Атлантида. Часть 2: Радуга

– Решено, - кивнул Солнце, явно не желающий больше говорить о пленных.
– Яшму так и не нашли?

Все покачали головами.

– Ты ничего не слышал о ней?
– он повернулся ко мне.

– Я поискал у желтых и отправился к себе, - ответил я.

– Если мы не найдем ее, она умрет от ран. Жрица, лечившая ее, говорит, что и с мазями ее было не спасти.

– Можно подумать, найдись она, вы бы вылечили ее и дали бы спокойно жить, - хмыкнул Василий, недовольно смотря на Солнце. Старик уже знал, что Яшму пытались отравить.

– Вылечили бы, а потом судили, - сказал Солнце.

– Она виновата в смерти моих людей, но никто не стал бы ее убивать: один Бог нам всем судья. Он бы и вынес ей приговор.

– Много я бы отдал, чтобы посмотреть, как обрушатся гром и молнии на того, на кого покажет твой палец, - съехидничал Буревестник.
– Отправить, что ли, людей на поиски?

– Даст Бог, она сама придет к нам, - Солнце опустил глаза, чтобы скрыть свой гнев.

На этом совет закончился: все слишком устали, чтобы обсуждать менее важные вопросы. Предводители вернулись к стаям, а я отправился к себе в дом.

Борода спал в гамаке, Шляпа прикорнул на крысином месте, а Вадик сидел возле Яшмы.

Он снял с нее лоскуты, оставшиеся от черной формы, тело прикрывала только повязка на грудь и нижние штаны. Смачивая тряпку в жидкости, по цвету напоминавшую настойку, Вадик протирал ее тело от крови и грязи.

– Как она?
– спросил я, садясь рядом.

– Пока непонятно, - он покачал головой.
– Дышит тяжело, жар усиливается. Если доживет до вечера, может, и выкарабкается. Ногу я вправил, но, судя по всему, этого мало. Должно быть, сломано два или три ребра, и что-то с рукой.

– Ты умеешь вправлять ноги?
– я удивился, насколько хватило сил.

– Я учился на лекаря, когда был на Остове, - кивнул Вадик.

– И за что же тебя сюда отправили?

– Лечил бунтарей, крал для них разные химикаты из лабораторий.

Я кивнул, туман застилал мне глаза.

– Ложись, я разбужу тебя, когда захочу спать, - сказал Вадик.
– Тебе отдых нужнее.

– Я не хочу спать.

Я всмотрелся в лицо Яшмы. Теперь, когда с него смыли грязь, оно было почти прежним: две раны на скуле и подбородке выглядели, как новые полосы. Как ни странно, даже спустя столько времени я отлично помнил, сколько темных полос было у нее на лбу, сколько на щеках, сколько на носу и подбородке.

– Нужно накрыть ее чем-то, тут холодно, - сказал я, подходя к сундуку с вещами: там их было немного. Среди них я нашел свой водорослевый плащ. Сейчас это было единственное, что могло заменить одеяло.

Укрыв Яшму, я снова сел рядом.

Потянулись долгие часы ожидания.

5. Черная жрица

Когда Яшма очнулась, первым делом она попросила еды и воды. Ее взгляд плавал, вряд ли она понимала, где находится, но она не позволила себе потерять сознание, пока не съела все до крошки.

В следующий раз она проснулась утром. Тогда Борода и Шляпа уже ушли, силой оттащив от больной Вадика: их отсутствие в лагере желтых могло вызвать подозрения.

Увидев меня, Яшма долго смотрела мне в лицо, при этом ее собственно не выражало ровным счетом ничего.

– Ты на Огузке. Сильно ранена. Тебя ищут и хотят убить оранжевые, - коротко объяснил я.

– Ты можешь говорить? Ты должна рассказать мне, что произошло!

Она закрыла глаза, отвернулась от меня и снова провалилась в сон.

Раздосадованный, я сам уснул: сил больше не было стеречь ее. Мне самому нужен был хороший отдых.

Когда я проснулся, Яшмы на месте не было.

Вскочив с кровати, я бросился было к выходу, но столкнулся с ней у лестницы. Яшма была вся мокрая, моя новая рубашка липла к ее телу. Видимо, она ходила мыться в море.

– Я хочу есть, - сказала она, проходя мимо меня и садясь за стол.

Опешив, я стал заниматься завтраком.

– Меня видели. Те, кто меня ищет, скоро найдут, - сказала она отрывисто.

– Зачем ты вышла, если слышала, что я сказал об оранжевых?

– Не могла больше лежать в этой грязи.

В дом вбежала мокрая Лашуня. В ее зубах было несколько свежих рыбин, она покорно отдала их мне, а затем улеглась у ног хозяйки.

– Спасибо, что сберег ее, - сказала Яшма.

Я молчал.

Сердце билось так сильно, дыхание сбивалось от напирающих вопросов, которые мучили меня многие месяцы... я уже давно не верил, что снова увижу ее, а вот теперь она сидит тут, как ни в чем не бывало. Как будто не убила двести двадцать человек: двести оранжевых и двадцать черных.

Что твориться у нее в голове?

Я метался, не в силах совладать со своими чувствами. Я не знал, что должен чувствовать к ней. Не знал, как выразить бурю, которая бушевала в моей голове.

– Почему ты здесь?
– наконец, выдавил я, грохнув перед ней миску с водорослями и рыбой.
– Почему ты здесь!?

Яшма подняла на меня глаза, и в них я прочел одно лишь стальное упрямство.

– Захотела умереть.
– произнесла она холодно.
– Не вышло.

Убедившись, что я больше ничего не спрошу, она взялась за еду.

Она запихивала водоросли в рот чуть ли не пальцами, видно было, что еда в нее не лезет. Но эта еда нужна была ее телу, чтобы залечить раны, и она ела через силу, едва не давясь.

Поев, она захотела уйти. Просто встала и пошла к выходу, стараясь, чтобы я не видел, как она хромает, как шатается и теряет равновесие из-за безжизненно повисшей руки.

– Я хочу к желтым, - сказала она, когда я окликнул ее.

– Ты не дойдешь до них, посмотри на себя!

Я вскочил из-за стола и преградил ей выход. Идиотка не понимала, как опасно ей было попадаться оранжевым!

– Дойду!
– она сжала кулак здоровой руки, прищурила глаза.

Уж не драться ли она собралась?

– Оранжевые порвут тебя на части, и сейчас мой дом - единственное безопасное место! Пока ты со мной, тебе никто не причинит вреда.

– С каких это пор тебя тут слушаются!? Ты же просто... просто тупая почтовая чайка Солнца!
– яростно выговорила она.
– Хотят меня растерзать, так пускай попробуют! Ты их не остановишь!...

Я выдохнул. Незачем было злиться на нее. Ее чудовищное упрямство никуда не делось... любое ее смятение всегда находило выход в агрессии. В этом была вся она.