Асмодей

И пусть Лионель опустил многие подробности в своей исповеди, но и того, что Аврора услышала было вполне достаточно, чтобы ее трепещущее сердечко сжалось от жалости. Будучи свидетельницей того, как завораживающая красота Барбело действует на мужчин, какой древней магией она опутывает их сердца, сложно было упрекнуть Лионеля в малодушии, уж если сам Асмодей – демон блуда и коварства не устоял перед чарами обольстительницы, падшей с небес, что и говорить об остальных.

Но поразило Аврору отнюдь не это, а то хитросплетение судеб, которое привело ее в эту ночь к воротам старого замка. Какова была вероятность того, что из всех суккубов и демониц именно Барбело завладеет сердцами сразу двух мужчин, сыгравших в жизни, а точнее в смерти Авроры такую роковую роль? Какова была вероятность того, что из всех демонов Ада, именно Асмодей станет ее повелителем и возлюбленным? Какова была вероятность того, что раз переступив грань смерти, она сможет вернуться к тому, кто лишил ее жизни? В конце концов, какова была вероятность того, что демоны, слывшие непримиримыми врагами, заключат союз, чтобы совместными усилиями вернуть Люцифера? И что оба они дадут ей право говорить от собственного имени? Казалось, что мойры настолько запутали нити их судеб, что ни князья Ада, ни простые смертные уже никогда не смогут вырваться из этого круговорота.

Нет, это была не случайность, а претворяющийся в реальность план, берущий свои истоки столетия назад. Выходит, вся ее семья должна была погибнуть ради того, чтобы ее светлая душа попала в Ад. Но зачем? Последовавшая вслед за вопросом мысль, повергла ее настоящий шок. Да простят ее небеса за то, что допустила такую крамолу, но сейчас Аврора видела себя спасительницей Преисподней, если не всего мира, а любой спаситель должен был возложить на алтарь великую жертву, такую, какую вознес Иисус, неся на Голгофу свой крест. Это было предрешено и никто не мог оного изменить. Жаль, что ни один из них так и не смог постичь сути этой божественной комедии, где им отведена роль пешек на шахматной доске. Обидно, обидно до слез.

– Пожалуй, это еще одно доказательство того, что мы не властны над своими судьбами, – отпуская его руку, проговорила Аврора, вглядываясь в кровавые петельки внутри чаши. – Мне было предначертано спуститься в Ад, а тебе – стать моим проводником. И сейчас мне кажется, что для этого мы были рождены, для этого любили и страдали.

– Ты явно знаешь больше, чем говоришь! – испытующе глядя на нее, произнес ведьмак. – Будь на твоем месте любая другая женщина, я бы услышал сотни проклятий, а ты… ты не оправдываешь, но и не обвиняешь…

– Ты сейчас сам ответил на свой вопрос. Ни одна другая девушка не могла оказаться на моем месте, потому что оно было отведено мне столетия назад, точно так же, как тебе была отведена роль моего палача. Да простит меня Господь, но столетия ты ждал именно меня.

– Да, покупка твоей души стала сделкой тысячелетия! Не часто невинные спускаются в Ад, и не часто небеса бросают их там на произвол судьбы.

– А вот это еще предстоит выяснить.

– Насколько я вижу, поиск Люцифера приобрел для тебя сугубо личный смысл, – выливая на карту кровавую жидкость, произнес Лионель.

– Да, – едва слышно ответила девушка.

– Заклинаю, призываю, повелеваю – явись мне! – проговорил ведьмак, опустив свечу в жидкость. В мгновение ока карта запылала синим пламенем, от неожиданности Аврора даже отпрыгнула в сторону. – Заклинаю, призываю, повелеваю – явись мне! Заклинаю, призываю, повелеваю…

– Смотри, – девушка заворожено указала на карту, пожираемую огнем. В левом углу в пламени образовался небольшой прогал, а название города, выведенное черными чернилами, запылало алым.

– Заклинаю, призываю, повелеваю – явись мне! – обходя стол, проговорил Лионель. Вскоре от карты остался лишь небольшой клочок, окруженный пеплом. – Поздравляю, – проговорил колдун, поднимая частичку пергамента. – Мы едем в Париж.

– Но как мы найдем Дьявола в таком огромном городе?

– О, поверь, это не составит особого труда. Он будет там, где будет хаос. Прикажу заложить карету, – выходя из комнаты, произнес Лионель, пропуская свою гостью вперед. Девушка явно что-то скрывала. С того света просто так не возвращаются. Ну что ж, до Парижа путь не близкий. У него еще будет время на то, чтобы докопаться до истины.

Когда они завершили колдовской ритуал, солнце в небесах уже отмерило полдень. День выдался на редкость ясный и безветренный, что является несомненной редкостью в это время года, казалось, сама природа благоволила путешественникам, обещая облегчить дорогу.

Коляску заложили за считанные минуты, и уже через четверть часа она отбивала мерный ритм по набережной. Со всех сторон на черный экипаж лорда Демаре смотрели с нескрываемым удивлением, не часто хозяин проклятого замка являл простым горожанам свой лик, от раздражения Лионель даже закрыл бархатные шторки.

– Слишком много народу, – задумчиво проговорил он, будто обращаясь к самому себе. – Обычно это суеверное отребье в такой день не покидает своих домов, а тут такое столпотворенье. Не к добру.

С каждой минутой все сложнее становилось продвигаться в нескончаемом людском потоке, а на подъезде к главной городской площади она и вовсе остановилась, увязнув в толпе. Некоторое время посидев внутри, видимо прикидывая возможные варианты, Лионель приоткрыл дверцу, подзывая к себе оборванного юнца-карманника, сновавшего между дородными торговцами.

– Что там случилось? – проговорил колдун, бросая мальцу серебряную монету.

– Ведьма, господин! Ее поймали сегодня ночью разгневанные горожане, и сегодня уже решили спалить на костре.

– Без суда? Это невозможно! – сжав в руке трость, произнес мужчина.

– Судья Кольтенэ уехал в столицу, а толпа в ужасе, господин. Все боятся, что находясь в заключении, она нашлет на город бедствия, войну и мор, – отозвался мальчишка, оттесненный от кареты.

– Туда ей и дорога, милейший, – проговорил престарелый булочник, протискиваясь к толпе, чтобы не пропустить зрелище. – Суд нужен, когда вину нужно доказывать, а тут сразу несколько человек видели ее метаморфозы. А страх он, знаете ли, объединяет. Разве может закон властвовать там, где бесчинствует толпа? Когда народ требует крови остановить его может разве что королевская рать, коей тут нет.

– Должно быть они схватили одну из ведьм, бежавших с шабаша, – произнес Лионель, закрывая дверцу кареты.

– И ты не можешь ничего сделать?

– Он правду сказал, этот булочник, если толпа жаждет крови, лучше дать ей желаемое. Ни ты, ни я не сможем их остановить без применения магии, а это непременно поставит под угрозу выполнение нашей миссии. Готова ли ты поставить на карту все ради жизни какой-то колдуньи?

– Какой-то колдуньи?! Ты знал каждую из них, а теперь без всякого зазрения совести будешь смотреть, как толпа разрывает их на куски?

– Среди тех, кто вчера был на шабаше не было невинных, уж поверь. На руках каждой из этих женщин кровь… кровь безвинных мужчин, женщин, детей, даже младенцев, которых они приносили в жертву Сатане, желая продлить собственную молодость или увеличить силу.

Под его суровым взглядом Аврора даже прикусила язык, ибо страшно ей стало расспрашивать Лионеля обо всех бесчинствах, которые творят черные колдуны, чтобы достичь истинного могущества, а карета тем временем медленно, но верно продвигалась вперед, окруженная кричащей толпой. Визг людей, плач младенцев на руках матерей оглушали, вспомнив собственную казнь, Аврора даже зажмурила глаза и закрыла уши, но воспоминания все равно ворвались в ее разум, воскресив в памяти былой страх, боль и тошнотворный запах собственной горелой плоти.