Апостол Павел
Шрифт:
Кроме того, первоначальный смысл слова paulus«незначительный», «слабый» — мог прельстить пророка, который желал придать символическую ценность новому имени. Павел хотел явить могущество Бога через свою слабость: даже если он не сразу имел это в виду, образ, внушаемый этим именем, давал возможным использовать его в проповеди обращения [459] . Павел всего лишь шел по стопам апостолов своего поколения, которому нужны были, в первую очередь, пророки: Иосий-Варнава, Иуда-Варсава, Иаков-Алфеев выбрали древнееврейские вторые имена; Симон, называемый Кифой и Петром, — арамейское и греческое имя; Иоанн-Марк, Сила-Силуан и Савл-Павел — латинские имена. Наконец, нельзя исключать возможность признания и утверждения в чужой стране. Именно они часто предполагали употребление второго имени в греческой среде или упоминание нового прозвища в римской. Вполне вероятно, что проконсул Кипра мог таким образом утвердить иудея-тарсянина, если учитывать, что римские правители, особенно на Кипре, утверждали иногда местных знатных лиц, передавая им свои имена [460] . Проконсулы Кипра были людьми относительно скромными, выходцами из местной среды, которые оставались верными своей родине.
459
Противоположный
460
Т. В. Mitford. «Roman Cyprus», 1352–1353; G. Dragon и D. Feissel. «Записи Киликии». Париж, 1987, 205. Jerome, De viris ill., 5, и Philem., 1, так же, как Августин, «Вероисповедания», 8, 4, считают, что Савл принял имя проконсула, не соглашаясь с Оригеном [1187]. Comm. Epis. Rom., 1,1.
Есть данные только об одном правителе по имени Сергий Павел и его семье в Риме и Малой Азии; но даже на Кипре нет никакого документа, подтверждающего на тот момент его проконсульство. Несмотря ни на что, историческая достоверность этой личности подтверждена, и он не мог занимать должности на Кипре до июля 44 года. Служба его длилась один год [461] . Нужно отнести прибытие Павла в Паф на лето 44 года, чтобы можно было определить время первых двух апостольских путешествий до собрания в Иерусалиме в 51 году. Обратил Павел правителя, чья внучка, как считают некоторые была среди христиан в Риме, или нет, но именно от него он получил решительный толчок в своей будущей миссии.
461
Консул, занимавший место с июля 43 по июль 44 года, известен (Т. В. Mitford, 1300, № 19), и эта дата согласуется с датой, данной Евсевием, Chronique, ed, Helm, 179, для отъезда Марка в Александрию в 45 году. О Сергие Павле смотри: Т. В. Mitford, № 20 и PIR, 111, 221, № 376; о связи семьи Сергия с Киликией (Inscriptions de Cilicie, 125, № 79) и с Римом, в доме которого, похоже, были христиане в конце второго века, смотри: М. Bonfioli и S. Panciera. «Della cristianita del collegium…», Rend. Della Pontifica Accademia de Archeologia, 44, 1971–1972, 185–201; 45, 1972–1973, 133–138); кипрские записи (GR, 111, 935) упоминают о проконсуле Павле, но они не могут быть отнесены сюда, так как датированы вторым веком (Митфорд, № 36). Прозвище проконсула К.Сергия, находившегося в должности с 37-го по 41 год — неизвестно (Митфорд, № 18), но даты не совпадают.
Миссия Варнавы и Павла могла бы окончиться на Кипре. Но покровительство, которое им оказал проконсул, послужило для ее продолжения, возможно, неожиданного, но естественного.
Сергий Павел на самом деле принадлежал к семье, расселившейся на верхнем Анатолийском плоскогорье, где Август основал провинцию Галатия, в состав которой входили частично районы Писидии и Ликаонии, с трудом усмиренные, и были основаны колонии Листры и Антиохии Писидийской, которая, в свою очередь, являлась центром земельных коммуникаций. Потомок первых поселенцев Антиохии в третьем поколении, он сделал карьеру в администрации государства и достиг сенаторского места, владея также областью в Ветисе, в Центральной Галатии, которую предоставлял вольноотпущенникам. Он сохранил много связей в Антиохии Писидийской, где женил своего сына на девушке из местного рода и где его считали благодетелем [462] .
462
Н. Halfmann. «Die Senatoren aus dem ostlichen Teildes Imperium Romanum», Gottingen, 1979, 106 и St, Mitchell. «Население и земля в римской Галатии». ANRW, II/7/2, 1073–1074.
Именно он вдохновил апостолов на миссию в Антиохию Писидийскую и облегчил ее выполнение: без сомнения, это он вручил им рекомендательные письма к знатным лицам колонии; возможно, он доверил им императорскую почту, если не привлек их к должностному путешествию.
Как бы там ни было, этот второй этап миссии походил на турне по римским центрам: сначала Антиохия, затем Листра, потом еще Икония и Дервия, которая сильно романизировалась при правлении Клавдия. Отъезжая с Кипра, апостолы имели определенную цель: Варнава и Павел направились прямо в Антиохию Писидийскую, не задерживаясь в соседних греческих городах, хотя и достаточно оживленных, космополитически настроенных, имеющих римские и иудейские общества. Они не задержались ни в порту Атталии, ни в городе Пергии, находящемся в двенадцати километрах, который являлся древней религиозной столицей с милыми улицами, крытыми галереями; синагога могла принять здесь путников иудеев. Варнава и Павел хотели добраться до Антиохии восточной дорогой, идущей вдоль озера Caralis [463]
463
Деян., 13, 13–14. О Пергии смотри: L. Robert, RPh, 32, 1958, 42.
Но Марк не последовал за ними [464] . Он остался в Пергии, отдав предпочтение гостеприимству своих единоверцев на плоскогорье. Так как Марк был не из этой местности, то можно понять его нерешительность в момент перехода по цепи Таурус и перед заходом в полупустынные места, население которых жило весьма обособленно. Сам Павел не чувствовал себя здесь скованно, потому что для жителей южного края Анатолийского плоскогорья (область Иконки, Листры и Дервии) Киликия и Таре были естественным выходом к морю. В то же время жители Тарса знали большую поперечную дорогу из Тарса в Ефес, особенно те, кто был связан с текстильной промышленностью, так как плоскогорье, откуда шла «ангора», было самым крупным поставщиком шерсти. Для Павла этот этап путешествия выглядел, как возвращение к себе, и, кроме того, этот период сопровождался большим количеством римских знакомств. Для Марка же это был путь в неизвестность.
464
Деян., 13, 13.
Жители
Антиохии больше не понимали ни цели проекта, ни его логики. Книга «Деяний» представляет путешествие Варнавы и Павла как быстрое продвижение вперед, все дальше и глубже, в поселения все более и более неизвестные, где уже даже не говорили на греческом. Археология не подтверждает этот последний признак отдаленности [465] , но тут идет речь о типичной точке зрения человека эллинистической культуры, для которого дикость и «варварство», выраженные в незнании греческого, возрастали по мере удаления от моря. На границе цивилизации апостолы были подавлены отторжением иудеев. Одна и та же история из города в город: прибытие, прием и проповедь в синагоге, сначала симпатия и народное поучение, затем — оппозиция иудеев, изгнание, побивание камнями… Однако о существовании иудейских обществ в этих городах нигде не засвидетельствовано [466] .465
Деян., 14, 11, говорит о «ликаонийском наречии» в Листре, но все грамотное население писало на греческом и латинском.
466
Деян., 13, 51. Разрыв христиан с иудеями иудеи обозначили символическим жестом, вернувшись из земли языческой и «отряхнув прах с ног своих», чтобы не осквернять святую Землю. Но этот жест несет в себе другой смысл (смотри Мат., 10, 14, и Марк, 3, 11). Немедленный разрыв первого христианства с синагогами Азии (подтвержденный также в Апокалипсисе, 3, 9) соответствует апологетическому замыслу, который не подтверждает ни реального развития синагог в этом регионе, ни, впрочем, разделения между иудеями и христианами (смотри заключения А. Т. Краабела: G.M.A. Haufmann. Jardis. Harvard University Press, 1983, 180). Параллель между этой первой миссией и неприятием Иисуса синагогами Галатии в начале его общественной жизни (Лук., 4, 16, 30) не случайна.
Сказанное выше имеет реальное основание, так как сам Павел неоднократно упоминает о страданих и даже телесных наказаниях, которым он подвергался в пути.
В своем письме к христианам этого края, которых он называет «галаты», по их принадлежности к данной провинции, он сдержанно упоминает об испытаниях, которыми был «утомлен» в прошлом. Он свидетельствует, что однажды подвергся побиению камнями. Автор «Деяний» подтверждает это описанием трагической сцены в Листре: остервеневшие иудеи преследовали Павла от самой Антиохии и Иконии, в конце концов, настигнув его в Л истре, вывели за город, побили камнями, как богохульника, и оставили умирать в кругу подавленных последователей Павла, которые не оставили его. но и не смогли ничем помочь. Однако обстоятельства могли быть совсем другими, так как самосуд был характерной реакцией толпы по отношению к развратителям и ко всем, заподозренным в магии [467] .
467
Гал., 4, 13–14; 2 Кор., И, 24–25. Деян., 14, 19, 21; побиение камнями не было наказанием уголовным в греческих городах, исключая самосуд над виновными в кровосмешении (Апулей. «Метаморфозы», 10, 6, 3), над развратителями (2, 27, 4) и чародеями (1, 101 V. Apollonios, 4, 10, в Ефесе, в первом веке).
Для автора «Деяний» это путешествие выявило непримиримую вражду синагог диаспоры. Павлу же оно дало опыт обобщения в проповедовании для иудейской среды Антиохии Писидийской, когда наставление построено как обычное выступление в сжатой форме [468] : свидетельство о христианском откровении в истории Израиля и о проповеди Иоанна Крестителя; представление Иисуса, как Сына Давидова; цитирование пророков и псалмов; обещание воскресения на основании веры в смерть и воскресение Христа. Проповедь начиналась с сопоставления библейских свидетельств и заканчивалась угрожающим предупреждением.
468
Смотри: М. Dumais. «Речь и Евангелие. Миссионерская весть в иудейской среде» (Деян., 13, 16–41). Турнэ Монреаль, 1976.
В своем Письме к Галатам Павел ничего не говорит об обращенных из иудаизма. В этой провинции его убеждения были обращены к язычникам, не обрезанным, которые «не знали Бога» и «служили богам, не являющимся на самом деле таковыми». Они не могли считаться прозелитами. Картина проста: в Листре согласно «Деяниям» можно было найти иудеек, бывших замужем за греками — мать Тимофея, будущего соратника Павла, была из таких; во втором письме к Тимофею Павел пытается провести параллель между материнской линией Тимофея и своими предками, которые были иудеями, но мать и бабка Тимофея имели греческие имена, лишенные религиозного смысла [469] . Возможно, что у Тимофея было по материнской линии несколько иудеев и иудейских женщин, конечно же, переселенных в эти края, где местные слои общества были гораздо более многочисленными.
469
Гал., 4, 8; 5, 2–6; 6, 12–13, Деян., 16, 1, и 2 Тим., 1, 3–5, о родственниках Тимофея и родственниках Павла. О причинах того, чтобы придать «Галатам» провинциальное значение и отождествить получателей Послания с Церквами первой миссии смотри главу 1.
У обращенных в веру галатов был собственный религиозный мир, очень обособленный. Местные культы оставались очень жизнестойкими в анатолийских деревнях, где царила сложная религиозная атмосфера, странная и иногда даже страстная; она охватывала также и военные поселения римлян, которые поклонялись Men — божеству, исцеляющему людей и животных; Великой Матери Phrygie, для которой совершали несуразные обряды; Сабацию воскресшему Плутону — богу мертвых, не говоря уже о героях-всадниках, обещающих бессмертие. Во всем выражалась волнующая надежда на спасение: с любовью призывали божество, которое «спасает», божество, которое «слушает», божество, которое «помогает».
Это делает правдоподобной сцену в Листре, которую описывает книга «Деяний» [470] . Прибытие Варнавы и Павла было воспринято и пережито, как явление богов — эпифания, настолько этот народ ожидал вмешательства божественного в их повседневную жизнь, особенно в Малой Азии. Варнаву приняли за Зевса по причине его величественности, а Павла — за Ермия, покровителя торговцев, а также посланника богов и проводника душ в загробный мир. Божий дар апостолов подействовал непосредственно на чувства этого народа.
470
Деян., 14, 12. Сцены богоявлений очень часто встречаются в романах (например в Азии, в области Мелита, в конце первого столетия. Chariton. «Chaireas et Callirhoe», 1, 14, 1; 2, 2, 6; 2, 3, 6–7 и 9), что соответствует народным ожиданиям.