Балаустион

Леонтиск промолчал, смежив веки.

– Тебе, наверное, интересно, как мне удалось всех одурачить, выдав себя за Эвполида Каллатида? – край прижатого к лицу Горгила полотна вздрагивал, задеваемый его губами. – Охотно расскажу – надо же чем-то занять время, да и тебя поразвлечь напоследок. Началось все с того, что три месяца назад, отдыхая в Коринфе, – ох, какой там восхитительный бордель у Горгозины! – я получил предложение отправить к Аиду отца и сына Эврипонтидов, неких спартанских правителей. Деньги задание обещало приличные, а работа представлялась не очень сложной, так что я легко согласился. Теперь-то понимаю, что слегка продешевил, но договор есть договор.

Я уже закончил предварительную подготовку и собирался выехать из Афин в Сикион, чтобы занять приготовленное мне место в посольстве ахейцев, когда пришло сообщение о том, что замысел оказался под угрозой. Это мои люди, кстати, отловили шпиона в доме архонта Демолая – я всегда страхуюсь и стараюсь собрать о заказчиках не меньше сведений, чем о намеченных ими жертвах. Перед своей печальной кончиной шпион рассказал, что подслушал разговоры архонта и передал их хозяину – некоему Эвполиду Каллатиду, сыну врага архонта. Этот Эвполид стал угрозой всего дела, поэтому мои люди нашли его и установили слежку, поджидая момент, чтобы… ну, сам понимаешь. Молодой негодяй заметил охотников, попытался скрыться от них – безуспешно, разумеется, – но успел передать смертоносные сведения тебе. Именно тогда, у ворот особняка своего папаши, ты в последний раз видел настоящего сына Терамена. Спустя какой-то час охотники накрыли его и привезли ко мне. Очень скоро выяснилось, что первоначальный план провалился – ты сопоставил узнанное от Эвполида с предложением своего отца и, как положено законченному дураку, встал на дыбы, отказавшись сыграть предложенную роль. Ну и оказался в темнице архонта.

Леонтиск закусил губу, вспомнив, как все происходило. Глаз он не открывал, боясь предательских слез.

– Но я, видишь ли, не люблю, когда мои продуманные планы портят случайности и дураки, – голос Горгила зазвучал зловеще. – В подобных случаях я иду на все, чтобы посмеяться над судьбой и людьми и сделать, так, чтобы операция прошла, как было задумано. А задумано было, чтобы ты, дружище Леонтиск, привел меня к Эврипонтидам, и я понял, как заставлю тебя сделать это, «пообщавшись» с доставленным ко мне Эвполидом. Этот несчастный искатель приключений весьма походил на меня ростом и комплекцией, да и лицом немного. Более того, когда его разговорили мои «щекотуны», он поведал, что в предпоследний раз вы виделись пять лет назад, а в последнюю встречу ты признал его лишь по оставленной тобой же отметке на щеке. Одним словом, стоило мне заложить прокладки под десны, – Горгил засунул пальцы в рот и выбросил на стол пару белесых тампонов толщиной в палец, лицо убийцы сразу стало ощутимо острее, – одолжить у сына Терамена накладную бороду и приклеить шрам – и превращение свершилось. Вот, погляди-ка…

Горгил отнял от лица пропитанную жидким зельем тряпицу, взял со стола тонкий поблескивающий золотом пинцет и, осторожно поддев, отклеил от щеки лоскут кожи с таким знакомым V-образным шрамом. Леонтиск почувствовал спазм в желудке.

– Шрам, кстати сказать, настоящий, с лица твоего дружка, – подтвердил его ужасное подозрение убийца. – Приклеить его хорошенько, чтоб не смывался водой и выглядел как родной, да еще припудривать каждый день стоило некоторых трудов, но результат того стоил. Боги, как я талантлив! Не будь я мастером смерти, я стал бы великим актером, да что там, лучшим в Ойкумене! Говорят, когда я вживаюсь в роль, то могу в точности скопировать голос, манеру поведения, походку и даже привычки человека. Конечно, не настолько, чтобы обмануть родного отца несчастного петушка, поэтому показаться перед Тераменом я не рискнул. Хотя попробовать страсть как хотелось, но в случае провала мне пришлось бы порешить вас обоих и полностью поменять план операции, чего, повторяю, я не хотел. Тогда рисковать было излишне – Эвполид и до того, как попался мне в руки, скрывался, не появляясь в доме отца, так что я лишь продолжил его игру в прятки. Даже после того, как тебя доставили из подземелья архонта в некий уютный доходный дом, я избежал встречи с «отцом», отговорившись некими делами и общаясь с ним при помощи посыльных. А перед самым бегством из Афин мне было достаточно прислать Терамену письмо, – да-да, ты уже понял, запечатанное перстнем его сына, – где, если помнишь, я жаловался, что не могу явиться попрощаться, ибо мне на пятки наступают некие шпионы, и назначил тебе встречу в потайной Кекропии. Бедолага Эвполид был так разговорчив перед смертью, все выболтал… Тут мне пришлось встретиться с тобой не в полутьме клоаки, а при дневном свете, и это была последняя проверка того, достаточно ли я вжился в образ. Хвала богам, ты, дурачок Львенок, подвоха не заметил, и я перестал волноваться. Накладной шрам сыграл свою роль, и сыграет еще раз – последний…

Горгил двинулся к столам и Леонтиск внутренне содрогнулся, но его время еще не настало – убийца наклонился над трупом, примерил лоскут кожи к окровавленному лицу, затем вернулся на место, звякнул флаконами и продолжил рассказ:

– Авоэ, со своим хвастовством я слегка забежал вперед, а ведь до того, придумав стать Эвполидом, мне предстояло еще и вытащить тебя из архонтовой тюрьмы. Напрямую просить об этом уважаемого Демолая было и неудобно, и скучно – я, как ты, возможно, заметил, друг Леонтиск, игрок по натуре. Не люблю простых заданий и придерживаюсь принципа, что чем меньше заказчик знает об операции, тем лучше. Впрочем, в этот раз плана придумывать не пришлось, за меня поработали «отец» и твоя красотка-возлюбленная, дочь архонта. Правда, ее братец оказался совсем не дурак: он подсадил к вам слухача, узнал о побеге и, естественно, расстроил его, да еще всласть над тобой поиздевался – он почему-то тебя очень не любит, этот Клеомед. Узнав об этом, на следующий день я отправился со своими людьми в клоаку, чтобы через нее пробраться в темницу и самостоятельно тебя освободить. Велико же было мое удивление, дружище Львенок, когда я встретил тебя в клоаке отбивающимся, подобно Леониду в Фермопилах, от толпы врагов!

– Оставь любезности при себе, мерзавец! – ощетинился Леонтиск, мазанув по убийце яростным взглядом.

– Эге, наш гордый пленник заговорил! – промяукал Горгил. – Делай это почаще, пока есть время, потому что я намерен отрезать тебе язык прежде, чем убью.

– Сын собаки!

– Ну-ну, не переусердствуй, не то я воспользуюсь ножом раньше, чем собирался.

Леонтиск прикусил губу.

– Ну так вот, – как ни в чем ни бывало, продолжал убийца, размешивая некую субстанцию стеклянной палочкой в медной чаше. – Ты помнишь, как я помог тебе избавиться от назойливых стражников, вывел наружу и устроил в доходном доме, принадлежащем Терамену. Местоположение его мне тоже рассказал Эвполид, уже без шрама, но еще живой.

Леонтиск судорожно сглотнул.

– Ты ответишь за это… за все. В подземном царстве… мы с Эвполидом наведаемся к тебе в гости.

– О, дружище, что за суеверия в наш просвещенный век? Эпикур учит… хотя, зачем тебе знать, чему, если через час тебя не будет на свете? Давай я тебе лучше дорасскажу свою историю. Итак, на следующий день после твоего освобождения я успешно провел новоявленного «отца» письмом, собственноручно написанным Эвполидом и запечатанным его перстнем, и затем мы с тобой предприняли весьма смелый побег из Афин. Коему всеми силами пытался помешать твой недруг Клеомед. Зря он пустился за нами в погоню с таким малым отрядом – ты неплохо его отделал и красивый мечик отнял. Зря для вас обоих – ведь именно за то, что ты со своим другом Эвполидом искалечил его сына, архонт Демолай и дал мне задание вас прикончить! Забавно – получается, что мне заказали самого себя – ведь настоящий Эвполид тут совсем ни при чем, к моменту той ночной стычки его уже давно ели рыбы. Ха, впервые в жизни я исполнил заказ раньше, чем получил его. Сплошные чудеса!

– Так это архонт Демолай заказал тебе…

– Ну да. И чтобы отчитаться перед архонтом, я должен представить этого бедолагу на столе загубленным мною Эвполидом, сыном Терамена. Чей-то охранник, полное ничтожество, мои ребятки поймали его прямо в Персике за подходящую комплекцию. Тело и лицо, видишь, изрядно попортили, оставив лишь единственное место на щеке, куда я сейчас и приклею пресловутый шрам, чтобы ваши друзья из эврипонтидов его потом опознали. Тебя, обещаю, так уродовать не будем – только то, что оговорено архонтом в заказе.

– Ты жил с царевичем под одной крышей, каждый день находился рядом с ним, – сглотнул слюну Леонтиск. – Так почему же он до сих пор жив?

– Я и сам задаю себе этот вопрос, дружок, и безмерно удивляюсь, – поднял блестящие глаза от склянок Горгил. – Хотя просто подкараулить момент и прирезать царевича было нельзя – заказчики ясно дали понять, что явное убийство не годится. Слишком велика вероятность того, что сторонники Эврипонтида, придя в неистовство, примут ответные меры против его врагов и раздуют мятеж среди граждан. Да и не поручают мне таких простых дел. Нет, смерть должна была выглядеть естественной или случайной – такой, чтобы ни у кого не было возможности заподозрить убийство. Поэтому я не стал торопиться. Сначала, когда мы с тобой только прибыли в Спарту, мне нужно было осмотреться, притереться, установить связь с человеком заказчиков в Спарте и дождаться своих людей, ехавших со всеми нашими причиндалами с посольством ахейцев. Кстати, ты очень мне помог, своевременно подсунув эту аппетитную булочку, Софиллу.

Леонтиск стиснул челюсти так, что хрустнули зубы. Горгил ничего не заметил.

– При всех своих достоинствах я страдаю одним тяжелым пороком – чрезвычайным любострастием, не могу и пары дней прожить, чтобы кого-нибудь не насадить на вертел. А, кроме того, у меня появился прекрасный повод, чтобы под видом свиданий покидать логово Эврипонтидов и заниматься своими делами. Помнишь ту нашу первую встречу с сестрицами? Тогда я провернул блестящую комбинацию – когда ты повел Корониду в беседку, оставив нам полянку, я отвлек малышку Софиллу поцелуями, затем нажал на ее тонкую шейку – вот здесь – и она моментально уснула. Как ни хотелось мне поскорее раздвинуть ее восхитительные округлые ляжки, я, как был, с восставшим «копьем», побежал в Персику, без труда вошел в нее, воспользовавшись заранее приготовленным для меня пропуском, переоделся, провел весьма напряженные переговоры с элименархом Леотихидом, решившим вмешаться в операцию, дал поручения своим людям, затем снова преобразился в Эвполида и, покинув дворец иноземцев, примчался обратно на Лимнеон, затратив на все чуть более часа. Разбудил Софиллу, она абсолютно ничего не заметила, а если и заметила, то тут же забыла, потому что я выплеснул на нее всю похоть, накопившуюся за то время, что мы добирались с тобой из Афин в Спарту. Ты со своей красоткой появился только через полчаса, весь в угрызениях совести и царапинах. На обратном пути, правда, случилась одна неприятность – один из моих людей, которому я за час до того велел тайком пробраться в сад Эврипонтидов и оставить в укромном месте корзину с аспидом – не мог же я, в самом деле, появиться перед тобой и девицами со змеей в руке! – так вот, Листад имел неосторожность быть замеченным тобой, запаниковал и сдуру бросился бежать. Как ты помнишь, ему это не удалось, и он позволил змее укусить себя. Я первый осмотрел труп, но аспида не нашел. Это происшествие стало препятствием для всего дела: во-первых, я потерял змею, с помощью которой собирался устранить Пирра, а во-вторых, вы, приспешники Эврипонтида, всполошились и стали охранять его так, что я не видел возможности самолично к нему подобраться.

На следующее утро моя правая рука, Танат, не дождавшись возвращения Листада и поняв, что с тем что-то произошло, как и было договорено, подменил рабу, возвращавшемуся с рынка, корзину – ты наверняка помнишь этот переполох. Среди продуктов было особо помеченное яблоко со спрятанной в нем щепотю уникального синайского яда, эх, теперь не скоро удастся мне добыть такое сокровище. Демоны бы забрали вашу глазастую тетку Ариту – стерва заметила подмену, и мое яблоко стоимостью в четверть таланта сгинуло в огне. Разумеется, я и не подумал унывать, и в тот же день, избавившись от твоего общества, предпринял попытку отыскать аспида. Я надеялся, что умница Листад, зная привычки этих тварей, перед смертью закинул гадину на дерево. Надежды оправдались – я залез на платан, под которым погиб мой помощник, и нашел змею обернувшейся вокруг одной из ветвей. Надеть ей на голову кожаный колпак и под одеждой пронести в дом не составило труда. Теперь оставалось лишь найти того, кто подложит ее в постель Пирра. Я выбрал из рабов того, что звали Киликом – малоазиаты по натуре податливы и малодушны. Отловив этого Килика в укромном уголке и запугав его до полусмерти, я едва успел приступить к сути того, что ему предстоит сделать, как нас прервали. Старая карга-ключница, неслышно появившись из-за спины, с кислым видом заявила, что раб нужен ей, чтобы сходить за шерстью. Я понял, что она подслушала часть разговора и теперь желает остаться с рабом наедине и все из того вытянуть. Естественно, допустить этого я не мог и, как только раб и ключница покинули дом, отправился за ними. Спустя треть часа я застал их в уединенном месте на берегу Эврота, и, действительно, подозрительная ведьма уже вытянула из проклятого труса содержание нашего с ним разговора. Рабу я просто сломал шею, но старухе быстро умереть не позволил – не люблю, повторюсь, когда кто-то путает мои планы.