Апостол Павел
Шрифт:
Миссия в Греции явилась следствием выбора, зреющего во все время анатолийского пути, она свидетельствует о затруднении апостола, занятого поисками области для проповедования, которая была бы ему близка, после того как он отказался от сотрудничества с Варнавой в Сирии и Киликии. Зоны разделения доказывают реальность первичного христианства, о котором хранит воспоминание очень древнее христианское предание [504] . С этого момента Павел сам определил свою миссию, и определил ее как беспредельную, соответствующую универсальному утверждению Римской империи: «Мы имеем только те границы, которые установил для нас Бог» [505] .
504
Предание о разделении зон деятельности по жеребьевке между Двенадцатью апостолами в Иерусалиме упоминается в Деяниях Фомы, 1–3, в начале третьего века, и в Деяниях Филиппа, 8, в четвертом веке. Оно сохранено Оригеном, приведшим документ, который назван им «Paradosis».
505
Перефраз 2 Кор., 10, 12.
Именно
506
Деян., 16, 9; смотри главу 4.
507
Деян., 16, 10–16, 17; смотри Е. Трокме. «Книга Деяний и история», 128–129.
Впрочем, перелом, довольно относителен. Павел прибывает в Европу, разумеется, впервые, но тем не менее нельзя сказать, что он оказывается на незнакомой земле. Из Троады (в Азии) в Неаполь (во Фракии) переход короткий, и на этом отрезке пути идет непрерывная торговля. Эгейское море, усеянное островами, настолько же связывает, насколько разъединяет. На обоих берегах говорят на одном и том же языке, ведут одинаковый образ жизни; и тут и там чтят героя-всадника, обещающего бессмертие… Больше того, большинство семей имеют связи на обоих берегах пролива: знатные римские граждане Филипп во Фракии часто посещают Троаду и лидийских торговцев пурпуром, идущим из Фиатиры [508] , расположившихся на анатолийском континенте в Фессалонике и, возможно, в Филиппах; они довольно многочисленны, когда собираются на восемнадцатой подъездной дороге, и процветают столь успешно, что могут считаться благодетелями города [509] . Лидия, о которой упоминают «Деяния», женщина, торгующая багряницей и принявшая Павла в Филиппах, принадлежала к этой среде, и она не вымышленный персонаж, а реальное лицо: она действительно жила в городе Фиатире (Деян., 16:14) и занималась торговым делом, имея профессию «торговца» багряницей; ее имя сразу же дает возможность определить место ее происхождения — Лидия в Малой Азии. Столь охотное исполнение долга гостеприимства лишний раз убеждает, что Павел, как и она, принадлежал к большой семье, занимающейся текстильнои промышленностью [510] .
508
Фиатира — процветающая греческая колония в Лидии, в Малой Азии, между Сагдисом и Пергамом Особенно славилась пурпуровыми красильнями и ткацкими мастерскими (Прим персе)
509
CIL, 111, № 386 (латинские записи Троады). 1G, X/ 2/1, № 291 (записи Фессалоники, конец второго века), записи торговца из Фиатиры в Филиппах сомнительны: их оспаривает JI.Робер. R., Ph. 13, 1939, 136–150. П. Лемерль. «Филиппы и Восточная Македония в христианскую и византийскую эпохи». Париж, 949, 28.
510
Деян., 16, 14, 15 и 40. Оспаривается его статус и род деятельности (ремесленное красильное дело или широкое торговое предприятие?), независимость, которая может показаться удивительной не знатокам античных обществ: замечательная разработка G. Н. R. Horsley. «New Documents Illustrating Early Christianity». Macquaria University, 1982, 25-32. О роли некоторых женщин в синагогах смотри: В. J. Brooten. «Women Leaders inthe Ancient Synagogue». Brown Judaic Studies, 36, 1982.
Конечно же, Павел располагал нужными адресами в Греции. Он имел здесь не только деловые, но и родственные связи, так как некоторые его родственники жили в греческих областях, хотя присутствие там иудеев было немногочисленным, за исключением городов Стоби и Фессалоника. Из его родни здесь проживали Иасон из Фессалоники, Сосипатр из Верии, что стоит на дороге, которая пересекает Балканский перешеек и ведет в Рим; Луций из Кенхреи, Коринфского порта [511] . Отбытие в Троаду, таким образом, не имело столь серьезного значения, как отбытие из Антиохии.
511
Смотри: Рим., 16, 20, и Деян., 17, 5–7 и 9, Рим., 16, 21, и Деян., 20, 4; Рим., 16, 21.
Однако в истории Силы македонийский период имел важность, какую некогда имело для Савла путешествие на Кипр. Он также взял новое имя, приняв латинское прозвище Силуан, довольно созвучное с именем Сила, обозначив так свою принадлежность к римской культуре. В языческой среде имя Силуан ассоциируется с божеством, очень популярным в римских колониях, божеством, которое является покровителем лесов и полей, дровосеков и солдат; но желание Силы «вжиться» в мир, который они должны были евангелизировать, решительно побеждает эту двусмысленность в глазах язычников. Павел же стал называть своего помощника не иначе, как Силуан, хотя тот, в противоположность Павлу, продолжал называть себя арамейским именем в кругу миссионеров. Только позднее в группе Петра он станет известен под своим римским именем.
Павел, как миссионер, хотел полностью слиться с той средой, куда он шел проповедовать Христа. Он преуспел в этом более или менее в Филиппах.
Сойдя на берег на фракийской стороне, в Неаполе, Павел, Сила и Тимофей не медля отправились на Виа Эгнатию — замечательную римскую дорогу, которая соединяет Эгею и Адриатику, Азию и Италию.
Они намеревались пройти по ней более двухсот километров, разделив свой путь на три важных этапа: Филиппы — колония римских ветеранов; Фессалоника — столица провинции, резиденция проконсула; Верия, расположенная
в двух днях пути по Виа Эгнатии, где находилось провинциальное представительство, сплотившее элиту области под этим же названием [512] .512
О положении смотри: P. Collart, «Филиппы». Париж, 1937, П. Лемерль, op. cit. № 18; F. Papazoglou. «Города Македонии в римскую эпоху». Париж, 1988, 405–413.
Это была хорошо обдуманная программа, а не просто рывок вперед по дороге, как могли бы изобразить это «Деяния». Павел и его соратники не проповедовали ни в одном из греческих городов, через которые они проходили: ни на острове Самофракия [513] , в чей порт они заходили на ночь (нельзя понять их намеренное молчание перед лицом толпы, собирающейся здесь в поисках мистерий и посвящений); ни в Амфиполе — главном городе первой области Македонии; ни в Аполлонии, где обязательно останавливались все идущие по Виа Эгнатии и которую они прошли, не задержавшись здесь [514] . Его цель осталась неизменной со времен первой миссии в Малой Азии. В намерения апостола не входило евангелизировать греческие города, исходя из их известности, но он избирал для своей миссии места, где проходили основные дороги Империи, с явно римским населением: государственными служащими, торговцами и бывалыми солдатами. Действительно, македоняне охотно нанимались в легионы, особенно в те отряды, которые располагались в Риме.
513
Самофракия — остров в Эгейском море между Троадой и Македонией. Этот остров славился в древности своими религиозными представлениями и мистериями. (Прим. перев.) ^
514
Деян., 16, 11 и 17, 1.0 римском населении в Македониии смотри: F. Papazoglou. «Провинция Македония», ANRW, II/7/1. Берлин-Нью-Йорк, 1979, 338–351 и 356–357.
Давайте задумаемся о причинах его выбора: может быть, это простое следствие движения по цепочке выгодных связей, завязанных его романизированной семьей? Или результат преобладающего в области права и геополитики Империи воспитания, который нельзя заметить с первого взгляда? Желание воспользоваться привилегиями; дарованными римским государством иудейским обществам; привилегиями, которым римские должностные лица уделяли должное внимание, тогда как в греческих городах о них частенько забывали? Осознание гарантий, которые в этой среде имел по статусу римский гражданин? Все эти предположения скорее дополняют друг друга, чем взаимоисключают.
Тем не менее желание найти поддержку в иудейских обществах, существовавших здесь ранее, для нас менее очевидно, чем для автора «Деяний». Конечно, в Македонии жили иудеи при правлении Клавдия [515] , но не было основано ни одной синагоги, поскольку для этого нужно было не менее десяти семей, и у нас нет других доказательств спонтанного возникновения сообществ, кроме тех, которые представляют «Деяния». Но с другой стороны, Павел не поднимался к северу, до Stobi, где были центральная синагога и христианское общество, о которых имеются упоминания, относящиеся ко второму столетию.
515
Филон. «Legatio ad Gaium», 36. Записи Фессалоники свидетельствуют только об одном богослужении — Всевышнему, но эта эпиклеза может применяться и к другим восточным богам так же, как и к Богу иудеев.
Первым этапом для апостолов были Филиппы, расположенные в трех-четырех часах ходьбы от порта. На этот раз мы можем увидеть Павла глазами одного из его спутников, бывшего очевидцем событий: археология удостоверяет подлинность повествования, которое отличается прекрасным знанием Филипп и дает точное описание местности, общественного уклада и его статуса «города первого района Македонии и римской колонии».
516
Одномерные толкования П. Лемерля. «Филиппы», 15–68, остаются основополагающими (фундаментальными).
Как и Антиохия Писидийская, Филиппы были административным центром сельскохозяйственной области, которую римляне отдали в пользование преимущественно кадровым офицерам в отставке. Это скорее латиноязычный чем грекоязычный город, и Павел, должно быть, вспомнил, что ему приходилось говорить здесь на латинском, когда он называет жителей не Philippieioi,а на огречевшемся латинском Philippesioi [517] . Довольно многочисленное местное население было обращено к культам смерти и воскресения; здесь росло число торговых лавок, принадлежащих иностранцам, которые имели связи с Востоком и греческой культурой. Павел в своих отношениях с Церковью Филипп всегда использовал греческий язык, имея корни в этой среде, где Лидия, как считают «Деяния» представляла собой в некотором роде символ [518] . Эти торговцы, стоящие во главе крупных предприятий и имеющие крепкие связи со знатными лицами колонии, пользовались двумя языками. Строго говоря, их нельзя было рассматривать, как «маргиналов» (то есть асоциальных личностей), употребляя этот термин в смысле общественного положения, но они оставались почти иностранцами в городе, будучи тем не менее хорошо защищены местными правами. Миссия в Филиппах была маргинальным проповедованием.
517
Фил., 1, 1.
518
Совсем не нужно недооценивать деятельность Лидии, как Ж. Д. Армогат. «Павел или невероятное единство». Париж, 1980, 102. Название профессии, данное в форме на — polis- не несет в себе точного смысла, так как эти сложносоставные слова (композиты) в равной степени применяются и для обозначения мелкого ремесла: в Афинах, в четвертом веке, «chalopole» или «торговец бронзой» может с таким же успехом быть как медником, так и торговцем оружием, работающим с большим размахом. Повсюду торговцы бархатом принадлежали к аристократии деловых людей города, смотри: Н. W. Pleket. «Urban Elites and Bussiness in the Greek Part of the Roman Empire», P. Garnsey. «The Roman Empire: Economy, Society and Culture», Berkeley, Los Angeles, 1987, 141–142. О «purpurari» Филипп смотри: CIL, 3, 1664.