Азбука для побежденных
Шрифт:
— Она ничего не потребует от меня за очки? — с тревогой спросила Аполлинария.
— С вас? Не думаю, — покачал головой молодой человек. — Вы одиноки, у вас нет того, что ей может понадобиться. Однако разумная осторожность никогда и никому не вредила, запомните это.
Нужную дверь Аполлинария нашла на удивление быстро, вот только на её стук никто не открыл. Прождав несколько минут, Аполлинария постучала снова, а затем решилась: нажала на ручку, и открыла, дверь оказалась не заперта.
— Здравствуйте, — произнесла Аполлинария в пространство. — Добрый день! Меня прислали за очками, я стучала, но никто…
— Постойте у
— Хорошо, — покорно ответила Аполлинария.
Прихожая лаборатории — это была именно прихожая — выглядела скучной и казенной. Выкрашенные в серый цвет стены, вешалка для зонтиков в уголке, железный шкаф с книгами у стены, и банкетка, на которую Аполлинария после десятиминутного ожидания присела. В воздухе витал странный и неприятный запах, который заставлял Аполлинарию морщиться. Сложная смесь какой-то химии, и, кажется, мышиного помёта. Довольно противно, подумала Аполлинария, но, собственно, почему нет? Если в Городе есть голуби, воробьи, и вороны, то почему бы не быть мышам и крысам? Да и про котов старухи вчера говорили. Видимо, тут работают с грызунами, решила Аполлинария, и оказалась совершенно права.
Минут через пятнадцать ожидания дверь комнаты распахнулась, и на её пороге появилась та самая мадам Велли — Аполлинария её тот час узнала по описанию молодого человека. Высокая блондинка, с тончайшей талией, одетая в белоснежный халат, с объёмной тетрадью в руке, мадам Велли стояла в дверях, и с интересом смотрела на Аполлинарию.
— Очки, — не здороваясь, произнесла она уверенно. — Круглые очки беспощадной истины. Да, непростые нынче где-то времена, раз пошли заказы на эту модель. Даже им приходится сложно, что уж говорить о других.
— Кому им, простите? — Аполлинария встала. — Добрый день. Меня зовут…
— Аполлинария, — продолжила за неё мадам Велли. — Не делайте большие глаза, это не магия. Меня предупредили о вашем визите заранее. Им? Вашим знакомым, разумеется. А вы о чём подумали?
— Я… ни о чём, — Аполлинария замялась. — Просто показалось, что вы имели в виду…
— Я имела в виду, что вашим знакомым нужны очки, — наставительно произнесла мадам Велли. — Точнее, одной из ваших знакомых. Очки готовы. Идите за мной, я упакую их, и вы заберёте.
— Почему же эти очки называются очками беспощадной истины? — спросила Аполлинария, входя в комнату следом за мадам Велли. — Они особенные?
— Почему называются? — мадам Велли замедлила шаг. — Потому что показывают беспощадную истину, разумеется.
— Беспощадную? — переспросила Аполлинария.
— А разве она бывает иной? — удивилась мадам Велли. — Конечно. Именно поэтому многим её лучше никогда не видеть. Потому что, увидев, они запросто могут повредиться в уме. Однако, — она сделала многозначительную паузу, — многие из многих прекрасно обходят даже видимую истину, делая вид, что её нет. А зависит это от неких обстоятельств, изучением которых я, собственно, и занимаюсь. Не хотите взглянуть?
— Если вы настаиваете, — пожала плечами Аполлинария. — Это было бы, несомненно, любопытно, но я не хочу отнимать ваше время.
— Пустяки, — дёрнула плечом мадам Велли. — Вот, смотрите.
Они стояли сейчас рядом с большим многоэтажным стеклянным лабиринтом, снабженным большим количеством дверок, которые мадам Велли принялась закрывать и открывать, используя для этого пульт, украшенный десятками разноцветных лампочек. Над пультом висел большой чёрный раструб с красной круглой кнопкой, отделанной бронзой. В лабиринте сновали десятки мышей, белых и черных,
они бегали туда-сюда, казалось бы, без всякой системы.— Видите? — с гордостью спросила мадам Велли.
— Вижу. Это мыши, — констатировала очевидное Аполлинария.
— Мыши, верно. Но не простые, это особые мыши, — объяснила мадам Велли. — Они обучены понимать человеческую речь, и передвигаться в лабиринте по команде. Вот только… — она сделала заговорщицкую паузу. — Только лабиринт просто так нельзя пройти. Нужно соблюдать условия.
— И какие же?
— А вот в этом самое главное и заключается. Я меняю условия, когда захочу, — мадам Велли засмеялась. — И как захочу. Их настоящая задача — вовсе не прохождение лабиринта, а моментальная адаптация к этим изменяющимся условиям. Умение принять новую истину, порой диаметрально противоположную предыдущей. Кто сумел и потому уцелел — тот молодец. А кто нет… ну, это и так понятно, наверное.
— Но это же нечестно! — воскликнула Аполлинария. — Как можно столь быстро поменять свои убеждения? Это невозможно.
— Невозможно? — мадам Велли усмехнулась. — Возможно. Сейчас я вам покажу.
Она склонилась к раструбу, и нажала красную кнопку.
— Слушайте, мыши! — скомандовала она. Мыши послушно замерли на местах. — Возвращайтесь к началу лабиринта, сейчас начнется испытание.
Через минуту все мыши сгрудились в дальней части стеклянной конструкции. Мадам Велли нажала несколько кнопок, поднимая дверки, а затем снова произнесла в раструб:
— Белые мыши, вы хорошие! Чёрные мыши, вы плохие. Во время прохождения лабиринта белым мышам следует убивать чёрных!
Аполлинария почувствовала озноб, ей стало жутко. И не напрасно, потому что мыши тут же разбежались по лабиринту, устраивая драки друг с другом, но всё-таки постепенно продвигаясь вперед. Мадам Велли присмотрелась, снова нажала несколько кнопок, а затем скомандовала в раструб:
— Чёрные мыши хорошие! Белые мыши плохие. Чёрным следует убивать белых.
— Прекратите это всё! — потребовала Аполлинария. — Они же так перебьют друг друга полностью!
— О, нет, — покачала головой мадам Велли. — Глядите, часть уже добралась до окончания лабиринта. А вы говорите.
Она снова нажала красную кнопку, и сказала:
— Хорошие те мыши, которые добрались до конца лабиринта, неважно, какого они цвета. Плохие мыши — те, которые не могут пройти лабиринт.
Аполлинария прикрыла ладонью глаза, чтобы не видеть. Ей было жаль мышей — пушистые комочки метались сейчас между стеклянными стенками, некоторые и вовсе были заперты поднятыми и опущенными загородками, некоторые всё ещё пытались драться друг с другом. В лабиринте царил форменный хаос, а мадам Велли в это время смеялась, и снова то поднимала, то опускала новые и новые дверки. Когда Аполлинария, наконец, решилась открыть глаза, она увидела, что примерно половина мышей всё-таки добралась каким-то неведомым образом до окончания лабиринта, прочие же… Аполлинарии захотелось снова закрыть глаза.
— На сегодня довольно, — сказала мадам Велли в раструб. — Мыши возвращаются в свои клетки. Те, кто прошел испытание, получат на ужин вкусную зерновую кашу со свежим мясом. До завтрашнего утра и чёрные, и белые мыши — хорошие.
Мыши ринулись гурьбой в открывшийся перед ними проход, и через несколько секунд отсек лабиринта, в котором они сидели, оказался пуст.
— Неужели они не догадываются о том, что дело тут явно нечисто? — спросила Аполлинария, когда они вышли из комнаты. — То одни хорошие, то другие, то надо бежать, то драться, то мириться и дружить. Это же нелогично.