Апостол Павел
Шрифт:
Итак, несмотря ка то, что Павел передвигается в этот период мало, он много пишет. Он несколько раз объявляет о своем визите к коринфянам, но без конца откладывает его и, надо полагать, не планирует путешествия раньше, чем осуществит торжественное возвращение в Иерусалим после общего осмотра европейских Церквей [773] . Таким образом, переписка была частой и имела важное значение для обеих сторон, хотя сохранились только несколько писем Павла. Коринфяне особенно охотно сообщались с ним через курьера [774] .
773
Проект 1 Кор., 16, 5–8; Павел намеревался отправиться в мае, чтобы за время лета и осени посетить Македонию и Грецию, и, перезимовав в Коринфе, следующей весной отправиться в Иерусалим. Остается предположить промежуточный визит в Коринф, судя по отрывку 2 Кор., 12, 14; о разных толкованиях применительно к этому тексту, смотри: S. Dockx, 191–193.
774
1 Кор., 7, 1. В «Деяниях Павла» были сфабрикованы во втором веке некоторые из таких писем.
Это вполне устраивало Павла, который никогда не был силен в риторическом искусстве и гораздо лучше проявлял себя в писаниях [775] . Годы, проведенные в Ефесе, когда Павел оттачивал свое эпистолярное орудие, имитируя — ни больше ни меньше — греческих философов, начиная с Эпикура, способствовали приобретению литературного размаха. Его переписка обширна и весьма многообразна, хотя это не сразу бросается в глаза, потому что Послание к Филиппийцам и каждое Послание к Коринфянам, в действительности, являются материалом, который объединяет писания, сильно разнящиеся
775
2 Кор., 10, 10.
776
Об этом открытии современного толкователя смотри: J.-F. Collange. «Послание святого Павла Филиппийцам», Женева, 1973, и «Загадки Второго послания Павла к Коринфянам», Кэмбридж, 1972. Главное в коринфских материалах ведет начало из Ефеса (тем не менее смотри 2 Кор., 1–8, написанное в Македонии).
777
Приписка в Послании к Филиппийцам, 4, 10–20.
778
Во 2 Кор., 9.
779
2 Кор., 2, 4.
Некоторые послания, весьма суровые, возможно, никогда не были отправлены — Павел заменял их на более мягкие, когда ситуация изменялась [780] .
Но импульсивная натура Павла была способна возвыситься и до уровня научного письма, отражавшего мнение серьезного руководителя, отдающего отчет в своем знании и ответственности, для которого пришло время обобщений: Павел формулирует суть своих мыслей в длинных Посланиях к Коринфянам, к Галатам, к Римлянам, написанных в Ефесе и во время обратного путешествия; Второе послание к Коринфянам, Послания к Галатам и к Колоссянам, где личное участие Павла сомнительно, изложены как энциклики [781] , предназначенные для всей провинции. Все послания свидетельствуют о серьезной работе над стилем и композицией: Павел не был греческим ритором, но его усиленное желание заставить читателей, принадлежащих к разным культурам, разделять его понимание евангелия привело к тому, что он использовал литературные формы, такие же софистические и такие же многообразные, как духовное Завещание, используемое в иудейской эллинизированной литературе, весьма ценимой последователями Иоанна [782] , или как римская апология, систематизированная Цицероном [783] .
780
Это предположение С. Докка, art. cit., по поводу 2 Кор., 1–7, которое могло заменить сохраненное, но не отправленное 2 Кор., 10–13.
781
Энциклика — послание Папы Римского. (Прим. перев.)
782
Фил., 3, руководствуясь писаниями Ветхого Завета, этот литературный жанр (смотри в эллинистической литературе «Завет Двенадцати Патриархов») является заключительным рассуждением, которое представляет собой краткое изложение и размышление о жизни. Деян., 20, 22–35, приписывают Павлу другое изложение для ефесян, по иоанновскому образцу (смотри Иоанн, 13–17).
783
Смотри замечательное изложение М.Д. Бенза. «Изучение Нового Завета», 21, 1975, 353–379. Это не допускающий возражений аргумент в пользу того, что адресатами Павла были жители римских колоний Писидии и Ликаонии в провинции Галатия, а не представители галатских родов, крайне эллинизированных и не поддающихся определению в центре Малой Азии.
В общем, Павел многому научился в Ефесе: в зрелом возрасте, как и в молодые годы, жажда знаний была отличительной чертой его натуры [784] .
Он сильно сроднился с эллинистической культурой за годы своего апостольства, когда все больше подвергался влиянию греческой философии: слово «единомыслие», например, столь характерное для классической мысли, встречается в писаниях Павла на намного чаще, чем в Ветхом Завете, на котором он воспитывался. Именно в это время он принял греческую философскую концепцию «Полноты» ( pleroma), чтобы описать Божественное [785] . Наконец, все более частое использование греческого мистического словаря и слова «таинство» показывает, что его не оставила равнодушным та атмосфера религиозной чувствительности, которая была свойственна окружающему его миру [786] . Впрочем, миссия определила свою деятельность термином (употребив его в переносном смысле), используемым верующими в храмах той области [787] для обозначения своего доступа к месту посвящения: «переступить порог» ( embateuein) [788] .
784
Смотри главу 2.
785
Смотри: Л. Серфо. «Духовный путь святого Павла». Париж, 1966, 75–76, который сравнивает с этой точки зрения два более ранних апостольских Послания к Фессалоникийцам с посланиями, написанными в Ефесе.
786
Смотри: А.В. Nockx. «The Vocabulary of the New Testament». (1933), «Эссе о религии и Древнем Мире». Munich, 1972, 341–343: например, «удержать «(katechestai: Филим., 13); «myste» (Фил., 4, 12). «Возрождение» (palingenesia: Тит, 3, 5).
787
Ch. Picard, «Ephes et Claros», Париж, 1922, 305.
788
Кол., 2, 18.
Знакомство Павла с ессенизмом также возрастало, что является лучшим доказательством — если оно требуется — того, какой огромной свободой ума обладал апостол, никогда не становившийся пленником какого-нибудь доминирующего направления и чей критический ум был крайне жаден к знаниям. Некоторые из его самых близких сотрудников, возможно, бывших иоанновских последователей [789] , явились распространителями отдельных идей ессеинизма; Павел также принимал и считал возможным следовать этим идеям… Его помощники яростно боролись с отступничеством колоссян, которых прельщало служение ангелам и праздничные ритуалы, но сам он распространял в Коринфе некоторые ессейские идеи, как, например, применяемая к обществу верующих метафора «Храм»; возможно, он даже включил в одно из своих писем ессейский отрывок, который выражает традиционную оппозицию, пропивопоставляя тьму — свету, Христа — Сатане, Бога — идолам… [790]
789
Например, автор Послания к Ефесянам, чей семитизм и стилистические особенности («могущество силы его»), так же, как и темы «таинства» и «правды», напоминают литургическую литературу Камрана (смотри П. Бенуа. «Камран и Новый Завет» в издании Д. Мерфи-О'Коннора «Павел и Камран». Лондон, 1969).
790
1 Кор., 3, 16–17, и 2 Кор., 6, 14-7, 1 (написаны в Ефесе). Можно также привести допавловскую формулировку в 1 Кор., 16, 22, и Рим., 1, 3–4.
Павел объединял вокруг себя самые разные умы, но особенно интеллектуалов. Марк, отколовшийся от группы, в Азии снова примкнет к павловской миссии (предполагалось послать его в качестве доверенного лица, чтобы образумить фригийские Церкви) [791] , к которой присоединились еще двое новых избранных: Аполлос и Лука.
Именно в Ефесе Павел и Аполлос по-настоящему познакомились. Нельзя сказать, что они были одинаково образованы, — молодой александриец в отличие от Павла получил знания и мастерство греческого
ритора: он был весьма красноречив и легко писал на изысканном греческом, он даже имел представление о платонизме… Кроме того, он был гораздо более отдален от храмовых богослужений, чем Павел, и остался человеком, полностью разделяющим иоанновское восприятие [792] . Несмотря на это, Павел сразу же признал его своим «единомышленником» [793] : они оба были толкователями «искушенными в Священном писании», харизматами и пророками [794] . Влияние апостола в кругу его последователей не имело ничего общего с тиранией: не предлагая им какую-нибудь стереотипную модель, он, напротив, высоко ценил их взаимодополняемость.791
Филим., 23, и Кол., 4, 10, что можно отнести к более позднему периоду, принимая во внимание «Хронику» Евсевия, который сообщает, что пребывание Марка в Александрии продолжалось до 62 года.
792
Напомним, что Аполлос почти единогласно считался автором Послания к Евреям, на котором основывается этот критический анализ.
793
1 Кор., 3, 5–9 и 16, 12 («брат наш Аполлос»).
794
Аспекты, выделенные в Деян., 18, 24–25.
Что касается Луки, то о нем впервые упоминается в письмах того времени, когда Павел пребывал в Ефесе [795] . По преданию [796] Лука был лекарем, странствующим в профессиональных целях. Он путешествовал по миру в поисках врачебной практики, но также с целью самообразования и познания новых стран: путешествия медиков часто преследовали двойную цель. Аполлос был в чистом виде иудеем и отпрыском александрийского эллинизма; Лука, согласно преданию, — язычником, выросшим в Антиохии Сирийс кой, где находилась медицинская школа [797] . Несмотря на свое сирийское происхождение и на то, что его родным языком был арамейский (опять-таки по преданию), он писал на ученом греческом и был знаком с лучшими писателями, считаясь автором Третьего Евангелия, написанного настоящим медиком [798] .
795
Филим., 24; Кол., 4, 14
796
Евсевий. «Церковная история», 3, 4, 6.
797
Лука, 4, 23 и 38. Пролог этого Евангелия — это краткое пояснение по образцу классических историков, таких как Thucydide, очень читаемый в то время.
798
Деян., 20, 31 (trietia вместо triennium), 21, 40 (dialektos вместо dialectus), 23, 40 (praitorion вместо pretorium), 27–12 (choros вместо caurus).
Что до тех сотрудников, которые сопровождали апостола начиная с Ефеса и составляли путевой журнал, к которому обращался автор «Деяний», то они использовали разговорный латинский, откуда заимствовали неологизмы [799] , равно как из языка моряков, имевших отношение к лодкам, судоходству, асфономии и ветрам: они говорили о «якорях» или «саженях» н описывали свое путешествие в манере авторов «кругосветных плаваний», обозревающих берег с моря и разделяющих его на порты и прочие ориентиры [800] . Вероятно, они принадлежали к космополитической среде путешественников, но при лом усвоили все основные предрассудки эллинизма: языковой критерий и неприятие «варварства», снобизм знати, традиции регламентированного гостеприимства, презрение к народу [801] .
799
Деян., 27, 7-44; 28, 11–13. Смотри: S. М. Praeder. «Морские путешествия в античной литературе и теологии (Богословии) «Деяний Луки», Cath, Bibl. Q. 46, 1984, 683–706.
800
Деян., 14, 11 и 18, 2, о eugeneia, 13, 50; 17, 4 и 11; 28, 7 и 10; 17, 5.
801
Смотри L. Cohn-Haft. «The Public Physicians of Ancient Greece». Northampton Mass., 1956, и M. Koelbing. «Artz und Patient», 1977, 78-176.
Медик, географ и апостол легко могли найти общий язык друг с другом: это били люди одного склада и очень близкого образа жизни [802] . Все они могли добиться признания благодаря своему обаянию и речам даже во враждебной иностранной среде; правда, они должны были остерегаться обвинений в магии, взяточничестве и подстрекательстве народа к смуте. Лука, в частности, очень быстро завоевал расположение Павла, который считал его с тех пор одним из своих «сотрудников» и доверенных лиц.
802
Смотри главу 13.
Сподвижники Павла — это открытая группа, которая все время обновлялась, но вместе с тем являла собой замечательный пример сплоченности. Большинство людей, трудившихся с Павлом в Ефесе, следовали за ним и дальше, до самого конца [803] . Они составляли самую сильную часть миссионерской группы, потому что из этих шестнадцати «сотрудников» двенадцать были известны Павлу, как представлявшие христианство от одного края Средиземного моря до другого. Правда, некоторые из этих «ефесян» входили в миссию во время предыдущих путешествий, и теперь они возвращались к Павлу со всех сторон: Сосфен и Иисус Иустус из Коринфа [804] , Аристарх Македонянин, Марк из Сирии или Александрии… Павел также сошелся с родственниками, Андроником и Юнием, которые обратились гораздо раньше него и вели свою собственную миссионерскую деятельность [805] .
803
Кол., 4, 11 (Иудей). Его, конечно же, отождествляют с Тицием Иустом, «боящимся Бога» (Деян., 18, 7), хотя термин theon sebomenoi применяется скорее к сторонникам, чем к самим иудеям (в противоположность theosebeis). Но cognomen Иуст — это перевод с древнееврейского Sadok: возможно, что автор «Деяний» допустил ошибку в интерпретации терминологии, остающейся довольно неясной (смотри главу 6, прим. 30).
804
Рим., 16, 7.
805
Смотри классическое исследование В.Х. Оллрога. «Paulus und seine Mitarbeiter». Neukirchen, 1979.
Окружение Павла подчинялось иерархическому порядку. «Сотрудники» представляли первый круг [806] : Акила и Приска (называемая Прискиллой), Тимофей и, разумеется, Тит — верные соратники, а также иудей Аполлос, Марк и Иустус, Аристарх Македонянин, лекарь Лука и, наконец, Димас и Филимон, присоединившиеся в Ефесе. Павел считал этих «сотрудников» ( sinergoi) членами «товарищества» ( koinonoi) [807] , они были утверждены божественной властью апостола [808] . «Дьяконы», как Епафрас из Колосс и Тихик, были менее близки к Павлу, несмотря на ту привязанность, которая их объединяла: только совместное заточние в тюрьму могло упразднить дистанцию между дьяконом и наставником, который применял к нему тогда выражение «компаньон по неволе» [809] . Группу других «апостолов» представляли: Аполлос, Андроник и Юния; вероятно, определив их должность таким образом, Павел явно хотел признать независимость и законность собственных апостольских полномочий. Архипп из Колосс, который получил сан священника для местной Церкви, имел право на звание, равноценное званию «сотрудник» — «соратник»; а Сосфен, бывший должностным лицом в Коринфе, всегда назывался «брат» [810] .
806
Это определение применялось к Титу (2 Кор., 8, 23) и Филимону (Филим., 17).
807
1 Тим., 4, 14, и 2 Тим., 1, 6. «Сотрудники» утверждались через обряд возложения рук.
808
Кол., 1, 7 и 4, 7.Это наименование также используется Игнатием, «Ефес», для обозначения дьякона.
809
В отношении Архиппа — Филим., 2 (о его служении — Кол., 4, 17); это наименование также употербляется для Епафродита (Филим., 2, 25) наряду с определением «сотрудник». О Сосфене — 1 Кор., 1,1.
810
1 Кор., 16, 9; 2 Кор., 2, 12.