Авиатор: назад в СССР 14

Дрожащей рукой я взял стакан и поднёс к губам. Один, второй глоток и внутри начало всё оживать. Жаль, что часть этой воды нужно будет использовать для другого.

— Ой! — воскликнул я и выронил стакан на стол.

Вода разлилась, промочив протокол, и растеклась по столешнице.

Джордж негодовал, а Мэлвин только усмехнулся. Его коллега продолжал кричать и что-то требовать от начальника.

— Дико извиняюсь, — ответил я, когда Джордж нагнулся ко мне и продолжал посыпать крепкими выражениями на английском.

— Русские не сдаются? — продолжал улыбаться Мэлвин, сложив руки на груди.

Я ничего ему не ответил. Он всё и так понял — ему меня не сломать. Добиться признания или перехода на американскую сторону у Мэла не получится.

— Кретин!

— Охрану позови, Джордж, — прервал возмущение коллеги Мэлвин. — Он свой выбор сделал.

Джордж открыл дверь и впустил морпехов. Надев наручники, они вывели меня из кабинета. Выпитая вода была совсем нелишней. Я даже немного приободрился. Хватит протянуть ещё какое-то время.

В камере обыденный порядок не изменился. Завели внутрь, сняли наручники и усадили на шконку. Только морпехи собирались выйти, как появилась медсестра.

— Не время осмотра, — встал у неё на пути матрос.

— Это необходимо. Он еле стоит на ногах. Сколько не спит этот человек? У него по внешним признакам началось обезвоживание, — запереживала блондинка.

— Сара, всё у этого русского в порядке. Идите в медблок, — начал выпроваживать её матрос, но медсестра оказалась с характером.

— Смирно! Как старший по званию, я приказываю вам отойти в сторону, — возмутилась девушка.

Матросы переглянулись и пропустили Сару в камеру. Она быстро вошла и села рядом.

— Вам нужно встать. Сможете? — спросила она, но я должен соблюдать легенду незнания английского.

Продолжил молчать. Тут Сара решила взять всё в свои нежные руки. Потянула меня и помогла встать.

Голова кружилась. Ноги подкашивались.

— Я помогу вам расстегнуться, — сказал медсестра и освободила меня от военной куртки.

Кто-то из матросов присвистнул от увиденного. Сара продолжала ощупывать мои рёбра, которые стали теперь ярко выражены. Слушала меня через фонендоскоп и аккуратно… поглаживала. Уж не «Стокгольмский синдром» подхватила блондинка?

В дверях появился Джордж.

— Сара, что ты делаешь? — возмутился он.

— Свою работу. Давление низкое. Ещё несколько таких дней и ему нужна будет помощь. Посмотри, как у него трясутся ноги, — сказала блондинка, усаживая меня на шконку.

Не теряя времени, я лёг и закрыл глаза. Громкий разговор был слышен отчётливо и сквозь сонливость.

— Он пленный. Завтра его уже здесь не будет. И прекрати строить из себя Мать Терезу, — огрызался Джордж.

— У себя в конторе будешь командовать. Дайте ему поспать!

— Спасибо, лейтенант. Вы свободны, — непринуждённо ответил Джордж.

Только дверь закрылась, как снова включился свет. В динамиках снова началось шипение и свист. С каждым часом становилось всё жарче.

Пульсируют виски. Невыносимо болит живот. Я не ел уже несколько дней. Ощущение, что будто желудок прилип к позвоночнику.

Пытаюсь как-то спрятать голову под курткой, но мне этого сделать не дают. Заходит охранник и отбирает её, оставляя меня в штанах. О сне приходится лишь мечтать.

Рассудок затуманен. Такое ощущение, что всё вокруг плывёт, а в голове отдаются звуковые удары. Первая мысль, что теперь я так остро ощущаю пульс.

Дверь в камеру открывается. Я поднял голову и увидел на пороге моего «старого знакомого». Господин Дейн собственной персоной с двумя какими-то парнями. Каждый из них с дубинкой и одет по гражданке.

Узнал их. Виделись с ними в комнате предполётного брифинга. Он привёл с собой молодёжь. Видимо решили «попрощаться» перед отправкой на сушу.

Сам Брейкер ступает медленно, но каждый шаг бьёт по мозгам. Как и удары чем-то тяжёлым по двери. Не думаю, что он зашёл спросить, как у меня дела.

— На меня смотри, урод, — схватил он меня за подбородок, когда я поднялся и сел на шконку.

— Сэр, он слишком слаб. Нас за это не погладят по голове, — сказал один из парней, что стояли на входе.

— Ты слушай меня, если хочешь продвинуться по службе!

— Да, сэр!

— Контора может делать что хочет с ним. Если я не могу ему отомстить в воздухе, то сделаю так, что он туда больше не поднимется. И пока его не увезли, я это сделаю, — резко ответил Дейн и выхватил у одного из подручных дубинку.

Всё понятно! Готовятся покалечить меня.

— Поднимайте его, — произнёс Дейн, закатывая рукава.

Сейчас бы и пришибить одного, а затем и второго. Вот один тянет руку, а второй ещё не подошёл, но силёнок у меня маловато.

Меня подхватили подмышки и стащили на пол. Ослабленные колени от соприкосновения с холодным полом пронзила боль, но мне помогли подняться на ноги.

Дейн размял руки и повернулся ко мне.

— Вот в таком положении, ты мне нравишься больше. Я никому не прощал унижения. Теперь готовься испытать своё, — сказал Брейкер.

Брейкер взял дубинку и начал размахивать передо мной. Потом залез в свой карман и достал оттуда… часы. Мои часы «Штурманские»! Этот потёртый кожаный ремешок я всегда узнаю. Единственное, что осталось у моего реципиента от отца. Думал, что они утонули.

— Ты крепкий. Жаль, что ты не понимаешь меня, — продолжал получать удовольствие Дейн.

Сердце забилось сильнее. Маленький размер камеры сузился. Будто я смотрю в бутылочное горлышко и вижу перед собой Дейна.

Дыхание участилось. Руки задрожали, но это был не тремор. Мышцы напряглись. Кажется, где-то внутри меня ещё был аварийный остаток энергии.

Никакой тактики, стратегии или холодного расчёта. В столь ограниченном пространстве камеры против трёх оппонентов надо только одно — бить.