Август, воскресенье, вечер

Мне до чертиков надоело воевать со всем миром ради их одобрения. Они сами понятия не имеют о долге или любви.

Перехватив на кухне еще теплый пирожок и яблочный сок в пачке, ухожу к себе и разваливаюсь с ноутом на кровати.

Первым делом я лезу на сайт Задонского филиала гуманитарного вуза и заполняю заявку на участие в конкурсе. Средний балл по всем предметам — 5,0, победы в школьных олимпиадах, активное участие в общественной жизни и спортивных соревнованиях… Правда, только в пределах Соснового — больше я никуда не выезжала. Но я искренне верю, что все получится, и разыгравшееся воображение рисует идиллические картины будущего — я, несколько лет спустя, вручаю отцу диплом юриста и снова удостаиваюсь его похвалы. Он бросает свою Кристинку и действительно доверяет мне ведение бизнеса…

Но душу подтачивает назойливый червь — этого не случится, даже если я закончу Сорбонну и защищу докторскую на тему финансовых махинаций и ухода от налогов.

Я захлопываю ноутбук и вздыхаю, мысли возвращаются ко вчерашнему инциденту, настороженным взглядам ребят из класса и недавнему разговору с Илюхой.

Волкова исключили из школы, потому что он кого-то избил…

Это известие оглушает, хоть и не особо удивляет. Подспудно я всегда знала, что Ваня может постоять за себя или ударить обидчика первым. Его московское прошлое не дает покоя — будоражит, интригует, пугает, изводит… Плотнее задергиваю штору, вбиваю в поисковик его фамилию и имя, однако результатов набирается на несколько страниц, и упоминаний о нужном мне парне среди них не находится.

Еще до майских, когда Волков только появился в нашей школе и свел всех девчонок с ума, те шептались про его страницу в ВК, и особенно умилялась Петрова. Та самая Петрова, которой я одалживала шмотки и парфюм для поездок в Задонск и которая демонстративно проигнорила меня этим утром.

Если обращусь к ней за помощью, у девочек появится новый шикарный повод для сплетен, впрочем, я никогда не опускалась до обоснования причин своих поступков.

Заношу пальцы над клавиатурой и стремительно пишу:

«Кать, привет. Дай координаты страницы Волкова. Поищу на него компромат».

Никто не догадывается, как тяжело мне дается такой пофигизм. Моя гордыня — ни что иное, как неуверенность в себе, отчужденность, мучительный страх показаться смешной, слабой, ненормальной. Я успеваю сгрызть покрытие с двух ни в чем не повинных ногтей, прежде чем Петрова скидывает мне нужную ссылку.

Мгновенно кликаю по ней и, закусив губу, ожидаю, когда полностью прогрузится страница. Я опять вторгаюсь на чужую территорию и понятия не имею, какие сюрпризы преподнесет мне эта рискованная вылазка.

…Аккаунт Волкова заброшен около года назад, в нем много музыки — того самого злого агрессивного рэпа, а еще — несколько десятков черно-белых фотографий на фоне многоэтажных безликих панелек, зловещих труб и исполинских градирен, исписанных бранью бетонных стен и ржавых рельсов, убегающих за горизонт.

Комментарии на странице запрещены, но у постов десятки тысяч просмотров, хотя Ваня даже близко не блогер и не какая-то известная личность.

Здесь он совершенно другой — стрижка короче, улыбка шире. Плечи расслаблены, взгляд устремлен в мечты. На нем худи и футболки со смешными принтами, драные джинсы и кеды. На нескольких кадрах с самыми запредельными показателями активности он бережно и нежно обнимает стройную девчонку в кружевном черном платье и любуется ею, словно сокровищем или божеством.

Я запиваю обжигающую досаду кислым соком, барабаню поврежденным маникюром по пластику ноутбука и трясу головой.

Подумаешь: девчонка как девчонка. Таких — с вызывающим броским макияжем, в странной одежде и пирсингом в носу — у нас не любят и презрительно называют неформалками. Вернее, в Сосновом их нет как явления, а редкие уникумы Задонска сбиваются в стаи, не подпускают к себе посторонних, а после окончания школы уезжают в областной центр или в ту же Москву.

Я и подумать не могла, что Волкова тянет к депрессивным позеркам, но в эту он был по уши влюблен.

Он любил ее, это совершенно точно…

Я потрясена, разбита и выведена из равновесия — обхватываю себя слабыми руками и шумно дышу.

Но в просвет между шторами проникает яркий солнечный луч, я прищуриваюсь и вдруг икаю от озарения. Пусть он любил эту темную эльфийку, но в его взгляде на Ингу Бобкову нет даже сотой доли такого тепла!..

* * *

Глава 18

Мерзкий занудный дождь за кухонным окном созвучен с моим настроением — я не выспалась, приготовленная мамой еда не лезет в глотку, болит голова, а пальцы дрожат.

Вина, словно вирус, разрастается и курсирует по телу, все сильнее усугубляя мою разбитость.

Я вижу свои опухшие темные глаза в отражении обеденного стола, но прихорашиваться не тянет — я бы предпочла незамеченной просочиться в класс, без происшествий добраться до парты, до конца занятий прилипнуть к стулу и не отсвечивать.

Закинув в сумку учебники и тетрадки, под горло застегиваю толстовку, прячу буйную шевелюру под капюшоном и вываливаюсь в темный коридор.

Я бодрюсь, умоляю себя собраться, натягиваю резиновую улыбку и повыше вздергиваю нос, но снаружи раздается стук соседской калитки и тихие шаги, и сердце ухает в пятки.

Это точно Волков — мои чувства так обострены, что теперь я, кажется, обречена улавливать его присутствие даже с расстояния нескольких метров.

Изучив его страницу, я словно стала к нему еще ближе — ведь я тоже люблю запустение и одиночество, монохромные фото и тот самый злой рэп, правда, слушаю его в наушниках и только у себя в комнате. Но в реальности между нами миллионы световых лет — Волков никогда не посвятит меня в тайны прошлого и не обнимет, как ту странную девушку или хотя бы как Ингу.

Всю ночь, морщась от ядовитого лунного света, я комкала подушку и сворачивала в узлы одеяло, но на заре тревога и безысходность ослабили хватку, и меня одолела навязчивая, азартная, дурацкая идея. Стараниями Брунгильды Бобковы, как малоимущие, каждое лето получают путевки в санаторий и отдыхают там всей семьей.

Когда Инга уедет, Ване нечем будет заняться, значит, у меня остается пусть призрачный, но все же шанс помириться с ним и наладить контакт.

Я бы с превеликой радостью выскочила на улицу, нагнала Волкова и попросила прощения, но тогда распишусь под чистосердечным признанием в разгроме их теплицы, а я как огня боюсь его реакции. Да и верного Илюху подставлять никак нельзя.

* * *

День обещает быть сложным, присутствие в классе Вани станет для меня проверкой на прочность. Но, раз уж мы с Рюминым договорились до последнего идти в отказ, я обязана вести себя как обычно и стойко держать фасон.

Выждав пять минут, вытряхиваюсь под мелкую изморось — шепот миллионов капель оглушает, дождь приправил ароматы цветения запахами грибов и прибитой пыли, и от невнятных предчувствий и томления в груди хочется заорать. Илюха в точно условленное время выруливает из-за угла, и я в очередной раз поражаюсь его бесстрашию и пофигизму и тут же заряжаюсь ими.