Argumentum ad hominem

Вообще, вслепую искать Петера по недоделанному торговому центру можно было бы почти вечно, но современные средства связи в сочетании с умело раскиданной песней творят чудеса. По крайней мере, указывают путь.

Что, опять эти руины неслучившегося бара? Странный выбор. Хотя…

Ну да, если ещё учесть, что нацепил на себя ту, подаренную девушкой одеждой, получается классический возврат на место преступления. С целью пережить прежние ощущения? Да вроде не похоже: стоит, склонившись над огрызком стойки, и что-то чиркает на оберточной бумаге.

— Чем страдаешь сегодня?

Я заглянула в его каракули. Чтобы ни хрена не понять. Какие-то линии разной степени кривизны, кружочки, точечки, стрелочки, вопросительные знаки. С другой стороны, занятие тихое, мирное, так что пусть рисует. Может, потом ещё раскрашивать начнет. А что, говорят, занятие модное и даже полезное.

— Страдаю?

— В переносном смысле.

— А.

С ним легко: если дать понять, что просто треплешься, перестает пристально размышлять над словами. Но слушает все равно. И запоминает.

— Как себя чувствуешь после вчерашнего?

Послушно задумался. Чтобы сказать:

— Нормально.

Ну да. Наверное, потому что бороться с остатками песен не нужно было. Только не похож он на отдохнувшего.

— Ночью спал.

— Немного.

Прямо как я. Только у меня причины были, мягко говоря, не самые приятные. А он-то чего? Ах да. Перевозбудился-таки. Первый поединок, считай, посвящение, все дела. Чисто и точно по-человечески.

— Добрый день.

О, а вот и Лео нас настиг. И вроде бы даже, действительно, успокоившийся.

Я ожидала, что снова состоится дуэль взглядов или что-то похожее, но Петер, как ни в чем не бывало, оторвался от своих рисунков, цапнул со стойки планшет и направился к мистеру Портеру.

— Я отметил в базе тех, кто присутствовал на приеме. И составил несколько описаний особенно приметных участников.

А ещё потратил на это минимум полночи. Идиот. Зато полностью укладывающийся в мою теорию.

— Эм… Будем смотреть, — выдавил из себя Лео, принимая работу.

И никакого тебе «спасибо». Правда, белобрысый и не ждал ничего подобного: безразлично кивнул и вернулся на свое место. Опять же, в полном соответствии с выкладками, которыми я долбила Лео. Так даже нарочно не подыграешь.

— Зайчик, мне очень не хочется отрывать тебя от новой игрушки, но… Надо поговорить.

Что-то чиркнул ещё пару раз и отложил карандаш.

— Хорошо.

Ну вот и момент истины настает. Или пан, или пропан.

— Расскажешь о том, что было вчера в клубе? Про песню и остальное?

Петер посмотрел на меня совершенно прозрачным взглядом и ответил, ни секунды не задумываясь:

— Нет.

— Почему?

Наверное, я прочувствовала торжествующее осуждение со стороны Лео всей спиной. И уже готова была признать свое бесславное поражение, но рыцарь вновь оказался рыцарем и спас даму. Хотя вряд ли сделал это осознанно.

— Не поймете. Вы… возможно. Он — точно не поймет.

Стоило бы обернуться и взглянуть на лицо мистера Портера в этот момент: наверняка зрелище было занимательное. Но тогда я бы пропустила ещё более редкое явление природы. Мимолетную улыбку на губах, которым привычнее держать прямую линию.

— Но я могу показать.

Вот! Что и требовалось!

Я победоносно посмотрела на Лео. Через плечо.

— Убедились?

Вообще-то, его было даже жаль. Но лишь чуточку. Потому что сам виноват. Нужно было просто поверить. Или довериться? А, неважно. Капля веры способна творить чудеса, и это главное.

— И что нам требуется?

Петер пожал плечами:

— Просто петь. Так, как вы обычно это делаете. Только не прицельно, а рассеянно.

Ага, нужно просто посканировать пространство. Никаких проблем. Хотя…

Есть такая офигенно бесполезная штука, которая называется мужская гордость. Она ничего не имеет общего с гордостью общечеловеческой, зато начинает кипеть и бурлить в любом мужчине всякий раз, когда требуется поступить именно по-мужски. Например, признать свою ошибку. Или несостоятельность. Или страх. Но это же совершенно невозможно, правда? Отсюда обычно и проистекают те самые дурацкие поступки, неизменно приводящие к катастрофам. Да, иногда, конечно, случаются и подвиги. Но сломанных костей и жизней на второй чаше весов гораздо больше.

— Мистер Портер, вы готовы попробовать?

Уверена, по его спине в эту самую минуту набирала ход струйка холодного пота. Но в целом, сдержался. Даже не дрогнул голосом, излагая:

— Да. С соблюдением… некоторых условий.

О которых, конечно, сообщать во всеуслышание придется мне. Что ж, раз впряглась, вытяну эту телегу на дорогу. Но кое-кто будет мне должен. Всю свою оставшуюся жизнь.

— Зайчик, тут такое дело…

Чувствовать себя дурой приятно только в очень отдельных случаях. И уж точно, не в этом.

— Для мистера Портера все это, как бы, впервые. А чисто теоретически… Есть вероятность неблагоприятных последствий. Поэтому для него важно принять определенные меры. В отношении тебя. Перед тем, как.

Петер слушал, и по глазам было ясно: ни черта не понимает. Но это пока. А когда дойдет до главного… Надеюсь, мы все уцелеем в этом бреду. Так или иначе.

— Если вкратце, то нужно сделать, чтобы ты не мог говорить. И двигаться.

Хлопнул ресницами:

— Это важно?

— Для мистера Портера — очень.

Задумался, то ли вспоминая, то ли что-то прикидывая. Потом зашел за стойку, порылся в каких-то коробках и вернулся с мотком скотча. Только не прозрачного, а серебристого. И протянул его Лео.

Ох, зайчик, ну что ж ты делаешь… Ну нельзя же вот так, прямо. Это ж похуже пощечины будет. Хотя с другой, белобрысой стороны, все ведь совершенно нормально. Даже не жест доброй воли, а согласие. Полное и безоговорочное. Но чтобы его принять, нужно и самому… Вот так, полностью. Быть готовым.

Если бы ещё Петер хоть чуточку понимал, что этот его взгляд почти невозможно выдержать, тем более спокойно. Но тут я слегка виновата. Надо было объяснить и предупредить. Рассказать, что его прямота временами просто убийственна. И если гляделки затянутся ещё хотя бы на четверть минуты…

Он сообразил сам. Вряд ли именно то, о чем думала я, но сделал все, что мог: оторвал кусок липкой ленты и сам заклеил себе рот. Потом вернулся к стойке, к её недоделанной части, сел на пол, просунул руки в переплетение арматуры и скрестил их над одним из железных ребер.

И все равно, понадобилась почти целая минута, чтобы Лео принял это то ли приглашение, то ли вызов. Тщательно обмотал подставленные запястья скотчем, а потом вытянул из брюк ремень и затянул поверх серебра ещё несколько кожаных петель.