Азбука для побежденных

— Заметил, — согласился Ит. — Но ты ничего не говоришь.

— Правильно. Просто… есть вещи, о которых говорить больно, — Лийга опустила взгляд. — Но, наверное, всё-таки надо.

— Давай поговорим, — предложил Ит.

— Только пойми меня правильно, и давай без обид, — Лийга отодвинула чашку. — Я устала, Ит. Я старая. И я одна. Нет-нет-нет, не надо про то, что вы с рыжим относитесь к нам хорошо, и что мы дружим. Это иное, и ты превосходно сейчас понял, что я имела в виду. Мы чужие, Ит. Абсолютно чужие, потому что никто из нас не имеет права — ни на кого. Ни вы двое на нас двоих, ни мы обе — на вас. Моя душа давным-давно была отдана тем, кого со мной нет. И… я тоскую, Ит. Нийза, Рифат, наш дом, даже моя мастерская… мне кажется, что ты понимаешь меня сейчас, потому что ты испытываешь схожие чувства. Это так?

— Да, это так, — помедлив секунду, ответил Ит. — Мы все сейчас на самом деле в одинаковом положении, Лий. Каждый из нас не на своём месте. Вот только я совсем даже не уверен, что у меня это место в принципе теперь есть. То, что я видел во сне, тогда, на «Велесе»…

— Было вариантом той самой беспощадной истины, — с горечью сказала Лийга. — Дана тоже об этом сказала. Не стоит думать, что ей легко.

— Так никто не думал, — покачал головой Ит.

— Значит, я ошиблась. Мне показалось… — начала Лийга, но Ит её перебил:

— Киую, которую застрелили, Варвара, погибшая в машине, и Дана — это, пожалуй, самое страшное, что можно себе представит, Лий, — сказал он. — Стрелок, будь он проклят, собрал заменитель из тех частей, которые попались ему под руку, и сделал то, что сделал, но для самой Даны это всё — пытка. Конструкция рассыпается, Лий, пришла пора признать уже очевидное.

— Ну наконец-то, — вздохнула Лийга. — Да, всё так и есть. Этот выстрел ушёл в молоко. И это всё надо как-то заканчивать, ты так не думаешь?

— Как? — с горечью спросил Ит.

— Меня, наверное, ждут где-то, — беззвучно произнесла Лийга. — Там, где моё место на самом деле. На Берегу, или в посмертии, или где-то ещё, я не знаю. Мне казалось, с годами моя тоска пройдет, но на самом деле она становится только сильнее. Ты ведь понимаешь, что это такое — любить кого-то, и знать, что ты даже уйти туда, где те, кого ты любишь, нельзя… Это безнадежно, Ит. Я тону. Тону в этой глухой тоске, которой с годами всё больше и больше. Я очень терпеливая, ты же знаешь, я многое могу вынести, но не до бесконечности.

— И что ты хочешь предложить? — спросил Ит. — Только не говори о том, что ты решила…

— Я ничего не решила, — покачала головой Лийга. — В этой главе не хватает одного важного момента. Знаешь, какого? Беспощадная истина способна убить. Точнее, способно убить осознание этой самой беспощадной истины. Эта игра проиграна. Мной — так уж точно. Мне уже ничего не важно, если честно. Зивы, атлант, Стрелок, вселенная… к чему мне это всё — без них?

Нет, она не заплакала, но Ит понял всё верно. Встал, обошел стол, сел рядом с Лийгой на табуретку, и обнял — как брат обнял бы младшую сестру.

— Я знаю, — шепотом сказал он. — Лий, я знаю. Мы что-нибудь придумаем, хотя бы попробуем. Но только… только давай не будем торопиться, хорошо? Когда-то очень давно я осознал эту беспощадную истину. Именно ту, о которой ты сейчас говорила.

— И какую же?..

— Простую. Такой ошибки совершать нельзя. Всегда есть другой, правильный путь.

Глава 8 Дряхлый рыцарь

Про песок, который может сыпаться из человека от старости, Аполлинария подумала сразу же, как только старичок сел рядом с ней на лавку. День выдался жаркий, и Аполлинария решила провести его под сенью деревьев, поэтому она отправилась в парк, к погибшему великану. Парк для её цели подходил как нельзя лучше. Дорожки, защищенные от солнца пышными кронами, ручейки, клумбы, и удобные лавочки, на которых можно посидеть и отдохнуть от изнуряющей жары. И вот как раз когда Аполлинария присела в очередной раз, чтобы перевести дух, к ней и подсел этот самый старичок.

— Доброго дня, сударыня, — произнес он скрипучим голосом. — День, конечно, сегодня просто-таки утомительно жаркий, но ведь это не делает его не добрым, вы не находите?

Аполлинария, занятая в этот момент своими мыслями, перевела взгляд на старичка, и лишь спустя несколько секунд сообразила, что же можно ответить на столь витиеватое и длительное приветствие.

— Доброго дня, — кивнула она. — Да, день вполне может быть и жарким, и добрым одновременно.

Старичок просиял, и закивал.

— Верно, верно, — обрадовался он. — Вы, вне всякого сомнения, правы. Просто добрый и жаркий день… почти как тогда, — добавил он.

— Тогда — это когда? — не поняла Аполлинария.

— Очень много времени назад, — старичок вздохнул. — Точно не скажу, потому что время, как вы понимаете, весьма относительная и нестабильная вещь, но вот что его прошло очень много — несомненно.

— Но как же вы это поняли? — спросила Аполлинария.

— Видите ли, с тех пор я весьма одряхлел, а это процесс небыстрый, — объяснил старичок. — Кстати, я, по забывчивости своей, не успел представиться. Исправляюсь. Меня зовут Справедливый Рыцарь Кристальной Чистоты Помыслов. Но для знакомых я обычно просто Рыцарь, потому что, согласитесь, произносить каждый раз полный титул, обращаясь ко мне — это лишний раз вспоминать про своё несовершенство. А думать им про такое, вероятно, тяжело, поэтому я на полном титуле обычно не настаиваю. Пусть говорят, как им удобно.

Аполлинария тихонько вздохнула — разумеется, ей тут же вспомнился Петрикор, и потому захотелось поскорее уйти. С одной стороны, старичка, конечно, жаль, с другой — нет никаких сил слушать его горделивое бахвальство. Вот же старый павлин, раздраженно подумала Аполлинария, ишь, распустил свой хвост. Подумать только, он же щёки надувает от гордости! Вот только от гордости за что?..

— А как вас зовут, сударыня? — спросил Рыцарь.

— Аполлинария, — представилась Аполлинария. — Можно просто Поля. Так короче.

— Славно, славно, — покивал Рыцарь. — Итак, с именами мы разобрались. На чём мы остановились, позвольте спросить? Я запамятовал.

— Мы говорили о погоде, — напомнила Аполлинария. — И о том, что время является нестабильной вещью.

— Действительно, — обрадовался старичок. — Несомненно, это так. Время нестабильно. Но выдры… — он сделал паузу. — Выдры, если сравнивать их со временем, ещё более нестабильная субстанция. И при том предательская. О! Точно! Я вспомнил, для чего прибыл в этот парк!