Арин

Я глубоко вздохнула и протянула ему книгу.

Мирцри одарил меня лёгким наклоном головы… и книга, бережно хранимая последней Высшей, на моих глазах растаяла, словно мираж или наваждение. Как исчез сам Дух, не оставив и следа на полыхающей полосе, даже тех изумрудных всплесков, что переливались под копытами коней. Растворился вместе с моей надеждой разобраться в тайнах нашего мира. Исповедь жрицы Ирии осталась непрочитанной. Мирцри, как некогда Неда, не позволил мне приобщиться к её завещанию.

Видимо, я не из тех, кому не безразличны победа света над мраком, надвигающимся на Авендум. Или кто-то решил, что я не из тех. Голова кружилась, мир вокруг сливался в сплошную пелену, сначала разноцветную, затем всё более сереющую и темнеющую, быстрее и быстрее…

Я не хочу сходить с ума! Не хо…

***

– Ты звала меня, Эрия?

Девушка в ярком оранжевом балахоне жрицы не сразу оборачивается на голос. Какое-то время она продолжает всматриваться в зарево и плотные клубы дыма на горизонте, прикидывая расстояние до них. Затем медленно переводит взгляд печальных золотых глаз на вошедшего.

– Калонга горит. Нет ли вестей от Донира?

– Нет, – с досадой отвечает тот, – да мы и не надеялись по-настоящему… Аскор превратился в пепелище. Битва проиграна, Эрия. Нам осталось только с честью принять поражение.

Девушка вздрагивает от жестоких слов и с тоской впивается в лицо говорившего – худое, с резкими чертами и упрямым ртом. Глаза цвета старого металла неотрывно следят за заревом далёкого пожара, отчего ей кажется, что и в них вспыхивают и гаснут языки всепоглощающего огня.

– Не всё ещё потеряно, Рэй, – произносит она мягко, почти нежно. – О да, этот бой мы проиграли, но одна битва не решает исход войны.

– Авендум устал от наших войн, Высшая. Посмотри – и люди, и итлунги, и лорды предпочитают держаться в стороне. Храмы воюют с Храмами. Бессмертные против бессмертных. Сколько можно?!

Порывистым жестом тонкой руки она приказывает ему замолчать. Взволнованно поправляет пряди вьющихся рыжеватых волос, выбившихся из-под расшитой самоцветами ленты, стягивающей лоб. Заговаривает, стараясь не давать воли гневу:

– Ты самый молодой из нас, Рэй. Один из последних, как и я. И не можешь судить об истоках и причинах наших разногласий… с ними… с теми, которые на другой стороне! С теми, что хотят предать нас! Свести до уровня людей, черни! Или неблагодарных итлунгов, которых мы опекали столько веков!.. Мы поневоле вынуждены защищать себя, чтобы оставаться теми, кто мы есть.

– Значит, посылая убийц к твоей сестре или отряд Донира к Нaйге, мы защищались? – насмешливо прищуривается её собеседник. – Ну-ну. Ты позвала меня лишь затем, чтобы спросить о нём?

– Да… Нет… Я хотела попросить тебя об услуге.

– Что за услуга?

Жрица небрежно кивает в сторону ниши в стене комнаты – узкой и глубокой.

– Встань там, Рэй. Хочу посмотреть, поместится ли сюда охранник. Нынче тревожно даже в покоях Верховной Жрицы.

Пожав плечами, он встаёт в указанном месте. Девушка приближается, сжимая пальцы так, что выступающие костяшки суставов белеют. Заклятие слетает с её губ быстро и бесшумно. Какое-то время она не осмеливается поднять взгляд на застывшего перед ней человека. Затем вскидывает голову и тяжело вздыхает.

– Прости, но это единственная возможность сберечь то, что нам дорого, – запоздало поясняет она, словно тот, к кому обращается, всё ещё может слышать её, – хотя о чём я… Ты не простишь меня, потому что не вспомнишь… даже случайно проснувшись. Но если сестра права в своём пророчестве, лучше тебе покоиться здесь, Рэн-эйр-Эй, пока я не наведу порядок в обезумевшем мире… Моём мире! И верну тебя себе.

Повинуясь её воле, камни стены смыкаются, надёжно пряча неподвижную фигуру. В дверь стучат. Она ждёт этого стука и, бросив последний взгляд на ровную поверхность, повышает голос:

– Войдите!

Входят вовсе не те, кого она готовилась увидеть. В комнату проскальзывают, словно светлые тени, люди в золотых плащах. Им нет конца, они окружают её, спокойные, безмолвные и неторопливые, и оттого ей вдруг становится страшно.

Высокая угловатая женщина с усталым и мрачным лицом выступает вперёд:

– Всё кончено, Жрица. Храм окружён моими людьми. Я, Нaми-ай-Aлга, новая Верховная Жрица Храма Света, обещаю тебе жизнь и неприкосновенность, если ты покоришься и дашь приказ сложить оружие.

Кисть женщины перевязана и кровоточит. Под глазами залегают глубокие круги. Она добавляет уже другим тоном:

– Прекрати это, Эрия. Хотя бы ради своей сестры… Ирия перед смертью не успела передать своё Знание, зато просила передать тебе своё прощение…

Девушка дёргается и с ненавистью глядит в обращённое к ней лицо.

– Никогда, Найга. Никогда!

Кинжал, что она носит на шее – всегда, сколько помнит, древний и острый. А тело оказывается на удивление мягким… странно. И совсем не больно. Вот только что-то мучает её, удовлетворение от того, что она ускользнула от рук врага, не полное… И уже падая, она вдруг вспоминает – Страж… В ужасе пытается сказать, что нужно сделать, но не получается. Нечто солёное во рту мешает ей говорить. Последнее, что она успевает подумать: может, так даже лучше?..

Не в жизни, так в смерти – вместе…

***

– Арин, очнись! Очнись же, леший тебя задери!

Склонившееся надо мной лицо заставило меня вздрогнуть – на секунду мне показалось, что я перенеслась в только что увиденный мною мир. Затем разглядела прядь золотых волос и мягкую щёчку Лоты, в нос ударило горячее дыхание Звёздочки, а под ногами разбегались радужные завитки Тропы. Головокружение проходило, зрение прояснялось. Вздохнув полной грудью, я перехватила ослабшие поводья и выпрямилась в седле.

– Да в порядке я, в порядке, – отпихнула я руку, вцепившуюся мне в плечо. – Отвяжись, Несущий!

Не хватает мне тебя в настоящем, так ещё и прошлое твоё мерещится! Вот напасть-то!

– Ну, как знаешь, – обиженно отстранился он. – Я думал, ты в обмороке. Помочь хотел…

– Выдумал тоже! В обмороке! С чего бы?

Действительно, с чего? Поединок с магом, бегство через заклятия Жрицы, мирцри в роли попрошайки, выклянчившего у меня бесценную добычу, картины прошлого. Всё, как обычно.