Барин-Шабарин 9

Верстовский, «Пламенник», был теперь не просто разоблаченным шпионом. Он стал двойным агентом. Глупостей не наделает, но после разоблачения господ Нессельроде и Чернышёва пользы от него больше не будет.

— Ты вот что, Степан Варахасьевич, — обратился я к подчиненному. — Как только надобность в «Пламеннике» отпадет, выпусти ненадолго нашего бомбиста… Егорушку и адресок ему подскажи.

Глава 10

Я стоял у окна, глядя на засыпанную снегом, покрытую льдом Неву. В руках у меня была депеша от резидента в Лондоне, доставленная с опозданием на две недели обычной почтой. Плотный, казенный конверт лежал на столе, рядом с глобусом.

«…сообщают, отчет Клэйборна о том, что на Маккензи ничего нет, был получен Комитетом по русским делам и произвел фурор. „The Times“ вышла с заголовком „Русская афера раскрыта!“. Лорд Чедли и Монктон торжествуют. Положение „Тени“ неизвестно. Последнее сообщение от него датировано серединой ноября: он на „Персеверансе“, готовится к активной фазе. Вестей о бунте или иных событиях нет. Риск провала операции „Золото Маккензи“ высок из-за отсутствия подтверждения действий „Тени“ и реальной добычи на юге…»

Я усмехнулся. Торжество Чедли и впрямь зиждется на правде, но на правде устаревшей и неполной. Я уверен, что Клэйборн выполнил свою роль, но ценой, вероятно, плена. А Шахов… Где он? Успел ли поднять бунт, как было нами решено почти год назад? Довел ли мятежников до нужной точки? Без этого — «разоблачение» Маккензи работало против России, делая их следующее заявление о богатстве юга похожим на отчаянную ложь.

Весы качались, а я мог лишь ждать, связанный по рукам и ногам медленной связью. Ощущение было как в шахматах, когда противник делает ход, а ты понимаешь, что твой ответный ход уже сделан неделю назад, и неизвестно — попал ли он в цель.

Конверт с ответом лежал на столе, запечатанный сургучной печатью. Внутри, помимо письма самому резиденту, лежал конверт меньшего размера, с надписью: «Капитану Г. В. Иволгину. Шхуна „Св. Мария“. Устье реки Маккензи. Вскрыть лично». Внутри — всего несколько строк:

'Григорий Васильевич!

Письмо Ваше получил. Понимаю всю тяжесть положения «Святой Марии». И все же — упорствуйте в достижении нашей цели. Ищите решения на месте, используя свои внутренние возможности. Резерв угля использовать только в крайнем случае. Рассматривайте вариант с «Вороном», как единственным источником угля, продовольствия и боеприпасов. Риск оправдан пользой Империи. Действуйте по обстановке. Ш.'

Это была, разумеется, фальшивка. Никакой возможности передать послание на борт «Святой Марии», как не было, так и нет, но в Лондоне-то этого не знают. И резидент сделает все, чтобы письмо оказалось в руках Комитета.

А если бы это послание не было бы дезой?.. Легко составлять такие депеши, сидя в кабинете с видом на Неву. Вдруг Иволгин и впрямь решит брать «Ворон» на абордаж. Что значил этот ход для него и всего экипажа «Святой Марии»? Штурм, даже запертого во льдах броненосца с отчаявшимися людьми на борту? Это не просто кровопролитие, это риск, в случае поражения, потерять больше, чем удастся приобрести.

В разговоре с «Иглой», я сказал, что Иволгин свою задачу уже выполнил. И это правда. Даже если «Святая Мария» не доберется до цели, само знание о том, что русские способны приникнуть на Аляску не только с востока, но и с запада, будет для англичан уроком. Я знал, что посылаю команду парового барка почти в никуда, но на тот момент альтернативы не видел. План должен был сработать. Мы вложили в него слишком много — престиж, ресурсы, жизни таких личностей, как Иволгин, Орлов и других отважных русских людей. И если «Святая Мария» не вернется, семьи моряков не будут оставлены один на один со своей бедой.

Провал на Аляске означал бы для Империи не просто потерю золота. Он означал бы крах тщательно выстроенной многоходовки, дискредитацию России перед лицом мира, уже поверившего в «Эльдорадо», и триумф англичан, жаждущих реванша. Весы истории качались на острие ножа, а я мог лишь бросить гирю на свою чашу, не зная, о том, что происходит на другом конце земли.

Я подошел к окну. Город был погружен в предрассветную мглу, лишь редкие фонари мерцали, как звезды. Где-то на Васильевском острове, в лабораториях ИИПНТ, Озеров и его команда колдовали над двигателями, связью, материалами будущего. Золото — не Аляскинское пока, а — русское, из карманов наших толстосумов в соединении с золотыми умами творило чудеса. Однако сегодняшняя битва решалась здесь и сейчас, во льдах и в умах людей, с помощью золота, лжи, стальных нервов и старых паровых машин. И ставка в ней — могущество России.

В дверь постучали. Вошел секретарь с толстой папкой.

— Донесения из Лондона. Курьерским пароходом через Гамбург, ваше высокопревосходительство.

Я открыл папку. Среди бумаг — перевод статьи из «The Times»: «Экспедиция капитана Клэйборна подтвердила: река Маккензи — золотой мираж. Русская афера раскрыта!». И отдельная записка от нашего резидента: «Комитет в эйфории. Монктон торжествует. Готовят громкую публикацию и запрос в Парламент. О „Тени“ — ни слуху ни духу. Опасаемся худшего».

Хорошо, что англичане верят, будто Клэйборн выполнил свою часть МОЕГО замысла. Пусть думают, что это его отчет в Лондоне. Хорошо, если Монктон сейчас потирает руки. Хуже, что я не знаю, где Шахов? Жив ли он? Ведет ли мятежников к «Горелому Яру»? Или они уже там? А может, его тело лежит на дне реки Маккензи? Как бы там ни было, Монктон тоже ведь кое-что не знает. Например, то, что мы уже тайком подводим мину под его триумф. И она обязательно сработает, если только цепь не порвется там, в ледяной пустыне, между отчаянием Иволгина и смертельной авантюрой Шахова.

* * *

Холодный туман стелился по воде, перемешиваясь с дымом из труб. Льды не были сплошными, но крупные поля и торосы заставляли корабли петлять. «Святая Мария» шла на малом ходу, ее усиленный форштевень с глухим скрежетом раскалывал не слишком толстые еще льдины. На мостике капитан Иволгин, гидрограф Орлов и охотник Кожин напряженно всматривались в белесую пелену. Они спешили на запад, хотя ничего не знали о возможном движении британской экспедиции к устью реки Маккензи.

— Левый борт! Прямо по носу! — внезапно крикнул впередсмотрящий, голос сорвался от напряжения.

Из тумана, словно призрак, выплыл высокий серо-белый силуэт. Если бы не дымок, поднимающийся над одной из труб, на фоне льдов судно было бы не так просто рассмотреть. К тому же — над ним не реяло никакого флага.

— «Персеверанс», — прочитал Орлов, хватая бинокль. — Англичане или американцы. Судя по тому, что на флагштоке нет вымпела, не слишком афишируют свою принадлежность.

Иволгин не проронил ни слова. Его мозг обрабатывал имеющиеся факты. Незапланированная встреча. Английский или американский корабль «Персеверанс» здесь, в проливе. Это могла быть какая-нибудь научная экспедиция. А могли быть — шпионы. Во всяком случае, присутствие этого корабля никак не должно повлиять на их планы. Если англосаксы увидят «Святую Марию», которая тоже выглядит, как научное судно, они вряд ли что-нибудь заподозрят. Только как быть, с пленными англичанами на борту?