Бару Корморан, предательница

О том, что лошадей следует отдать каким–то велитам, в уставах не было сказано. Но они безропотно подчинились приказам Тайн Ху.

Три тысячи новорожденной легкой кавалерии помчались на юг. Тайн Ху со своими дружинниками скакала иод знаменем кометы. Она так яростно пришпоривала своего белого коня, что его сердце могло взорваться и превратиться в еще одну комету.

Две тысячи латных кавалеристов, оставленные позади, были отданы сыну Игуаке — грозному и азартному прирожденному полководцу. Свернув на запад, они ударили по всадникам Отра и Сахауле с кличем: «Честная Рука!» — ибо Игуаке Ро видел Бару Рыбачку и тоже питал надежды на трон.

Гром копыт и столкновения двух огромных масс сотрясли равнину. Так началась битва на севере.

А спустя мгновение возле холма Хенджа, в тени леса схлестнулись фаланги противников!.. Недолгий стремительный бег — и сокрушительный, до треска в костях, удар щитов в щиты. Треск, скрежет, давка — натиск! Воины заработали копьями, отчаянно вопя и жмурясь, чтобы уберечь глаза от острого ливня щепок и обломков.

В центре копейщики Пиньягаты встретились с пехотой Маскарада, и князь обнаружил, что его славных воинов теснят. Фалькрестские латы надежно отражали стрелы, крепкие копья не ломались, а саперы из глубины строя метали через стену щитов кислоту, газ и огонь.

Беспощадные, исполненные чужеземной воли маски глазели на врага в упор.

— Стоять! — заорал Пиньягата.

Это была уже не команда, а мольба.

* * *

Знамя Честной Руки вновь взмыло над холмом. Его встретили радостным кличем.

У подножия холма Хенджа изгибались и смешивались друг с другом два строя. На правом фланге «Армии волка» изрядно потрепанные рекруты Игуаке получили подкрепление и вновь ринулись в бой. Теперь им повезло: они сумели даже сдержать натиск вражеского крыла — фаланг, состоящих из ратников Радашича. Копья работали вполруки, а прореха между противниками была широка: никому не хотелось прыгать в смертельную чащу с боевым воплем на устах.

Тем временем слева берсерки–книжники Лизаксу разбились о непреклонную фалангу княжества Хейнгиль. Одурманенные снадобьями, слепые к боли, берсерки бросились в мясорубку. Но двенадцатифутовые копья не испугались их, и стена щитов осталась глуха к их воплям. Фалангу Лизаксу охватил ужас. Берсерки не сломили противника, икари Химу не пронесла их в глубину вражеского строя.

Неуязвимые книжники погибли как простые смертные.

Левое крыло строя восставших дрогнуло. Распалось. Подалось назад под натиском вояк Хейнгиля, которые шли на них и без устали орали: «Держи слово!»

Казалось, прорыв неизбежен.

Но брешь заткнула ягата Дома Хуззахт — богатыри в латах, ведущие за собой отряды воинов.

Дружинники Хейнгиля столкнулись с броней стахечи и военным кличем возрожденного севера… и отступили.

Но ягата поторопилась.

Сместившись налево, богатыри оставили центр, где пактимонтская пехота в масках сошлась с лучшими воинами Пиньягаты. Вскоре пехотинцы обнаружили, что до совершенства им далеко, однако проявили упорство и продолжали рваться вперед на крыльях имперского превосходства.

Стиснув кулаки, Бару смотрела, как прогибается строй в центре. Вдруг она проиграет и Каттлсон победит? Что, если прибывшие морпехи обнаружат на поле боя лишь стаи ворон, пирующих на трупах мятежников?

«Твои ошибки спишут на кровь и пол. Ты должна быть безупречна».

— Север! — изумленно воскликнул Зате Олаке.

— Взгляни на север! — подхватила Игуаке.

На северо–западе кружили, сойдясь в рукопашной, две огромные конницы — Игуаке Ро бился с явившимися отомстить за Наяуру. На северо–востоке строй из трех тысяч копейщиков опустился на колено и вскинул копья, сдерживая удар кавалерии Хейнгиля, отсекая воинов от основной битвы.

Но части конницы Оленьего Князя удалось ускользнуть из сети.

После столь ловкого хода Хейнгиль быстро оценил обстановку и выбрал своей целью Тайн Ху. Молниеносно собрав дружину, он устремился за ней в погоню.

Они неслись на юг. Трехтысячная масса всадников с Тайн Ху на белом скакуне во главе уподобилась вулканической лаве. Лучшие из ее лучников на всем скаку разили стрелами латных преследователей, умудряясь не отстать от своих товарищей.

Однако могучие кони Хейнгиля настигали «шакалов». Ярд за ярдом «шакалы» приближались к пехотному строю, к обнаженному флангу Маскарада.

Загнанные лошади спотыкались, замедляли бег и умирали — стоя — от разрыва сердца. Дружинники Хейнгиля безжалостно истребляли отставших. Их кони набирали скорость. Чем легче всадник, тем быстрее конь… Но свежий конь — еще быстрее.

Бару услышала собственный крик. Сердце пронзило, словно занозой. Ей стало не до холодного анализа. Великий замысел Тайн Ху был близок к успеху, но конница Хейнгиля могла вот-вот разрушить все победоносные планы княгини.

Игуаке, сидевшая на коне, сплюнула на поваленные камни Хенджа.

— Будь я проклята, — заявила она. — Вы оскорбили меня, задвинув в резерв, ваше превосходительство. Но я обязана признать: в конечном счете вы поставили меня именно туда, куда нужно.

Она подняла руку, подавая сигнал. Ее барабанщики подхватили команду.

Резервные конники Игуаке клином понеслись по склону холма Хенджа. Ударили во фланг Хейнгиля за несколько секунд до того, как он настиг основную часть всадников Тайн Ху. С лету сломали вражеский строй, оттесняя его к северо–западу, бросили сломанные копья и взяли воинов Хейнгиля в мечи и молоты.

Охотник на Оленей убил четверых, а пятого спешил, обезглавив его коня, с кличем: «Держу слово!» Наконец один из воинов Игуаке вспорол брюхо княжеской лошади длинной пикой. Хейнгиль, запутавшись в знамени, рухнул наземь — под молоты и копыта. Связанный словом чести, он дрался до конца. Но никто не сомневался, что последняя мысль его была о дочери.

А перед княгиней Тайн Ху простерся беззащитный фланг пехоты противника. Кавалерии, способной остановить врага, больше не было.

Привстав в стременах, Тайн Ху махала рукой своим: «Вперед! Еще чуть–чуть!»

Лошади с пеной на губах визжали иод отчаянными ударами шпор.

«Шакалы» зашли в тыл строя Маскарада. Обрушили на недруга град стрел и дротиков, кружась в хороводе, жаля, будто осиный рой. Воины Каттлсона, поглощенные ратным трудом, целиком сосредоточились на прорыве вражеского строя и оказались меж двух огней. Стрелы и дротики вонзались в их затылки и спины. «Шакалы» выкашивали врагов сотнями.

Тайн Ху пригнулась к шее своего скакуна и повела отряд лесных воинов в атаку на личную дружину Каттлсона.