Автово

После этого он взял талончик на обед и побежал в профилакторий. Через некоторое время вошёл Рудик.

— Ну-ну, — сказал он. — Мне Владик уже многое наговорил про тебя, но я даже не думал, что это будет так…

— Как «так»? — поинтересовался я.

— Так…черно…

К вечеру меня успели посмотреть все наши, «школьники», непальцы и прочие Анечки. И все окончательно убедились, что я точно сошёл с ума.

Телек уже вырос из игручего возраста и не поддавался теперь ни на какие уловки. Моя рука, вечно до этого изорванная «на мясо» после игр с ним, теперь была на мерзость гладкой. Телек представлял сейчас собой огромную слоновью тушу, и теперь просто не верилось, что раньше он был маленьким игручим котенком. Самым смешным, однако, было то, что при своей слоновьей комплекции он сохранил на редкость писклявый голос — как у новорождённых котят. И теперь вся забава от игры с ним состояла в наступании на него ногой для извлечения этого комариного писка.

Но в этом семестре в нашей группе появился новый домашний зверек. Татары завели себе кота! Раньше они уже проделывали такой эксперимент, и одно время у них был полосатый серый котёнок Рокки, который, однако, вскоре был передан в другие руки.

Сейчас эксперимент продолжался. Кошка Наташка, жившая на нашем этаже и питавшаяся, чем непальцы пошлют, разродилась двумя котятами — пацаном и девкой. С этой самой Наташкой у нас были особые отношения. Вообще-то, её звали Машкой, но я решил называть её Наташкой.

Однажды, в августе 1994 года, когда мы приехали сюда после первых каникул в Астрахани, рано утром меня разбудил подозрительный шум. Это походило на чей-то жалостливый крик. Я встал и вышел в коридор. Звуки раздавались из тогда ещё пустой, нежилой 217-ой. Крики были кошачьими мяуканьями. Я вспомнил, что три дня назад оттуда съехали какие-то заочники, которые приезжали сюда недели на две.

— Вот гады! — подумал я. — Уехали и заперли кошку.

Почуяв приближение человека, кошка замяукала ещё громче. Очевидно, почувствовав сильный голод, она только сегодня принялась звать на помощь, а раньше надеялась на чудесное освобождение из своего заключения — иначе, почему я раньше не слышал её криков.

С детства не любил кошек, но и каменным сердцем никогда не отличался. Всё-таки, жаль зверюшку. Я попытался открыть дверь — бесполезно. Мяуканье стало просто невыносимым.

Еле-еле дождавшись комендантшу, я бросился к ней в кабинет.

— Помогите, там кошку заперли! — заорал я ей прямо в лицо.

Та только тупо посмотрела на меня. Пришлось рассказать всё, как есть. Страшно зевая, комендантша порылась в своём ящике и протянула мне нужный ключ, всем своим видом давая понять, чтобы я поскорее убрался.

В считанные секунды я оказался около 217-ой и торопливо вставлял ключ в замочную скважину. Дверь распахнулась и оттуда пулей вылетела чёрно-белая кошка, которая оказалась Наташкой. Радостно мурлыкая, она подбежала ко мне стала тереться об мои ноги, выражая тем самым мне свою признательность. Что и говорить, было очень приятно и даже трогательно. Я отвёл Наташку к нам в 215-ую, побежал отдать ключи, затем вернулся и наложил в блюдце остатки рисовой каши. Голодная, не евшая три дня, Наташка набросилась на еду. После каши последовало молоко. Наконец, наевшись, Наташка опять обтёрлась об мои ноги, радостно замяукала, и я оттащил её обратно в коридор. Та, видимо, уже давно привыкла к такому общению и нисколько не обиделась.

С тех пор при каждой нашей встрече Наташка радостно бегала около меня, и будь она собакой, наверняка бы, оглушительно лаяла и виляла хвостом.

И вот эта самая Наташка, найдя себе временное жилище у непальцев в 221-ой, разродилась двумя котятами. И пацана взяли себе наши татары.

Не долго думая, чёрно-белый пузан — вылитая мамочка — был назван Майклом. И тем самым у меня появилась новая жертва. Однако, тискать малышку Майкла татары позволяли лишь единицам, но никак не мне, зная мои истязания над Телеком.

Говорят, что домашние животные очень похожи на своих хозяев. Майкл был кривоногим, любил пожрать везде на халяву (особенно в миске Телека, когда татары пускали его погостить в 210-ую) и, вообще, был похож на своих благодетелей, только разве что не курил.

Телек воспринимал Майкла спокойно и играл роль любящего папочки. И, вообще, они неплохо ладили.

А тем временем, изучая жизнь котов в неволе, Наиль и Марат, а вместе с ними и все остальные готовились к новому грядущему развлечению. Рябушко и Пахом решили устроить очередную попойку по поводу своих дней рождений.

Народ ждал!

ЧАСТЬ 14. Седьмое мая

Питер готовился к великому празднику. В этом 1995 году Россия праздновала 50-летнюю годовщину Дня Победы. А для города-героя, пережившего блокаду, 50 лет — это что-то да значит. Петербург преображался на глазах — на улицах и площадях появились многочисленные флажки, плакаты и надувные шары. Но больше всего преобразилась Нева, по которой должен был пройти караван кораблей — представителей держав, принимавших участие в ВОВ.

Последнее обстоятельство вызвало нервное помешательство у нашего Чеченева.

Однажды, он разгоряченный и раскрасневшийся появился у нас в 215-ой и что-то трепетно прижимал к своей груди. Это «что-то» оказалось кучей плакатов и рекламных проспектов, на которых красовались всякие кораблики и вертолётики. Это было особой, ни с чем не сравнимой страстью Чеченева. Любой клочок бумажки, на котором угадывались очертания даже зафигнюшечного судёнышка, он мог бы рассматривать часами, днями и ночами. Страсть была настолько велика, что утихомирить её нельзя было практически ничем. И только плюшки, большие сладкие плюшки могли хоть немного спасти его от этого помешательства.

— Вот чёрт! — подумал я. — А ведь плюшек-то у нас нет. Что же делать?

Очевидно, подумав тоже самое, Дима немедленно предложил Чеченеву чай. А затем, подумав ещё раз, пододвинул ему масло. Все знали, что Андрюха ест масло ложками, но сейчас это было единственным средством вернуть его к реальности.

Спустя десять минут нам удалось разжать его судорожно сжатые пальцы и взять посмотреть плакаты. Жалостливо смотря на Чеченева, Рудику вдруг подумалось, что неплохо бы пополнить наши запасы масла и стал прикидывать, когда бы это лучше сделать.

Ещё через десять минут наш неожиданный гость, наконец-то, полностью пришёл в себя и рассказал о том, что же его так потрясло:

— Гуляем мы сегодня с Лариской и Васильевым по городу, вышли на Неву, а там — кораблей полно, наших и не наших: французских, английских, американских…

— Китайских, непальских, нигерских, — продолжил я.

Чеченев как-то странно посмотрел на меня, но ничего не сказал. Затем продолжил:

— Стоят по всей Неве от Кировского моста до моста Лейтенанта Шмидта по оба берега. Но самое главное, что на них… — Чеченев даже сглотнул от перевозбуждения, — на них пускают! На наши — нет, а на ихние пускают! Сегодня первый день как пускают, и до самого Дня Победы пускать будут. А сегодня об этом почти никто не знал, поэтому народу было очень мало. Нам повезло!