Авиатор: назад в СССР 14

— Подавится. Беги давай, — сказал я, но тут объявился запыхавшийся Паклин с двумя подручными.

— Вы не слышали команды? — спросил Борис Николаевич, поправляя галстук.

— Тут шумно. А что за команда? — уточнил я.

— Вы идёте со мной. Вас заменит Морозов. Это решение главы делегации. И Белкин не против.

За спиной Паклина появился Анатолий Ростиславович. Он разводил руками и показывал мне в сторону журналистов.

— Вы оставляете наш вылет без резервного лётчика. Понимаете, что это значит? — спросил я.

— Лучше вас. С организаторами всё улажено. Тут предусмотрена система замены между выступлениями. Сегодня Миг-29 обязательно полетит, — похлопал меня по плечу Борис Николаевич.

Морозов готов. Программу он знает. Да и в любом случае, если бы у меня что-то не пошло на запуске, он бы выполнял полёт вместо меня на другой машине.

Я подошёл к Николаю ближе, чтобы наш разговор не был услышан.

— Главное — сделай «колокол» и проход на малой высоте и скорости. Этого достаточно, чтобы заткнуть за пояс всех наших оппонентов. «Кобру» мы обещали оставить «суховцам». Не нарушай обещание, хорошо?

— Да, командир! — улыбнулся Коля, и мы пожали друг другу руки.

Через несколько минут я уже отвечал на вопросы британских, американских и французских журналистов. Были представители разных журналов и других печатных изданий. И всем хотелось узнать хоть какой-то секрет МиГ-29.

— Какая минимальная скорость горизонтального полёта? — спросил темнокожий журналист из Франции.

— Установленная.

— Насколько прост он в эксплуатации и как быстро выводится из штопора? — задал вопрос представитель бельгийской газеты.

— Достаточно быстро и легко, — ответил я.

Наш переводчик Кирилл только и успевал переводить мне вопросы, многие из которых я и сам понимал. В конце концов, решил не показывать знаний французского и английского. Вопросов же будет ещё больше.

— Какова максимальная дальность обнаружения локатора МиГ-29? — спросил меня американский журналист в кепке с названием CVN-70 и густыми усами.

Эта аббревиатура принадлежала авианосцу Карл Винсон. Кажется, только вчера я был на нём в качестве «гостя».

— Меньше, чем у «Хорнета», — ответил я.

— Это не так. У нас есть источник, который опровергает ваши слова. Нам известно, что цифра там несколько иная, — возразил мне американец, надувая щёки.

— Если вам известна цифра, то зачем вы у меня спрашиваете. Запишите ту, которая есть у вас. Или вы уже записали?

За спиной послышался звук проезжающего истребителя. Николай начал рулить и приветливо махал нам из кабины. Фонарь он не закрывал, так что было очень хорошо видно его лучезарную улыбку.

— Сейчас будет красиво? — спросил у меня Кирилл, пока журналисты отвлеклись на съёмки выруливания МиГ-29.

— Да. Фурор обеспечен, — улыбнулся я.

Коля вырулил на исполнительный. Мне самому не терпелось увидеть в небе Франции наш самолёт.

— Самая последняя модификация? — поинтересовался Кирилл.

— Да. Новые двигатели, система управления доработана, в кабине всё красиво и отлажено. Осталось только красиво представить.

— Будем посмотреть, — улыбнулся переводчик.

Последние секунды перед взлётом. Коля включает форсаж и МиГ трогаемся с места. Для начала он должен показать укороченный взлёт, но Морозов тянет с отрывом.

Это не страшно. Покажем потом.

Плавно увеличивает угол набора, но не ставит самолёт вертикально. Взлетает и медленно выполняет полёт по кругу. Ещё и шасси убрал поздно.

Крутит «бочку» и снова переводит в набор. Ну, может сразу на «колокол». И снова что-то не то в воздухе делает Николай. Простой переворот и пикирование вниз.

Снижается и сейчас, вполне, может вытянуть самолёт на «косую петлю». Но выполняет вираж.

Да ещё и слишком размазано.

— Мне одному кажется, что ничего пока особенного нет? — спросил у меня Белкин, подошедший к нам.

Я даже и не знал, как ему прокомментировать происходящее. Если сравнить с тем, что вытворял «Торнадо» или «Хорнет» перед полётом Морозова, то ничего и близко нет похожего. Ощущение, что Коля выполняет пилотаж на дозвуковом самолёте огромных размеров.

— Мы должны проходить вираж на 3 секунды быстрее американцев, а здесь уступаем 4, — сказал я.

— Да и диапазон высот маловат, — покачал головой Белкин.

Морозов сделал переворот на горке, пролёт над ВПП, покачиваясь с крыла на крыло. Но может это тот самый момент, когда «зазвенит колокол».

Даже журналисты оживились. МиГ ускоряется, набирает скорость и переходит в набор. Рёв двигателей. Скорость падает. Надо ещё дотянуть и получится наш фирменный манёвр.

Однако Коля выводит в горизонт и разворачивается на обратный курс. Выпустив шасси, он приготовился заходить на посадку.

— Скорее всего, на борту неисправность, — предположил я, и Белкин молча кивнул.

— Почему он тогда не вызвал резерв или сразу не сел? — спросил у меня Кирилл.

Мысль у нашего переводчика дельная.

— Сейчас зарулит и узнаем.

Пока Коля рулил по полосе, журналисты потеряли весь интерес к нашему самолёту. Кто-то задал несколько вопросов о стоимости и предыстории создания, но это никак не скрашивало разочарование.

Из-за бестолковой организации мы просто потеряли возможность показать наш самолёт во всей красе.

— Больше к нам никто не придёт. Вся реклама была фикцией, — произнёс Белкин.

К нам подошёл Самсонов, который выглядел таким же расстроенным, как и Анатолий Ростиславович. Их Су-27 тоже показывал посредственный пилотаж. Олег Печка даже на аэродром не приехал, чтобы посмотреть.

— Пилотаж совсем уж простой. Так мы никого не заинтересуем, — подытожил Самоснов.

Я пошёл к нашему самолёту, который уже зарулил на стоянку. С виду никаких повреждений нет. Нигде и ничего не капает.