Атлантида. Часть 2: Радуга
Шрифт:
– Решено, - кивнул Солнце, явно не желающий больше говорить о пленных.
– Яшму так и не нашли?
Все покачали головами.
– Ты ничего не слышал о ней?
– он повернулся ко мне.
– Я поискал у желтых и отправился к себе, - ответил я.
– Если мы не найдем ее, она умрет от ран. Жрица, лечившая ее, говорит, что и с мазями ее было не спасти.
– Можно подумать, найдись она, вы бы вылечили ее и дали бы спокойно жить, - хмыкнул Василий, недовольно смотря на Солнце. Старик уже знал, что Яшму пытались отравить.
– Вылечили бы, а потом судили, -
– Она виновата в смерти моих людей, но никто не стал бы ее убивать: один Бог нам всем судья. Он бы и вынес ей приговор.
– Много я бы отдал, чтобы посмотреть, как обрушатся гром и молнии на того, на кого покажет твой палец, - съехидничал Буревестник.
– Отправить, что ли, людей на поиски?
– Даст Бог, она сама придет к нам, - Солнце опустил глаза, чтобы скрыть свой гнев.
На этом совет закончился: все слишком устали, чтобы обсуждать менее важные вопросы. Предводители вернулись к стаям, а я отправился к себе в дом.
Борода спал в гамаке, Шляпа прикорнул на крысином месте, а Вадик сидел возле Яшмы.
Он снял с нее лоскуты, оставшиеся от черной формы, тело прикрывала только повязка на грудь и нижние штаны. Смачивая тряпку в жидкости, по цвету напоминавшую настойку, Вадик протирал ее тело от крови и грязи.
– Как она?
– спросил я, садясь рядом.
– Пока непонятно, - он покачал головой.
– Дышит тяжело, жар усиливается. Если доживет до вечера, может, и выкарабкается. Ногу я вправил, но, судя по всему, этого мало. Должно быть, сломано два или три ребра, и что-то с рукой.
– Ты умеешь вправлять ноги?
– я удивился, насколько хватило сил.
– Я учился на лекаря, когда был на Остове, - кивнул Вадик.
– И за что же тебя сюда отправили?
– Лечил бунтарей, крал для них разные химикаты из лабораторий.
Я кивнул, туман застилал мне глаза.
– Ложись, я разбужу тебя, когда захочу спать, - сказал Вадик.
– Тебе отдых нужнее.
– Я не хочу спать.
Я всмотрелся в лицо Яшмы. Теперь, когда с него смыли грязь, оно было почти прежним: две раны на скуле и подбородке выглядели, как новые полосы. Как ни странно, даже спустя столько времени я отлично помнил, сколько темных полос было у нее на лбу, сколько на щеках, сколько на носу и подбородке.
– Нужно накрыть ее чем-то, тут холодно, - сказал я, подходя к сундуку с вещами: там их было немного. Среди них я нашел свой водорослевый плащ. Сейчас это было единственное, что могло заменить одеяло.
Укрыв Яшму, я снова сел рядом.
Потянулись долгие часы ожидания.
5. Черная жрица
Когда Яшма очнулась, первым делом она попросила еды и воды. Ее взгляд плавал, вряд ли она понимала, где находится, но она не позволила себе потерять сознание, пока не съела все до крошки.
В следующий раз она проснулась утром. Тогда Борода и Шляпа уже ушли, силой оттащив от больной Вадика: их отсутствие в лагере желтых могло вызвать подозрения.
Увидев меня, Яшма долго смотрела мне в лицо, при этом ее собственно не выражало ровным счетом ничего.
– Ты на Огузке. Сильно ранена. Тебя
ищут и хотят убить оранжевые, - коротко объяснил я.– Ты можешь говорить? Ты должна рассказать мне, что произошло!
Она закрыла глаза, отвернулась от меня и снова провалилась в сон.
Раздосадованный, я сам уснул: сил больше не было стеречь ее. Мне самому нужен был хороший отдых.
Когда я проснулся, Яшмы на месте не было.
Вскочив с кровати, я бросился было к выходу, но столкнулся с ней у лестницы. Яшма была вся мокрая, моя новая рубашка липла к ее телу. Видимо, она ходила мыться в море.
– Я хочу есть, - сказала она, проходя мимо меня и садясь за стол.
Опешив, я стал заниматься завтраком.
– Меня видели. Те, кто меня ищет, скоро найдут, - сказала она отрывисто.
– Зачем ты вышла, если слышала, что я сказал об оранжевых?
– Не могла больше лежать в этой грязи.
В дом вбежала мокрая Лашуня. В ее зубах было несколько свежих рыбин, она покорно отдала их мне, а затем улеглась у ног хозяйки.
– Спасибо, что сберег ее, - сказала Яшма.
Я молчал.
Сердце билось так сильно, дыхание сбивалось от напирающих вопросов, которые мучили меня многие месяцы... я уже давно не верил, что снова увижу ее, а вот теперь она сидит тут, как ни в чем не бывало. Как будто не убила двести двадцать человек: двести оранжевых и двадцать черных.
Что твориться у нее в голове?
Я метался, не в силах совладать со своими чувствами. Я не знал, что должен чувствовать к ней. Не знал, как выразить бурю, которая бушевала в моей голове.
– Почему ты здесь?
– наконец, выдавил я, грохнув перед ней миску с водорослями и рыбой.
– Почему ты здесь!?
Яшма подняла на меня глаза, и в них я прочел одно лишь стальное упрямство.
– Захотела умереть.
– произнесла она холодно.
– Не вышло.
Убедившись, что я больше ничего не спрошу, она взялась за еду.
Она запихивала водоросли в рот чуть ли не пальцами, видно было, что еда в нее не лезет. Но эта еда нужна была ее телу, чтобы залечить раны, и она ела через силу, едва не давясь.
Поев, она захотела уйти. Просто встала и пошла к выходу, стараясь, чтобы я не видел, как она хромает, как шатается и теряет равновесие из-за безжизненно повисшей руки.
– Я хочу к желтым, - сказала она, когда я окликнул ее.
– Ты не дойдешь до них, посмотри на себя!
Я вскочил из-за стола и преградил ей выход. Идиотка не понимала, как опасно ей было попадаться оранжевым!
– Дойду!
– она сжала кулак здоровой руки, прищурила глаза.
Уж не драться ли она собралась?
– Оранжевые порвут тебя на части, и сейчас мой дом - единственное безопасное место! Пока ты со мной, тебе никто не причинит вреда.
– С каких это пор тебя тут слушаются!? Ты же просто... просто тупая почтовая чайка Солнца!
– яростно выговорила она.
– Хотят меня растерзать, так пускай попробуют! Ты их не остановишь!...
Я выдохнул. Незачем было злиться на нее. Ее чудовищное упрямство никуда не делось... любое ее смятение всегда находило выход в агрессии. В этом была вся она.