Арнайр

«Первые шаги. Ничтожные, – констатировал Джармод. – Но шаги. Тренируйте концентрацию всегда. Завтра – манипуляция Искрой. Не почувствовавшие поток сегодня...» – он не договорил. – «Свободны до физической подготовки.»

Толпа зашевелилась. Маркус почувствовал изнеможение, но и странный подъем. Получилось!

«Ну что, Маркус?» – насмешливый голос Изабель раздался рядом. Она подошла слишком близко. «Где же твоя легендарная искра? Спряталась от страха? Или она только на драму годится?» Она оглядела его с ног до головы. «Похоже, вся твоя удача ушла на то, чтобы не сгореть у Камня. Стыдно. Надеюсь, ты не опозоришь имя Патриарха... если, конечно, он помнит, что ты его сын.» Ее смех, звонкий и ядовитый, резанул слух.

Жар хлынул в лицо. Ярость, острая и слепая, вскипела в груди. Эфир внутри отозвался – заструился быстрее, горячее. Он чуть не толкнул ее, не представляя, что сделает эфиром – ударит, сожжет... Руки сжались в кулаки. Опозорить имя? Она смеет?!

«Провокация – оружие глупцов, Изабель,» – раздался спокойный, холодный голос со стороны входа.

Все замерли. В проеме, окутанный полумраком коридора, стоял Вальтур. Он был в темном, дорогом камзоле, без единой пылинки. Его осанка была безупречной, лицо – спокойным и непроницаемым, как маска. Он не смотрел на Изабель, его взгляд был устремлен на Маркуса.

Изабель резко обернулась, ее уверенность дрогнула. «Вальтур... Я просто...»

«Просто пыталась замаскировать свой страх чужой слабостью?» – Вальтур перебил ее, не повышая голоса. Его слова падали, как капли ледяной воды. «Уйди. Твоя грубость отвлекает от дел Клана.»

Изабель побледнела, губы ее задрожали от обиды и ярости. Она бросила на Маркуса убийственный взгляд и быстро вышла, ее каблуки гулко стучали по камню.

Вальтур сделал шаг в зал. Его присутствие сразу изменило атмосферу – стало тише, холоднее. Он подошел к Маркусу. Не близко. На дистанцию. Его глаза, холодные и аналитические, изучали брата.

«Ты выжил,» – произнес он ровно. Не вопрос. Констатация. «Испытание Камнем... оно меняет. Эфир внутри требует уважения. И дисциплины.» Он сделал паузу, его взгляд скользнул по ладони Маркуса, будто видел след той крошечной точки. «Хангр учит правильно. Тонкость. Контроль. Грубая сила Изабель... она сломает ее раньше, чем врагов.»

Маркус молчал, пытаясь понять. Защита? Наставление? Или просто оценка ресурса?

«Физическая подготовка будет тяжелой,» – продолжил Вальтур, его голос не изменился. «Не дай слабину. И не поддавайся на провокации. Ты носишь имя Арнайр. Докажи, что оно не пустой звук.» Он бросил последний, долгий взгляд на Маркуса, полный непроницаемого смысла, развернулся и вышел так же бесшумно, как появился.

Маркус остался один в опустевшем зале. Слова Вальтура висели в воздухе: "Ты выжил"... "Докажи"... Не похвала. Вызов.

Но в этой горечи, в этой ярости на Изабель, в холодном "совете" Вальтура, горела его крошечная победа. Точка контроля. Его путь. Он сжал кулак, чувствуя, как эфир отзывается на его волю – тонкой, послушной нитью. Он выжил у Камня. Он пройдет и здесь. И заставит всех – Изабель, Вальтура, весь проклятый клан – увидеть в нем не слабое звено, а Силу. Искра внутри него ответно дрогнула, согревая холод, поселенный словами наследника. Битва только начиналась.

Глава 4 Семейный ужин

Послеобеденная подготовка под началом Громовержца Торгрина оставила Маркуса выжатым лимоном. Каждый шаг по роскошному ковру, ведущему к апартаментам Патриарха, отзывался болью в мышцах, а эфир внутри, взбудораженный физической нагрузкой, жужжал назойливой осой под кожей. Контраст был оскорбительным: от пропитанных потом и болью камней тренировочного зала – к гладкому дереву, мягкому свету кристаллов и тяжелому аромату сандала и ледяных цветов. "Семейный ужин", – мысль вызывала не робость, а гнетущее предчувствие. Это был не прием, а смотр войск. И Маркус, сын Первой Жены, но едва выживший новичок среди Достойных, чувствовал себя волчонком, забредшим на пир стервятников.

Дверь в столовую распахнул беззвучный слуга. Маркус шагнул в холодное великолепие зала. Гигантский стол из черного дерева, белоснежная скатерть, сверкающее серебро и хрусталь казались насмешкой над кровью и потом его мира. Гобелены с победами Арнайров висели, как обвинения. В торце – трон Сигурда. Иделла, его мать, уже сидела справа от пустого места Патриарха. Ее синее платье было броней, взгляд – ледяным скальпелем, скользнувшим по Маркусу. Знает. Знает, что я едва держусь. Слева от трона – место Вальтура. Брат уже стоял там, безупречный в темно-синем камзоле, лицо – спокойная маска власти. Его глаза, холодные и всевидящие, встретились с Маркусом на мгновение – без узнавания, лишь констатация факта его присутствия. Наследник. Наблюдатель.

Вторая Жена, Лорена, заняла место напротив Иделлы. Женщина с пепельными волосами и усталой красотой в темно-сером бархате. Рядом, словно отражение ее сдержанной строгости, ее четверо детей, прошедших Камень в прошлые циклы:

Арвен (17 лет): Холодные глаза цвета грозового неба, острые черты. Камзол – почти военный. Сидел неподвижно, как истукан, излучая ледяное безразличие. Его пробуждение у Камня прошло тихо и безболезненно – ходили слухи, что Камень покорился.Киран (14 лет): Похож на мать, но мягче. Внимательные, осторожные глаза. Левая рука на колене слегка подрагивала – вечный отзвук испытания, едва не убившего его два года назад.Талия (12 лет): Худая, с большими темными глазами, в которых застыл немой ужас. Сидела сгорбившись, будто стараясь исчезнуть. Тень Камня легла на нее три года назад и не отпускала.Элион (10 лет): Неугомонный, с живыми глазами. Ловко перебрасывал нож для масла между пальцами, наблюдая за всеми с детской, но уже расчетливой любознательностью. Выжил в семь – рекорд.

Рядом с Лореной – Третья Жена, Алисия. Каштановые локоны, сладкая, как приторный сироп, улыбка. Сиреневое платье казалось вызовом суровости зала. Ее дети:

Элдин (14 лет): Безупречен. Темно-бордовый бархат, гладкая прическа. Взгляд – проницательный, стальной. Улыбка – отточенное оружие. Прошел Камень с ледяным спокойствием, его сгусток эфира был эталоном стабильности.Лиана (10 лет): Миниатюрная копия матери, но без наигранности. Банты в волосах – камуфляж. Глаза – острые, как скальпель, пальцы нервно теребили край скатерти. Прошла Камень год назад с хищной уверенностью.Кассиан (8 лет): Кудрявый, с детскими щеками, но сидел неестественно прямо, копируя Элдина. В глазах – сосредоточенность не по годам. Его пробуждение озарило зал вспышкой ядовито-зеленого света.

Четвертая Жена, Лирана, сидела дальше. Нефритовая шпилька в гладких черных волосах. Лицо – непроницаемая маска. Платье глубокого синего. Ее дети:

Лира (12 лет): Угольно-черные волосы, миндалевидные глаза, полные неутолимого любопытства. Ерзала меньше, чем Маркус ожидал, но энергия била ключом. При испытании два года назад Камень светился тревожным фиолетовым.Кай (10 лет): Похож на сестру, но тише воды. Сидел очень спокойно, но его темные глаза сканировали всех присутствующих с методичной точностью, особенно Маркуса и Вальтура. Прошел Камень в семь – беззвучно.

Пятая Жена, Кайра, сидела напротив. Рыжий пучок, хищные черты. Платье терракотового цвета – словно застывшая лава. Ее дети:

Боргард (15 лет): Громадный, рыжий, с тяжелой челюстью и маленькими, злыми глазками. Сидел, развалившись, его мощные руки лежали на столе, как дубины. При пробуждении год назад его рев и сокрушительный выброс силы сбили с ног стражей.Драйя (13 лет): Рыжие косы, острый, оценивающий взгляд матери-алхимички. Пальцы двигались незаметно, будто смешивая невидимые эликсиры даже за столом. Испытание сопровождалось запахом серы и искрами.Гарт (10 лет): Уменьшенная копия Боргарда. Крепкий, с налитыми силой руками. Не ел – сжимал и разжимал кулаки, изучая свою мощь. Прошел Камень два года назад с хриплым рыком.