Бастард чужого клана
Шрифт:
— Малявка!
Ребенок вздрогнул, только тут, кажется, заметил меня и припустил еще быстрее.
— Рейн! — она врезалась в меня с разбега и тут же обхватила мои ноги руками — выше просто не дотянулась. — Это правда ты?
— Правда я.
— Уф-ф, хорошо! — потом ее мордашка сморщилась в негодовании: — Я не малявка! Я большая!
Я что, забылся и назвал ее так вслух?
— Ты не малявка, ты большая девочка, — согласился я и моя рука уже привычно потянулась погладить ее по голове, когда меня неприятно кольнула мысль о местных стражах, способных принимать облик убитых ими людей. Могли ли они принять облик ребенка?
— А еще я сильная
Нос? Поэтому она была такой чумазой? То есть ее лицо покрывала не грязь, а кровь? Лунный свет смазывал цвета, да я прежде особо и не приглядывался. Но разве плоские молочные зубы маленького человека могли по-настоящему откусить толстый хрящ носа? Хотя нет, сперва на ее месте я увидел лисенка. Вот зубы лисенка, острые как у всякого хищника, могли.
Да, я видел на ее месте лисенка, как прежде несколько раз видел лис вместо других аль-Ифрит, а это сводило вероятность того, что она фальшивка, почти к нулю. С другой стороны, проверить это было очень просто.
— О Предвечный, Древнейший из Древних… — пробормотал я себе под нос.
— Что ты такое говоришь? — тут же потребовала малявка. — Я ни слова не понимаю!
— Это… песенка такая. Она помогает мне бороться с плохими людьми, — пояснил я.
— Ну ладно, — протянула она с сомнением, но тут же испуганно вскрикнула и спряталась за меня, поскольку в этот момент из-за дальнего угла зиккурата появился человек. По крайней мере, выглядел он как самый обычный человек.
Почти обычный.
Нос ему малявка действительно откусила.
Глава 11
У обычного человека кровь из откушенного носа хлестала бы ручьем, однако у этого не лилась вовсе. Потеки крови на его лице были, но в несерьезном количестве. Да и двигался он вовсе не как человек, только что потерявший важную часть своего лица — шагал размашисто и неторопливо. Очевидно, был уверен, что сумеет поймать малявку.
Заметив меня, он споткнулся, а потом и вовсе остановился.
Скорее всего, он был из изначальных похитителей малявки и никакого отношения к мертвым стражам не имел, но я все же решил, что предосторожность лишней не будет. Малявка, к счастью, больше мое бормотание вопросами не перебивала. На безносого, впрочем, молитва тоже впечатления не произвела — ни убегать, ни терять душу он не торопился. И подходить ко мне ближе тоже. К сожалению, встал он слишком далеко, чтобы я мог достать его кнутом.
А потом он сунул в рот два пальца и пронзительно свистнул. Звук завибрировал и пошел гулять эхом, будто мы стояли не на открытом пространстве, а где-то в пещерах. Так, сейчас безносому явно явится подмога, а мне, с вцепившейся в мои ноги малявкой, сражаться будет проблематично.
— Тея, ты можешь снова превратиться в лисенка? — спросил я ее.
Глаза девочки изумленно округлились.
— Но я не умею ни в кого превращаться! — и, видя, что я хмурюсь, протараторила: — Это правда! Честное-пречестное слово! Не умею!
И тут из темноты со всех сторон послышалось неприятно знакомое шипение. Санра! На спор с малявкой времени не оставалось.
— Зажми уши руками и не отходи от меня! — велел я ей и ударил кнутом в ту сторону, где шипение звучало громче всего. Кнут, будто острейшей бритвой, снес участок высокой травы и вместе с ним голову прятавшейся там твари.
То ли темнота сбила меня с толку, то ли я действительно увидел то, что увидел, но место, где ползла
санра, показалось мне раза в три дальше того, куда должен был дотягиваться конец кнута.Ладно. Одна есть.
Остальные замолчали сразу после того, как их товарка погибла. Правда, я подозревал, что это ненадолго…
Закричали все санры одновременно. Скрежет камней по стеклу, пронзительный, почти нестерпимый…
Я ударил второй раз, наобум, снес большой участок травы, но увы, тварей не задел.
Третий раз получился удачнее — пострадали две твари, одна насмерть, но их хоровой скрежещущий крик слабее не стал. Да сколько же их тут!
Я бросил быстрый взгляд на малявку — она сидела на корточках, изо всех сил зажимая уши руками, но по лицу было понятно, что помогало это не сильно. Хорошо хотя бы, что у нее, как и у меня, крик санр не вызывал приступов неконтролируемого ужаса…
И…
Тут я с запозданием понял, что люди, очевидно, реагировали на вопль санра не сразу, что его влиянию следовало накопиться. Потому что лицо малявки, до того просто несчастное, искривилось в гримасе страха, а потом она вскочила и кинулась прочь, забыв о том, что надо закрывать уши руками. Кинулась к зиккурату, к тому месту, где первые мощные ступени ведущей к вершине лестницы вырастали из земли. Девочка успела сделать всего один шаг в человеческом облике, а потом превратилась в лисенка. Зверьком она бегала намного быстрее.
Не ожидавший ее рывка, я чуть запоздал. Малявка, вновь ставшая человеком, уже карабкалась на третью ступень — каждая из них была ей до пояса — когда я добежал до зиккурата, с разбега запрыгнул наверх и схватил девочку в охапку…
И вдруг понял, что больше не слышу ни звука.
Вопли санра стихли.
А потом, с этого возвышения, на котором мы с малявкой оказались, я увидел, как в некотором отдалении от зиккурата зашевелилась трава, и оттуда одна за другой начали вспархивать санры, заполошно хлопая крыльями, — как эдакая демоническая пародия на вспугнутую стаю уток. Вспархивать, подниматься в воздух и улетать. Никаких иных звуков они больше не издавали — будто боялись привлечь к себе чье-то внимание.
Я глянул в ту сторону, где стоял безносый. Пусто.
Так мелкие обитатели обычного человеческого леса замирают, замолкают или убегают, когда чуют присутствие большого и страшного зверя.
Чего могли испугаться костяной демон и его ручные монстры?
Малявка, которую я держал сейчас в одной руке — во второй все еще был кнут — сама тоже крепко в меня вцепилась. Наведенный санра нерассуждающий ужас прошел, но в наступившей тишине я отчетливо слышал, как колотится ее сердце.
Или… это было не сердце?
Там-там-там-там — отбивались быстрые удары.
Там-там-там-там.
— Барабаны где-то бьют, — шепнул ребенок. Вот оно что. Я никогда еще не слышал звук барабанного боя — в Броннине во время фестиваля их не использовали. — Рейн, зачем они?
— Не знаю, — ответил я честно.
По траве вокруг зиккурата начало разливаться слабое свечение, очерчивая силуэты громоздившихся то тут, то там каменных глыб. Я огляделся, решая, как сейчас лучше всего поступить. Спрыгнуть со ступеней зиккурата в это подозрительное свечение, остаться на месте или же подняться выше? Повернувшись, я посмотрел наверх — ступени шли до самой вершины здания, заканчиваясь перед открытым дверным проемом, ведущим в небольшое сооружение, напоминающее миниатюрный дом с двускатной крышей.