Апостол Павел

Павел понимал, что ему не удастся приехать в Иерусалим живым. Требуя отправить его в Рим, Павел как бы обеспечивал себе habeas corpus [1036] . Апостол и его окружение вполне осознавали преимущества, которые давало римское подданство: гарантия, что в отношении подсудимого, в данном случае Павла, не будет поспешных и неправомерных решений, принятых высокопоставленными чиновниками, а также прекращение местного судебного разбирательства, которое в Риме будет проходить в совершенно иных условиях. Трудность перемещения обвинителей и свидетелей усложняла ситуацию, хотя в данном случае правители ограничили их число и постарались сгладить проступок Павла, за который полагалось тяжкое наказание. Кроме того, в среде, сильно отличавшейся от римской, местные суды очень часто выносили неправомерные решения.

1036

Формулировка Cl. Nicolet. «Профессия гражданина». Париж, 1975, 35. Об угрозе «палачей» смотри Деян., 25, 3.

Итак, Павел воспользовался крайней мерой, хотя считают, что он применил незаконное средство правовой защиты, фактически оказав давление и воспользовавшись своей принадлежностью к Империи и затруднением правителя. Действительно, такая попытка удавалась не всякому: правитель всегда мог отклонить подобное требование, и нужно было иметь связи в Риме, чтобы подготовить почву в суде и имперской канцелярии министерства. Подобные апелляции никогда не подавались незначительными людьми, но всегда лицами из местной знати, имеющими друзей среди высокопоставленных римских чиновников, занимающих должности в провинциях [1037] . Остановка судебного процесса в Кесарии еще раз доказывает социальную значимость Павла, родившегося в Тарсе римским гражданином, семья которого расселялась по всей диаспоре: он находился под защитой и покровительством кипрского правителя Сергия Павла и имел теперь родственников и друзей в Риме в самых различных кругах, близких даже к судопроизводству, а также в кругах иудейских князей и известных имперских вольноотпущенников.

1037

Смотри SEG, IX, 8, 50–53 (Киренеяне в эпоху Августа), и Pline Le Jeune, «Lettres», 6, 31, 3 (Ефесянин в эпоху Граяна). Все — римские граждане. Очевидная известность Павла подчеркнута П. Гарнси, 185.

Хлопотный перевод

Независимо от их известности, переводимые в Рим заключенные переправлялись туда закованными в кандалы, с небольшой военной охраной, находящейся в подчинении центуриона. Со своими цепями Павел, кажется, не расставался от Иерусалима до Рима, если ему доводилось появляться на публике, он их демонстрировал Агриппе [1038] . Однако было непозволительно обращаться плохо с заключенными, которых перевозили на такие большие расстояния. Стражники центуриона были весьма сговорчивы [1039] , и самое главное, апостол путешествовал на сей раз в сопровождении одного из своих «сотрудников», македонянин Аристарха, и менее известных членов миссионерской группы, которые вели путевой журнал, впоследствии используемый автором «Деяний» [1040] . Наконец, цепь счастливых случайностей — в данном случае это были попутные корабли — избавила Павла от путешествия пешком, что было обычным порядком при пересылке заключенных; условия перевода в Рим были, таким образом, вполне сносными, по крайней мере, в сравнении с неудобствами и риском античного путешествия! [1041]

1038

Деян., 21, 33; 26, 29; 28, 20. Единственное аутентичное послание (за исключением пасторских посланий), где апостол представляет себя в узах — Послание Фил., 1, 13. Об этом порядке пересылки, SEG, IX, 8, 50–53, и Plin, «Lettres», 10, 57, 2.

1039

Деян., 27, 3.

1040

Деян., 27, 2;Деян., 27, 1-28, 16 — одна из частей, написанных от первого лица множественного числа. Смотри введение.

1041

Необычный вид пересылки был подчеркнут Ж. Руже. «Деян., 27, 1-10», Vigiliae Christianae, 14, 1960, 193–203. Об условиях плавания смотри Ж. Руже. «Исследования организации морской торговли в Средиземном море во времена Римской империи». Париж, 1966, и о реальных аспектах — Ж. М. Андрэ и М. — Ф. Басле. «Путешествие, туризм и курортная жизнь в греко-римской древности».

Обычно центурион, выполняющий роль стража порядка, старался передвигаться как можно быстрее и предельно обеспечить условия безопасности, используя подразделения официальных служб, осуществляя смену караула и перемещались по военным дорогам и на военных кораблях [1042] . В ту эпоху путешествовали обычно на каботажных или грузовых судах: центурион нашел в Кесарии небольшой торговый корабль, который совершал каботажные плавания вдодь берегов Сирии и Малой Азии и должен был подниматься до Лесбоса; ответственный за перевоз Павла чиновник надеялся сделать пересадку в пути, чтобы добраться в Рим. Проблема оказалась в том, что в конце сентября, после покаянного поста [1043] , было слишком поздно отправляться в путь: в это время уже начинались равноденственные штормы, и плавание по морю было запрещено с октября. Военные корабли уже не выходили в море, но частные лица могли идти на риск из-за заработка. В основном это были владельцы небольших и неудобных барок, как та, что досталась Павлу, которая шла вдоль линии берега, избегая двигаться прямо. Это первое плавание было очень долгим и часто прерывалось заходами в порты: в Сидоне — в Финикии, где Павел смог посетить своих друзей, затем в Мирах, где у него также были друзья [1044] .

1042

Плин Младший. «Письма», 10, 57, 2. Смотри Ж. Руже, art. cit., 197–198.

1043

Деян., 27, 9.

1044

Деян., 27, 3–5; смотри также «Деяния Павла», 28, 31, 33 (Мира), 35 (Сидон), 40 (Тир).

Именно в Мирах нашли, наконец, египетский корабль, направляющийся в сторону Рима. На этот раз это было большое судно, отплывшее из Александрии в последний момент и которое яростный ветер повернул к северу. Капитан хотел добраться до Италии, пройдя острова Крит, Мелит и Сицилию — самый посещаемый остров в ту эпоху, так как Крит огибали по южной стороне, чтобы укрыться от сильных порывов северного ветра, а здесь, в Лебене, на юге Гортины, со всем недалеко от города Ласея, находился отличный порт для стоянки [1045] .

1045

Название корабля на котором плыл апостол Павел (Деяния 28:11) было «Диоскуры» (Прим. перев.)

Дальше корабль должен был уже противостоять сильным ветрам между азиатским берегом и островом Крит. Павел беспокоился… Этот опытный путешественник, который трижды попадал в кораблекрушения и который однажды целую ночь проплавал в разбушевавшемся море [1046] , обратился здесь, в этом крошечном городе, где стоял корабль, к экипажу, торговцам и находящимся на корабле пассажирам [1047] . Решение было принято общим советом. Павел предложил перезимовать на юге Крита, но с этим не согласились ни кормчий — единственный сведущий в мореплавании человек, ни начальник, ответственный за доставку груза. Осторожность Павла не приняли во внимание и решили остановиться на зиму западнее, в Финике, критской пристани, на которую всегда были направлены либо юго-западный, либо северо-западный ветры, что позволило им воспользоваться первым же благоприятным ветром.

1046

Смотри 2 Кор., И, 25.

1047

Деян., 27, 10–12. Смотри 2 Кор., И, 25.

Но самая трудная часть пути ждала их ближе к африканскому берегу. И именно тогда, когда они преодолевали этот отрезок, поднялся ужасный северо-восточный зимний ветер, называемый эвроклидон, который появляется в середине ноября [1048] . Буря, во время которой корабль не раз отклонялся от курса, захлестываемый волнами, продолжалась тринадцать дней [1049] . Всякие ориентиры местонахождения были потеряны, так как много дней не видно было ни солнца, ни звезд. Узнав островок Клавду (по-латински Caudos), который был местом промежуточной посадки между Критом и Африкой, путешественники поняли, что корабль, гонимый северо-восточным ветром, мчался к юго-западу [1050] . Затем путевой журнал сообщает, что под воздействием встречного ветра он повернул к северу, чтобы долгие дни блуждать в Ионическом море [1051] между Пелопоннесом, Калабром и Сицилией. Несмотря ни на что, кормчий сумел держаться своего курса, так как все случившееся произошло у берегов острова Мелит. Он избежал худшего: опасности попасть в водоворот Сирта и разбиться об африканский берег.

1048

Plin, HN, 2, 47. Деян., 27, 14, где дается название на «греко-латинском», чтобы указать его направление: Euraquilon (аквилон — северный ветер).

1049

Деян., 27, 14–38.

1050

Финикийское название этого острова беспрестанно искажалось греческими и латинскими географами. Его называли Caudos (Pomponius Mela, 2, 111), Gaudos (Plin, HN, 4, 61), Kaudos (Ptolemee, 3, 15)… Таким образом, ничего нельзя определить по названию Kauda (Клавда), данному в «Деяниях», 27, 16, поэтому W. Ramsay искал его гораздо ближе к северу, по всей Адриатике; Деяния, 27, 16, 17, определяют местонахождение этого острова относительно Syrtes, то есть африканского берега. (Эрик Нюстрем утверждает, что теперь этот остров называется Гоццо (Гоцо) или Гаудеш; Мальта. (Прим. перев.)

1051

Деян., 27, 27, обозначает морское пространство между Критом и Сицилией названием «Адриатика», что было обычным в ту эпоху: смотри Иосиф Флавий. «Жизнь», 3 (15), по случаю кораблекрушения, которое он, однако, точно определяет в Ливийском пути.

Пытаясь избежать кораблекрушения, путешественники использовали все возможные средства, иными словами — смогли сделать совсем немногое. Убрали паруса, подняли лодку (Деян., 27:16–17), и, воспользовавшись затишьем в прибрежной части острова Клавда, обвязали корпус корабля канатами, чтобы не дать ему расшататься — старый способ, известный еще со времен третьего века! Кроме того, нужно было облегчить корабль: решили сбросить в воду шпили, затем груз, два горизонтальных руля, якоря и даже, в конце концов, съестные припасы… На четырнадцатый день корабль, на котором находился Павел, представлял собой печальную картину: груда мокрых и бесформенных обломков, блуждающих по воле волн [1052] .

1052

Это традиционный образ приключенческого романа Petron, Satyricon, 114; смотри также Achill Tatius, «Roman de Leucippe et Clitophon», 3, 1–5.

В этом несчастье Павел возвысился над всем, чтобы воодушевить людей и избежать паники. Все остальные были заняты метеорологией и маневрированием — этому уделялось главное внимание. Павел же заботился о пропитании, именно он раскрыл намерение матросов бежать на лодке, покинув корабль и пассажиров, и чтобы не допустить этого, заставил римских солдат вмешаться. При виде земли он объединил в одно целое волю каждого, укрепившуюся в эти опасные дни, совершив Святое причастие [1053] .

1053

Деян., 27, 21–26; 30–32; 33–38.

Но испытания не кончились. Уже приближаясь к Me литу, корабль сел на песчаную мель, носовая часть начала увязать, тогда как корма разбивалась силой волн. Становилось опасно находиться на борту и в конце концов всем, кто был на корабле, пришлось покинуть его: одни плыли сами, другие — ухватившись за обломки, третьи — с помощью матросов [1054] . Так Павел пережил свое четвертое кораблекрушение, хотя и менее ужасное, чем тогда, когда он провел всю ночь в воде, прежде чем его нашли.

1054

Деян., 27, 41–44.

Путевой журнал продолжает перечислять невзгоды, настигшие их на Мелите и обычные для путешествий: после кораблекрушения — дождь, зимний холод, змея… [1055] Но финикийские «иноплеменники» оказали им теплый прием. Впрочем, предводители на острове были вполне романизированными и кроме того, здесь становились на зимовку и другие корабли. В течение трех месяцев пребывания на острове Павел помогал лекарям бороться с эпидемией дизентерии, чем приобрел немалое расположение: он имел пищу и кров. Можно полагать, что его младшие компаньоны как обычно трудились с рыбаками, которые дали им приют [1056] .

1055

Деян., 28, 1–6; смотри главу 4, прим. 81, об этом эпизоде, по примеру Лук., 10, 9. Возобновление опасностей на суше после кораблекрушения также является стереотипом приключенческого романа.

1056

Деян., 28, 7-10. Апостол-медик — обычная тема апокрифических писаний: смотри Филипп. «The Apocryphal New Tastament», 40, 114, где апостол по прибытии в Иераполь практикует в свободном диспансере, а Петр — в «Roman clementin», 144. «Деяния Петра и Павла» (6–7 век) так же, как и «Страсти Петра и Павла», псевдо-Маркелия, представляют мальтийский эризод не на огромном острове, но на острове Гоццо (Gaudomelites), совсем рядом: смотри «Acta Apostolorum Apocrypha», 1, 118–122 и 178–222.