второй шанс, о котором когда-то я просил… даже сам не знаю кого? Бога? Случай? Пространство?

Вот только просить одно. Получить – другое. Что мне теперь с такой экзотикой делать?

Она слишком хороша для меня. Каждое привычное мне движение будет причинять ей боль, а перемениться?

Ну как переменишься? Получится ли?

Да и хочу ли я меняться?

Вчера Катрин однозначно дала понять, что согласна отдать деньги, которые на удивление мало ценит, а затем хочет расстаться с нами.

Такой вариант может устроить всех. Даже Синтию.

Такой вариант сохранит обеим барышням кучу нервов. И всё бы хорошо, но…

Ладно, себе-то признаться можно? Пусть это эгоистично и по-свински, но я не хочу отпустить мою малышку Кэтти из своей жизни. Может быть быть, потом. Но не сейчас.