Антология советского детектива-11. Компиляция. Книги 1-11

— Сережа! — услышал я крик Нины, и в следующее мгновение ее руки с силой вытолкнули меня из света.

Снова стало темно.

Грузовик стремительно уносился.

— Нина, — позвал я. — Нина!

Я не услышал ее голоса. Я увидел Нину. Она лежала на мостовой.

— Нина! — крикнул я и бросился к ней. — Нина! Нина!

Она не отвечала.

Я стоял на коленях, плакал и умолял ее отозваться. Я не верил, что она может умереть.

Нина молчала.

Обезумев от горя, я стал кричать.

Свет. Какие-то люди. Кто-то укрывает Нину чем-то белым. Я смотрю на ее лицо. Жду, что она откроет глаза.

Чья-то рука натягивает белое покрывало на лицо Нины.

— Нет! — кричу я и срываю покрывало. — Нет!

Я жду, что она откроет глаза и позовет меня. Я жду.

ПАУК

Ровно в пять утра капитан Абулава вышел из горотдела милиции и отправился домой. Он надеялся хоть немного поспать. Десять лет он работал под началом властного и крутого человека, не терпевшего не только возражений и нововведений. Десять лет Абулава молча выполнял приказы, даже те, которые ему казались абсурдными. Теперь им никто не командовал — начальника уволили. Правда, оставался прокурор города, но с ним капитан сталкивался далеко не каждый день. Тем не менее жить Абулаве стало не легче, наоборот, тяжелее. Само собой получилось, что обязанности начальника горотдела легли на его плечи, хотя их не поручали капитану. Он как был заместителем начальника по угрозыску, так и остался им. Конечно, Абулава ждал повышения. Он всегда стремился к переменам в горотделе. Теперь у него зрели большие планы, и он все время думал о том, что должен сделать и мог бы сделать.

В бессонные ночи капитан Абулава нередко проверял, как идет дежурство в горотделе, а иногда, проверив, заходил в свой кабинет и подолгу, не замечая времени, сидел над документами.

Он никогда не пользовался служебной машиной. Своей у него не было. Домой он всегда возвращался пешком.

Пять утра, сказал капитан себе и решил, что завтра уж точно зайдет в аптеку за снотворным. Освещая ручным фонарем дорогу, Абулава шел быстро. Ему стало жарко. Ночь была теплой. Днем солнце припекало. Как летом, подумал Абулава, расстегивая ворот рубашки.

Капитан миновал захламленный двор, затем подворотню и вышел на улицу Кецховели, едкий запах которой напоминал о пожаре, выгнавшем отсюда всех до единого жителей. Здесь не обитали даже кошки.

Луч фонаря скользнул по обугленным остовам домов и опустился на мостовую. По привычке капитан бросил луч сначала направо, а затем налево и замер. Он увидел лежащего мужчину. Пьянства капитан не терпел. Не понимая, как можно так низко пасть, он сердито зашагал к мужчине. Абулава почувствовал что-то недоброе в позе человека. Тот лежал на спине, раскинув руки и ноги. Капитан побежал и за две секунды оказался рядом с мужчиной. У него перехватило дыхание. Он сразу узнал директора консервного завода — единственного в городе промышленного предприятия — Котэ Долидзе. Капитан схватил беспомощно откинутую на мостовую руку. Пульс не прощупывался. Абулава подсунул под голову Долидзе свою фуражку и вздрогнул, коснувшись чего-то жидкого и холодного. Кровь, остывшая кровь, подумал капитан и осветил запачканную руку фонарем. На ней действительно была кровь. Капитан приник ухом к груди Долидзе. Он не услышал сердцебиения.

Он подавил первый порыв — бежать к телефону и разбудить прокурора города Заридзе. За десять лет службы в милиции капитану ни разу не приходилось расследовать дело об убийстве. Пятьдесят тысяч жителей города с нежным названием Натли, расположенного в полутора часах езды от Тбилиси, отличались пылким нравом, но ни один из них не доводил дела до убийства.

Он не мог сосредоточиться. Кто осмелился поднять руку на Долидзе? Почему, с какой целью? Он лихорадочно ощупал одежду на убитом и обнаружил в кармане пиджака бумажник. Бумажник был пуст…

Капитал побежал к гостинице. Ему сразу открыли дверь. Он подскочил к телефону и позвонил в горотдел. Казалось, прошла вечность, прежде чем он услышал знакомый голос.

— Вы что там, спите, черт вас возьми?! Немедленно на выезд! Улица Кецховели. Убит Котэ Долидзе.

Капитан набрал номер Заридзе. Он снова ждал ответа, но в этот раз испытывал неловкость. Прокурор, видимо, крепко спал. В горле пересохло, и капитан, дотянувшись до графина на столе, налил воды в стакан. Он сделал глоток, когда услышал голос прокурора.

— Извините, что разбудил. Докладывает Абулава. Убит Котэ Долидзе.

— Наш Котэ Долидзе?! Не может быть!

— Я сам обнаружил труп на улице Кецховели. Смертельный удар нанесен по темени тупым предметом. Бумажник Долидзе пуст.

— Убийство с целью ограбления?

— Но кто из жителей Натли поднял бы руку на Долидзе?!

— Чужого в городе не было? Не исключено, что это чужой. Перекрой все выезды из города. Я скоро буду.

ГЛАВА 1

Мне снилась мама. Она сидела напротив меня и уговаривала не оставлять ее одну. Я знал, что она еще жива, и знал, что она умрет, когда я уже буду в Москве, но не уступал ей. Я не мог жить в Тбилиси после гибели Нины. Мать понимала это, но не хотела мириться с ожидавшим ее одиночеством. Она заплакала. Я молчал.

— Серго, съездим в Натли, — сказала мама.

— Зачем? — спросил я, задыхаясь во сне от своей жестокости. Я знал, что в Натли прошло ее детство.

Я отказал ей, не понимая, почему это делаю. Но так было тогда. Я не съездил с мамой в Натли. И вот какой раз я видел тот же сон, страдая от знания будущего и от своего бессилия что-то изменить.

Я заставил себя открыть глаза. Сердце учащенно билось.

Я лежал в гостиничном номере. За окном был город детства моей матери. Несколько лет назад я привез ее сюда в пасмурный осенний день, чтобы предать земле, о которой она грезила в каждом письме. Так я попытался хоть в какой-то мере искупить перед ней вину.

Я лежал в темноте с открытыми глазами и знал, что больше не засну. Я закурил, хотя никогда не позволяю себе этого в постели, потом зажег свет и попытался читать. Глаза механически пробегали строки. Мозг их не воспринимал. Отложив книгу, я принял душ, побрился и оделся.

В пять я не выдержал, взял портфель и вышел из номера. До отхода рейсового автобуса было два с половиной часа, но я решил, что лучше посидеть на станции, чем оставаться в четырех стенах со своими мыслями. В Тбилиси я не собирался задерживаться и к обеду надеялся быть уже дома, в Москве. Меня ждала работа.

Я разбудил дежурного. Он открыл дверь. Я шагнул в темноту.

Я достаточно хорошо ориентировался в этом двухэтажном городе и легко добрался до автобусной станции. Она находилась на выезде из Натли. Станция — низкое деревянное строение на площади, покрытой асфальтом, — еще не работала. На дверях домика висел замок. Я поставил портфель на скамейку и расстегнул куртку.

Небо посерело. Наметились контуры гор, окружавших город. Минута за минутой они становились все отчетливее, словно на фотографии, только что опущенной в проявитель. Где-то проснулась иволга…

Донесся шум машины. Для автобуса было рановато. «Москвич», определил я по нарастающему шуму. Машина приближалась на большой скорости. Милицейский «Москвич» ворвался на площадь и с визгом затормозил в двух шагах от меня. Из машины вышли капитан и сержант, большеголовый коротышка.

— Здравия желаю, товарищ майор, — сказал капитан и откозырял: — Капитан Абулава, замначальника горотдела.

— Здравствуйте. — Я с интересом смотрел на него. — Откуда вам известно, что я майор?

— Здесь каждый приезжий на виду. Товарищ майор, автобус будет задержан. Очень сожалею. Но ничего поделать не могу. Распоряжение прокурора города — Роберта Георгиевича Заридзе.