Асмодей

– Что ты собираешься делать?

– Найти Люцифера, – ставя внутри карты пять красных свечей, произнес мужчина. – Et succendit ignem sacrum*, – проговорил он, и в то же мгновение фитили запылали ярким пламенем. Взяв кусок мела Лионель начертил на каждом углу стола магические руны, а в центр поставил серебряную чашу, в которой плескалось золотистое масло.

– Подумать только, все здравомыслящие люди бегут от звука его имени, а мы призываем его, как единственную надежду на спасение. Что я должна делать?

– Самые нерушимые заклятия – это заклятия на крови. Если верные слуги Преисподней хотят найти своего господина, они должны пролить ради этого кровь.

– Я не служу Люциферу! – вспыхнула Аврора, едва сдерживая собственное раздражение. – Не смей так говорить!

– Тогда что ты здесь делаешь? – иронично заметил Лионель, не отрывая от нее светлых глаз. – Что заставило тебя пройти такой долгий путь?

– Верность! – без раздумий отозвалась Аврора.

– Верность кому?

– Чему… своим убеждениям. Мой долг в том, чтобы слушать сердце, а оно говорит мне о том, что все три мира будут в большей безопасности, если власть над Преисподней останется в руках того, кому она принадлежит по праву, данному Богом.

– Какое тебе дело до того, что будет твориться на Земле и в Раю? – с недоумением поинтересовался мужчина, поражаясь тому, что эта хрупкая на первый взгляд девушка сумела пройти сквозь адское пламя и не утратить своей природной доброты. Став жертвой незаслуженного рока, Аврора не озлобилась на людей, а напротив, пыталась оградить их от того зла, которое испытала на себе.

– В этих мирах остались люди, близкие мне по крови и по духу, – коротко ответила она, вслед за ним располосовав в кровь свою ладонь.

И хотел Лионель в тот момент рассказать ей о том, сколь пустой и бесполезной оказалась ее жертва, да впервые не смог найти слов. Пожалел! Собственно, и сама Аврора слукавила, ибо разочарованию ее не было предела. Не думала она, что порочный тлен так изменит столь любимых прежде людей, пыталась не думать о недавних встречах, найти оправдания их поступкам и убежать от правды, которая горечью своей встала у нее поперек горла.

– Дай мне свою руку, – проговорил маг, не без интереса наблюдая за внутренней борьбой девушки, которая изо всех сил пыталась скрыть свои истинные эмоции. Послушно вложив свою окровавленную ладонь в его, Аврора от неожиданности вздрогнула. Прикосновения Асмодея несли в себе поистине дьявольский огонь, а сейчас, впервые за столько лет она чувствовала настоящее человеческое тепло. Как это было… удивительно и… приятно. – А лгать ты так и не научилась! – сжав ее руку, произнес Лионель. – Ты ведь уже видела ее? Шарлотту?

– Откуда тебе это известно? Читаешь мои мысли?

– Скорее боль и разочарование, которые отразились в твоих глазах, когда ты вспомнила о сестре. Значит, приятные воспоминания уже были омрачены реальностью.

Кровь из их рук, соединившись в единый поток, тонкой струйкой хлынула в чашу, растворяясь в золотистой жидкости, которая начала приобретать алый оттенок.

– Что с ней произошло? – стараясь скрыть слезы, которые, будто бриллианты, застыли на длинных ресницах, пролепетала она, уводя взгляд в сторону. Вот! Вот он этот момент, когда маска была сброшена и перед Лионелем предстала все та же наивная, верящая в высшую справедливость девчонка, которая сорок пять лет назад стояла рядом с ним, выторговывая жизнь собственной сестры.

– Когда на плечи человека падает груз испытаний, который тот не в состоянии вынести, самое меньшее, что он может потерять – это рассудок, – намеренно скрывая правду, произнес Лионель. Не нужно было Авроре знать, что ее бесценная жертва утонула в вине и бесконечном разгуле, который учинила сестра, спустя несколько месяцев после ее смерти. Хотя и сам ведьмак, сказать по правде, приложил к этому свою руку. Стерев истинные воспоминания Шарлотты о трагическом дне, о причине смерти родителей, он, пусть и сам того не желая, прервал истинный ход вещей. Этот поступок в некоторой степени способствовал тому, что Лотти, согнувшись под гнетом общественного мнения, уверовала в ведьмовское прошлое своей безвинной сестры, а дальше все пошло по накатанной дорожке. Внутренние демоны вырвались на свободу и началось стремительное падение.

– Что произошло после моей смерти?

– А что происходит с семьей человека, обвиненного в колдовстве? Ваше имущество конфисковали, Шарлотту начали избегать, пока она окончательно не обезумела от горя и одиночества. – На некоторое время они замолчали. Аврора пыталась побороть злость, а Лионель чувство вины, но оно довлело над ним, будто молот над наковальней, готовый в любой момент рухнуть вниз. – Прости, это мой грех, – согнувшись под грузом собственной вины, произнес он. – Ты была в Аду, когда-нибудь туда приду и я. Мне придется ответить за все.

– Поздравляю, таких, как ты, там будут встречать с оркестром, – злобно выплюнула она, свернув глазами.

– Тебе не хуже меня известно, что ни один человек, отдавший жизнь темным искусствам, не может ослушаться приказа своего господина, – отозвался Лионель, глядя на нее. – Ты сама прекрасный тому пример.

– Ты продал душу? – проговорила Аврора.

– Не совсем. Я дал клятву на крови, что буду вечность служить Абаддон, заключая сделки и принося в его копилку души.

– Но почему?

– Почему?! – с удивлением переспросил он. – По какой причине человек может отказаться от собственной души или обречь себя на адские муки? Ревность? Амбиции? Любовь?

– Любовь? – переспросила Аврора. Да, именно любовь к близким привела ее к воротам бездны, но в то же время, именно любовь позволила ей выжить. Поразительное чувство! Исцеляющее, дарующее надежду, но в то же время уничтожающее. Разве могла она осуждать Лионеля за то, что он добровольно стал рабом любви? Нет, не могла. По ее глубокому убеждению жизнь возлюбленного или близкого человека стоит тысячи жизней, так разве в праве она была судить его за малодушие, когда сама шла по этой же тропе? – Как это произошло?

– Давным-давно я оказался проклят любовью к женщине, чья красота затмевала собой солнечный свет, – впервые со времен своего грехопадения Лионель позволил себе откровенную исповедь. По какой-то неведомой причине, он считал, что женщина, которую он обрек на адские мучения, имеет право знать историю его позора и первопричину ее бедствия. – Никогда я не видел таких гипнотических глаз, не слышал такого ангельского голоса, не прикасался к золоту волос. Прекрасная женщина – истинная демоница, воплощающая в себе самые смелые мужские фантазии. Она подвела меня к краю бездны, а я в нее прыгнул, не подозревая, что все это коварная ловушка.

– Я… я не понимаю…

– Барбело стала воплощением мечты, которую у меня отняли. Долгие годы я жил надеждой воскресить в сердце былой огонь, но все мои попытки обрести счастье были лишь ничтожной пародией той любви, что я испытал однажды. И тут она появилась вновь, несчастная жертва древнего зла, представившаяся рабыней Абаддон, молила спасти ее из его коварных сетей, сулила вечное счастье. А цена… сделка весьма тривиальная, как ты понимаешь – моя душа. Я согласился. Однако, узнав о том, что я сведущ в магии и темных искусствах, владыка гнева пересмотрел условия сделки. Так я стал сборщиком душ из-за женской красоты и коварства. Лишь спустя семь лет, когда отведенный мне срок закончился, я узнал правду о том, что Барбело все это время была сообщницей и любовницей сразу двух демонов: Асмодея и Абаддон, демоницей в легионах Ада. Но подписанный кровью контракт не рушим. За семь лет счастья я заплатил разочарованием и вечным рабством.