Аргумент весомей пули

— Ты же понимаешь, малыш, что можешь просто не проснуться?

— А то ж! — улыбнулся, не сказать — оскалился, я в ответ. — Пытались подушкой удавить. Неудачно, как видишь.

— Так всё зависит от того, кто за дело берётся.

Я мог бы сказать, что не с их амулетами на защиту от порчи уповать, но счёл дальнейшее продолжение разговора попросту бессмысленным и занялся разбором пожитков.

Ну а что я ещё мог сказать? Запугать этого головореза при всём желании не получилось бы — он в таких переделках бывал, что простыми словами не пронять, так чего ради мне тогда распинаться?

Урядник помолчал немного, затем бросил:

— Шагай отсюда! Тебе новое место приготовили.

И вновь я не полез в бутылку, спокойно собрал вещички, взял в одну руку мешок, а в другую ранец и двинулся на выход. Но протискиваться в зазор между головорезом и дверным косяком не пожелал, вместо этого попёр прямо на него. Урядник ухмыльнулся и подался назад, позволяя пройти.

В дальнем конце коридора маячил всё столь же невозмутимый слуга, я последовал за ним и оказался препровождён в другую спальню — ту самую, в которой была выделена койка изначально. После месяца в лагере Мёртвой пехоты тут меня устроило решительно всё, а в особенности порадовал запиравшийся навесным замком сундук.

Убрав в него свои пожитки, я задумался, как быть дальше. Безвылазно сидеть в комнате откровенно не хотелось, но и вот так сразу провоцировать на ровном месте очередной конфликт тоже не стоило. Прежде следовало разобраться, что за чертовщина тут творится, а для этого требовалось переговорить с Беляной, поэтому решил дождаться ужина.

Припомнив, как неловко управлялся с колодой карт, я достал из кошелька несколько серебряных монет и принялся гонять их меж пальцев, заставляя то пропадать, то появляться вновь. Никакой магии — просто известная ловкость рук. Походив немного по комнате, устроился на подоконнике, успокоил дыхание и погрузился в медитацию. Упражняться с монетами при этом не бросил, два действа удивительно неплохо сочетались — не отвлекали одно от другого, а скорее усиливали эффект. Время до ужина пролетело как один миг.

Охране и прислуге накрыли в помещении, примыкавшем непосредственно к кухне, но за разными столами. Мне выделили место у морских пехотинцев, но я не стушевался и сначала перенёс от них стул, а затем и тарелку с приборами, попутно, ни к кому конкретно не обращаясь, обронив:

— Нам ведь не нужно несварение желудка, так?

Это замечание осталось без ответа, и я бросил паясничать, получил свою порцию похлёбки и заработал ложкой. Когда я ем, я глух и нем — всё так. Правда, по сторонам поглядывать я не забывал и очень скоро подметил, что молоденьких симпатичных горничных в усадьбе не осталось вовсе, на их место пришли тётушки не первой молодости.

Ещё посматривал на Беляну, но взглядом с ней так ни разу и не встретился, да к тому же девчонку несколько раз вызывали из-за стола проверять заявлявшихся в неурочный час посетителей. Едва ли в этом была такая уж настоятельная необходимость — скорее, просто выделывался поручик. Я ощутил злость.

Стоило только подняться из-за стола, как черноволосая пигалица ухватила меня за руку и потянула за собой, до того стиснув пальцы на запястье, что начала неметь кисть.

Но нет — никто не попытался отодрать её от меня, лишь у каморки под лестницей обнаружился амбал с нашивками младшего урядника.

— Неприлично молоденькой барышне…

— Сгинь! — перебила его Беляна, и хоть не удалось уловить ни малейших магических возмущений, мордоворота будто незримая рука в сторону отодвинула.

Мы беспрепятственно прошли в каморку, там Беляна задвинула засов и повисла у меня на шее, уткнувшись лицом в грудь.

— Ну и что за чертовщина тут творится? — потребовал я объяснений, обняв барышню за талию.

Та шмыгнула носом, запрокинула голову и попросила:

— Поцелуй меня!

Я так и сделал, после спросил:

— Ты в порядке?

Внутри заныло в ожидании ответа, но Беляна не оправдала моих опасений и беспечно рассмеялась.

— В полнейшем! — Она отстранилась и промокнула глаза платочком, потом вздохнула. — Просто соскучилась.

— Это само собой, — хмыкнул я. — И всё же: что происходит? Что за игру ведёт поручик? Приставал к тебе?

— Желан-то? — презрительно фыркнула Беляна. — Пальцем в небо, Лучезар! Этот хлыщ любит себя одного и до ужаса боится разочаровать мастера Среброгора.

— А он тут при чём?

— Да это всё паскуда Гай! Выставляет меня в глазах ревизора чуть ли не гулящей девкой! Желчный старикашка помешан на нравственной чистоте, он полагает женщин вместилищами порока, вот и требует выставить меня из усадьбы, а Желан не может и бесится.

— Гай-то что против тебя имеет? — нахмурился я. — Так и не простил, что ты его отшила?

— Сама в толк не возьму, чего он так взъелся! — Девчонка встрепенулась. — Да! Ты надолго в город?

Ответить помешал стук.

— Откройте, барышня! — послышался требовательный голос Желана. — Немедленно!

Я удержал черноволосую пигалицу, отодвинул засов и приоткрыл дверь, но с прохода отходить не стал.

— Чего опять?

— В этом доме под запретом отношения вне брака! Это серьёзный проступок!

Выслушивать столь невозможный бред я не стал и с грохотом захлопнул дверь, едва не рассадив слишком уж настырному хлыщу его надменную физиономию.

— Не мешай мне общаться с пациентом! — рявкнул я, повернулся к Беляне, которая запалила ночник. — Давай-давай-давай! Рассказывай всё, пока не пожаловал Гай!

— Ты надолго в город? — повторила девчонка свой вопрос и даже ухватилась от нетерпения за лацканы сюртука. — Лучезар!

— Седмицу тут пробуду. Надеялся остаться, но не выгорело. Придётся обратно возвращаться.

Беляна вмиг отпустила меня, закусила губу и принялась загибать пальцы. Затем расплылась в довольной улыбке.

— Да! Успеваем!

— Успеваем — что?

— Лучезар, мне нужна твоя помощь!

Я вновь обнял её.

— Помощь с чем? — Прижал к себе и шепнул на ухо: — Боюсь, если надумала прикончить одного желчного старикашку, будут последствия…

Беляна вздохнула.

— Ты даже не представляешь, с каким удовольствием я испепелила бы этого ханжу, если б только это могло сойти с рук. Но нет, Лучезар. Не сойдёт.

— Тогда что ты задумала?

— Узнаешь в своё время. И очень тебя прошу: не дай им повода выставить тебя из города! Шесть дней, Лучезар! Кровь из носу надо продержаться шесть дней!

— А что потом?

— Потом всё изменится! — объявила девчонка. — У них уже не получится меня прижать, все их придирки не будут стоить и выеденного яйца!