Асмодей
Шрифт:
Аврора, зажав ладонью рот, в отчаянии сползла по стене, заливаясь слезами, уже не слыша безумного крика сестры. Хотя до слуха доносились отдаленные проклятия, а может это был ее собственный внутренний голос, который не мог смириться с текущим положением вещей. Куда вообще смотрят небеса, раз позволяют в мире царить такой несправедливости? Она всю свою земную жизнь свято верила в справедливость высших сил; жила по заповедям Творца; пожертвовала собой, приняв мучительную смерть в огне; безропотно вынесла адские муки и все ради чего? Ради того, чтобы ее сестра обезумела от горя и осталась на старости лет в одиночестве? Ради того, чтобы ее семейное древо высохло, не имея молодых побегов? Это высшая справедливость?
Видимо Бог и вера в него работают иначе. Чтобы попасть на небеса, она, как и тысячи душ до нее, должна была предаться пороку, а потом молить Всевышнего о прощении. По крайней мере не было бы так мучительно обидно, когда для нее распахнутся адские врата. Уж лучше демоны, чем ангелы. Первые хотя бы не противоречили своей природе.
Когда безумные крики Шарлотты утихли, Аврора во весь опор кинулась прочь. Ноги заплетались в подоле платья, дыхание сбилось, а к горлу подступил кроваво-железный привкус. Силы окончательно оставили ее в ремесленном квартале, и девушка, ухватившись за ближайшее дерево, застыла в тщетных попытках отдышаться.
Кругом, как ни странно, стояла тишина, которую нарушал лишь призывный лязг железа, раздававшийся из старой кузницы. Когда-то Аврора могла часами наблюдать за тем, как огненная лава обращается в острые клинки, а простое железо при ковке принимает замысловатый орнамент. Знала бы она в те дни, что огненные реки на долгие века станут для нее единственным пейзажем, который будет омрачать взор, держалась бы от огня подальше. Но сейчас сюда ее привело иное чувство, которое сама Аврора звала внутренним голосом, а потому, постояв какое-то время в нерешительности, она все же решилась зайти внутрь.
Замерев у деревянного столба, поддерживающего крышу, девушка начала молчаливо наблюдать за умелыми движениями кузнеца, который огромным молотом колотил по лезвию рождающегося в огне меча, высекая град искр. На вид этому мужчине преклонного возраста было уже за шестьдесят, но тело его оставалось по-прежнему крепким, а седые волосы, в которых вились рыжие прядки, выдавали истинный цвет его когда-то огненных волос. Все в его взгляде, движениях, выражении лица, казалось удивительно знакомым. Глядя на него, Аврора так и не смогла сдержать удивления, признав в кузнеце того самого подмастерья, с которым хотела связать свою смертную жизнь. Не ожидала она, что время оставит на его лике такую неизгладимую печать, не ожидала встретить бывшего возлюбленного спустя столько лет.
– Мадам, – оторвавшись от своей работы, произнес мужчина, почувствовав постороннее присутствие. Приподняв кустистые брови, он изобразил на лице неестественную улыбку, обнажая ряды желтых наполовину сгнивших зубов. Его землистые глаза, несмотря на бремя тяжких испытаний, все еще светились жизнью и каким-то ехидным огоньком, хотя Аврора успела уловить в них и мучительную усталость. Изможденное, усыпанное шрамами от оспы, покрытое потом и сажей лицо больше не рисовало озорные гримасы, но это несомненно был он… суженный, с которым ей никогда не суждено было разделить супружеское ложе.
– Виктор, – одними губами произнесла она, но тут же опомнившись, лишь сильнее натянула на лицо капюшон.
– Чего мадам желает в столь поздний час? Подковать лошадь или, может, отремонтировать экипаж? Дороги в межсезонье беспощадны, стоит ездить аккуратней.
– Я уже много лет не ездила верхом, – проговорила Аврора, пятясь назад.
– Тогда зачем Вы сюда пришли? – уже более холодным голосом произнес он, видимо решив, что коль с юной особы нельзя взять денег за услуги, то и церемоний перед ней устраивать
не имеет смысла. – Если нужна ночлежка, то идите вверх по улице. Над трактиром находится небольшой постоялый двор. Особых изысков там нет, да и клопы по ночам донимают, но всяко лучше, чем бродить в одиночестве по этим улицам в такой час.В этот миг Аврора в очередной раз почувствовала горький вкус разочарования. Как оказалось, жизнь может точно так же выжигать мечты, как и адское пламя. Виктор уже не был тем веселым юношей, который мечтал изменить мир к лучшему, он стал сломленным, жадным до денег, мелочным человеком. Он стал таким же, как те, что отправили ее на костер. Заходя в кузницу она желала укрепить пошатнувшуюся веру в человеческую доброту, встретить радостный взгляд родных глаз, а получила лишь новую боль.
– Простите меня, – отозвалась девушка. – Я не хотела Вас беспокоить. Когда-то я жила в этом городе и помню старого кузнеца… Гастона. Хотела навестить его.
– Гастон мертв уже больше тридцати лет, ягодка. А тебе по голоску больше двадцати и не дашь. Что-то ты не договариваешь, – приближаясь вплотную к ней, произнес мужчина. Удивительно, но впервые Аврора не испытала того мучительного страха. Второй раз умереть она едва ли сможет, да и тесное общение с демонами научило ее не бояться людей.
– Что Вы хотите? – прижимая ладонь к груди, произнесла она.
– Ложь я чувствую за версту, да и такие, как ты в нашем захолустье редкие гости, – застыв взглядом на огромном изумруде, прошипел он.Видимо в этот момент в его глазах засветилась такая алчность, что Аврора сразу поняла, кто станет следующей жертвой Мамона.
Действительно, продав такой камень простой ремесленник мог всю жизнь безбедно существовать со своей семьей. А сейчас шла война, того и гляди рыцари призовут мужчин на войну, и что тогда станет с их семьями? Пахари, мельники, виноделы – у всех у них есть земельные наделы и запасы. В случае чего земля женщин прокормит, а что есть у кузнеца? Молот, который не всякий поднять-то сможет? Это он оставит своей жене и дочерям?
Как говорят в народе: «благими помыслами вымощена дорога в Ад!» Высказывание верное во всех отношениях. Желая обеспечить себя и семью Виктор возжелал изумруд, решив предать смерти его обладательницу. Едва ли кто-то станет искать приезжую незнакомку в его кузнице, а огонь в печи быстро поглотит ее хрупкое тельце.
– Откуда у такой как ты, такая дорогая вещица? Неужели украла? – прошипел он, сплевывая под ноги Авроре.
– Прямиком из Преисподней, – прорычала девушка ему в ответ, наотмашь хлестанув кузнеца по лицу плетью, которую ухватила со стены.
– Маленькая дрянь, – вскричал он, потирая располосованную в кровь щеку. – Ты…
Только сейчас Аврора поняла свою оплошность. Видимо в момент удара глубокий капюшон сполз с ее лица. И Виктор узнал ее. Подумать только, Аврора желала найти на Земле успокоение своей души, увидеть счастье на лице сестры, а что получила? Когда-то близкие ее сердцу люди потеряли былой облик и теперь она вынуждена возвращаться в Ад с «тяжелым» сердцем и израненной душой. Видимо ошибся Асмодей, предостерегая ее от коварства демонов, порою люди были еще коварней.
– Я объясню… – начала она, протягивая вперед руки.
– Ведьма! – прокричал кузнец, осеняя себя крестом, да так и начал пятиться назад, спотыкаясь о разбросанную кругом утварь, пока не рухнул на земляной пол.
– Я… не…
– Ведьма! – подползая к печи, твердил он. – Будь ты проклята, нечистая! Пусть небеса обрушат на тебя свой гнев!
– Виктор! Виктор! Что с тобой?! – с верхних этажей послышался взволнованный женский голос и звук шагов.
– Ведьма! Изыди! Сатанинская шлюха, – предавшись какому-то суеверному безумию кричал мужчина. – Изыди! Покинь мой дом! Ведьма!