Артур, племянник Мордреда

— А я, например, не голосовала. — Улыбнулась Диана.

Джулиан кивнул.

— И Артур не голосовал. И Оттон. Но не устраивать же нам перевыборы по случаю

каждого прибавления к семейству!

— Протестую! — Сказал Марк. — На том совете меня, например, тоже почему-то не

было! Тоже скажешь, что и я тогда еще «не родился»?!

— Хорошо, — Джулиан поднял ладони вверх. — Давайте проголосуем еще раз. Кто за…

— Дядя, дядя! — Я поспешно поднялся. — Правила все еще не оговорены! Я предлагаю

голосовать не открыто.

— Почему? — Спросил Мордред.

— Потому что кто-то, увидев, как его близкий родственник поднимает руку «за» тоже

может к нему присоединиться — не потому что действительно стоит на стороне этого кандидата, а

потому, что стоит на стороне своего друга или ближайшего родственника…

— Но закрытое голосование — это тоже не дело. — Возразила Анжелика. — Потом

обязательно начнутся разговоры про жульничество…

Я вынужден был с ней согласиться.

— Да, наверное. Тогда… тогда давайте сделаем так: каждый напишет на бумажке, за кого

он — за Мордреда, за Джинну или воздерживается… Мы отдадим бумажки с именами Мартину —

мне кажется, только Верховному Жрецу можно доверить право быть рефери в таком деле — и он

их публично зачитает.

— По-моему, разумно. — Сказал Раймонд.

— А Мордред и Джинна? — Спросил Оттон. — Они тоже будут голосовать?

153

— Конечно! — Воскликнула Майра. — Они что, не люди?

Оттон улыбнулся.

— Итак. Если возражений нет… — Раймонд обозрел публику.

Возражений не было. Мордред сидел со скучающим видом, Джинна казалась чем-то

удивленной, члены всех «партий», а также «нейтралы» молчали.

— Бетанкур! — Раймонд щелкнул пальцами, подзывая к себе одного из лакеев. —

Принеси-ка нам бумагу из библиотеки… И поживее!

Указанный лакей поклонился.

— Какую именно изволите, ваше высочество?

— Ну не А4, конечно! Мы тут не «Войну и Мир» писать собираемся. Что-нибудь

небольшое, в формате блокнота или визитки!..

— Слушаюсссь…

Бетанкур галопом умчался в библиотеку. Мы молча сидели, подозрительно поглядывая

друг на друга. Некоторые, особо хладнокровные, вернулись к поглощению пирожных. Я решил,

что в такой нервной обстановке не помешают лишние калории, и тоже сожрал пару штук.

Прискакал Бетанкур. Правда, его пришлось посылать в библиотеку еще раз — за

письменными принадлежностями, захватить которые он, конечно, не догадался.

Дождались. Заскрипели авторучками, перьями, карандашами кохинор и живыми

палочками из Отражения Тазар. Сии палочки, кстати сказать, представляли собой всего-навсего

извлеченных из болота червяков, которые, высыхая, выпрямлялись и покрывались внешней

твердой оболочкой, сохраняя при этом внутри жидковатую начинку. Отломав кончик, таким

червяком писать можно было не хуже, чем фломастером. В зависимости от пищи, которой

кормили червяка при жизни, менялся и цвет, выделяемый им после смерти. Наладить

производство фломастеров в Аваллоне было невозможно (техника отказывалась работать), а вот

тазарских червячков с успехом выращивали уже давно.

Написали. Сдали, как послушные ученики, свои каракули Мартину. Затем наш Верховный

Шаман разложил полученные бумажки на три пачки и стал их по очереди зачитывать.

Начал он с меньшей — с тех, кто воздержался.

Таковых было пятеро. Во-первых, сам Мартин — жрецу в политику соваться не положено.

Во-вторых, Льювилла, нейтралитет для которой, похоже, был образом жизни. В-третьих, я сам,

Марк и Крис — было бы очень странно, если бы кто-нибудь из нас троих проголосовал за Джинну

или за Мордреда.

За сохранение нынешнего положения вещей высказались семеро: Мордред, Фиона,

Джулиан, Каин, Анжелика, Флора и Саймон.

За Джинну — все остальные.

После того, как Мартин объявил результаты, над столом повисла тишина.

Такого результата не ожидал никто.

Даже Джинна. Если судить по ошеломленному выражению ее лица, она — меньше всех.

— Можно повторить? — Тихо попросила Анжелика.

Она все еще надеялась, что голоса были подсчитаны неверно или произошла какая-то

ошибка.

Я думал примерно так же. Я не верил своим ушам. Равно как и большая часть

присутствующих.

Мартин повторил, снова поименно перечислив каждого из голосовавших.

За Джинну проголосовало восемь бессмертных. Восемь!

Я все еще ничего не понимал. Почему?!

Можно было предположить, что на стороне Джинны будет Раймонд — они находились в

очень теплых отношениях. Возможно — Диана, хотя я склонен был предполагать, что она

окажется в нейтралитете: подруга Джинны, Диана, все-таки была здравомыслящим человеком и не

могла не понимать, что Джинна абсолютно непригодна для управления королевством.

Я был уверен, что за мою сестренку — просто по приколу — проголосуют Эрнил и Майра.

Так и случилось.

Итого — максимум пять голосов, включая саму Джинну! Пять!

Она набрала восемь.

Я пожалел, что не проголосовал за Мордреда. Судя по ошарашенной физиономии

Льювиллы, она, возможно, впервые в жизни усомнилась в разумности своего нейтралитета.

Я не мог понять мотивов Жерара. Я знал, что он добряк и приверженец закона, но я не

думал, что эти качества за прошедшие века переросли в маразм.

154

Я не понимал мотивов Анабели и Оттона. Им-то чем досадил Мордред? А если нынешний