Анна Нимф
Шрифт:
Алан будто не слышал, он уже мысленно погрузился во все свои бесконечные попытки наладить контакт с божеством.
– … я носил ему еду…
– Точно. Клал куски своих сэндвичей, орехи и огрызки шоколадок.
– Самым дорогим делился!
– Значит, нужно найти что-то другое.
– Пел, стихи ему рассказывал…
– Пердел перед ним – когда думал, что я не слышала.
Не краснеющий Алан все-таки покраснел.
– Один раз.
– Два. Может, он из-за этого обиделся и окончательно уснул?
– Теперь я виноват в том, что он кочевряжится?
Я не хотела смеяться, но все-таки рассмеялась. «Очень серьезной аналитики». Хорошо хоть не помочился на него.
– Нужно расширить ассортимент предлагаемых подношений.
– Привезти ему ракушки из Пиерии? Мы на одной голубой разоримся… За розовую вообще дом продадим. Бусы из Марьинских островов? Волосатые шары?
– Твои?
– Да мои мне еще пригодятся! – возмутился напарник. – Я про эти махровые карамельные кокосы.
Ах да, мы однажды пробовали один такой с умопомрачительным вкусом. И, действительно, эти «шары» были покрытыми не жесткой щетиной, как обычные, а мягким пухом, похожим на человеческие волосы. Я так и не удосужилась посмотреть на фото пальм, производящих такое чудо.
– В общем, надо пробовать, – подытожила я. – Если получится нашего умника разбудить, результат мы получим просто.
Кажется, Ал за свои «шары» все-таки надулся. Но ненадолго. Я бы не удивилась, если бы он волосы из подмышек надергал в качестве эксперимента.
– Понимаешь, – продолжила я, – возможно, он не просыпается тогда, когда нам это «не слишком» нужно. Но в критический момент… Почувствует, что ли, не знаю.
С соседнего кресла вздохнули. Не то укоризненно, не то согласно.
Пара километров.
И показалось ранчо.
Я трижды нажала на клаксон; в который раз после паузы зарядил ливень. Полночь. Роб, конечно, спал; я не стала будить его предварительным телефонным звонком, он знал мой позывной. Еще три нажатия.
И загорелось единственное окно в спальне.
«Прости, Робби…» – наверное, ему со мной не повезло, Алан был прав.
Не прошло и минуты, как распахнулась входная дверь, показался силуэт человека в халате и с зонтом. Силуэт этот обулся в невысокие сапоги, зашлепал по мокрой траве к воротам. Лучи от фар испещрены кометами дождевых капель – красиво, сыро. Одуряюще сильно пахла земля, прелая листва – всегда целительный аромат для ноздрей и мозга.
Роберт нажал на какой-то рычажок на заборе – поднялся шлагбаум.
Я подъехала как можно ближе к крыльцу.
Девушку Алан внес в дом на руках, вошел с ней в услужливо распахнутую мной дверь. После я. После хозяин дома.
– Куда ее можно положить, чтобы спала? Сюда?
Конечности незнакомки болтались безвольно, как у куколки. Изящные ботильоны, каблучки, телесного цвета колготки, мокрая юбка. В гостиной горел неяркий торшер, но его света хватало. Робби стянул с головы отсыревший под ливнем хлопковый колпак, который меня всегда смешил. Сколько раз я порывалась подарить в комплект еще и канделябр,
чтобы довершить образ шаркающего по ступеням замка старичка? Каждый раз тормозила себя, понимала, что Роб наверняка юмор не оценит.– На диван?
Не то, чтобы Алан устал держать девушку, но ему однозначно хотелось её куда-нибудь сгрузить. Кивок на диван, тот самый, перед камином.
– А если она перевернется? Упадет же…
– Она не перевернется… Но ей нужно проспать долго.
Ошалевший Роберт какое-то время разглядывал «ношу», никак не мог взять в толк, зачем в его дом принесли молодую даму. После обрел дар речи, повел за собой, и мне, глядя на его фигуру, опять подумалось про канделябр.
– Сюда.
Мы последовали за ним.
Он привел в дальнюю гостевую спальню, обычно пустовавшую. Уютная небольшая комната, в который он раз в два дня протирал пыль и менял покрывало. Для чего, для кого?
«Просто для чистоты», – ответил бы тот, кто вновь с недоумением смотрел на девушку, теперь лежащую на постели. Прямо в уличной одежде.
– Прости за обувь, – Ал неловко переступил с одной ноги на другую. Ботинки с девушки он не снял, и теперь каблуки упирались в уютный рисунок стеганой ткани. – Снимешь потом?
– Я?
– Да. И юбку бы тоже, она сырая…
У Робби отвалилась челюсть. Ясно было, что нужно ему что-нибудь объяснить.
Разговор состоялся уже в гостиной.
– Она проспит дней пять…
– Сколько?!
– Ну, максимум… семь.
Алан, конечно, начал не с того.
Вопросительный взгляд на меня от Роберта, мол, Анна, я, конечно, в отпуске, но сиделкой не заделался. Пришлось вмешаться в немое возмущение.
– Девушка спит под заклятием «Сомна». Она не будет крутиться, вертеться, её не нужно кормить, ей не нужно в туалет. Пусть просто спит, забудь…
– Забыть?
– Да. Ну, освободи только от мокрой одежды. И все. Можешь не приходить к ней, не проверять, не сидеть. Живи своей жизнью…
– Да, – опять вклинился Ал, – ходи в магазины, по барам, работай, смотри телевизор, принимай гостей…
Роб снова перевел взгляд с Алана на меня, мол, ты же знаешь, я так не могу! Как жить, когда в доме посторонний человек?
– Может, её нужно было в гостиницу? Не то, чтобы я отказывался, но…
– Все гостиницы в городе, а город глушит нужную нам подпитку для «Сомны». Ближайший отель «У холма» в сорока километрах отсюда. Пожалуйста.
Последнее слово было сказано очень мягко, одновременно с этим я коснулась теплой руки, передала ощущение: «Все хорошо». Не важно, что у тебя в спальне лежит девушка. Она не будет отвлекать, ты можешь жить свою жизнь, выдохнуть, успокоиться.
Я, конечно, передала заодно магический импульс, что, вероятно, было не совсем честно, но очень нужно в этот момент. И Роб чуть обмяк, расслабился.
«Ладно, девушка и девушка…»
– Она точно не будет просыпаться? Если так, её нужно кормить…