Бастард рода Неллеров. Книга 7

— Ваше преподобие! — вскрикнул он, но тут же зажал рот ладонью, воровато оглядевшись. — Ваше преподобие, — уже шепотом. — также на двоих?

— Ага, и лично подай. В общем, как в прошлый раз. И держи язык за зубами.

— Конечно, конечно. — закивал трактирщик.

В этот момент возвращавшаяся с ворохом грязной посуды пожилая разносчица с недоумением посмотрела на разговаривавшего непонятно с кем хозяина, равнодушно дёрнула плечом и прошествовала на мойку. А я вернулся к любимой кузине. Та просто лучилась от удовольствия, наконец-то окончательно забыв о своих предсвадебных тревогах. Собственно, этого я и добивался, вытащив её на прогулку. Да что там, я и сам получаю удовольствие от таких приключений, до сих пор не наигрался с магией, к тому же, проводить время с сестрёнкой мне нравится.

Словно бы по заказу в этот момент заиграла музыка, а симпатичная девушка запела тонким голоском слезливую песенку о влюблённом милорде, отвергнутом гордой красавицей. Теперь мы с Юлианой можем даже не шептаться, пусть не орать, но говорить вполне свободно, никто на нас внимания не обратит. Эх, чудо чудесное.

— Тут, смотрю, большинство приезжие. — сказала миледи Неллерская. — Говор тягучий, как у Андрэ.

— Тоже обратил внимание, — сажусь с ней рядом и беру её за руку, хочется проверить температуру тела. Вот и хорошо, ладошка тёплая, а не как недавно. — Это твои будущие подданные. Съехались сюда на вашу свадьбу.

Сейчас в зале четыре купеческих семейства, пятеро наёмников, нет, шестой вернулся с улицы через дверь со двора, наверное в туалет ходил, трое молодых дворян, одетых очень бедно, но со вполне приличными мечами, у одного, смотрю, даже магический клинок, а возле входа стайка девиц, вот эти точно наши неллерские, глупо хихикают, стреляют глазками в сторону благородных, мечтая привлечь их внимание. Пока зря, юные милорды заняты хвастовством друг перед другом, рассказывая о своих успехах на полях брани прошлой осени. Что-то не помню их в нашем войске, хотя это ни о чём не говорит, я же не всех видел. В центре зала за одним столом разместилась ещё семерка подмастерьев с двумя подругами, и в общем-то всё.

Дворяне сидят от нас через проход. Интересно, какова будет их реакция, когда трактирщик принесёт мой заказ? А вон и он бежит со льстивой улыбкой на устах. Альберт, как и большинство, если не все, трактирщики в Неллере со многими своими слугами тесно сотрудничают с ведомством виконта Генриха, начальника герцогского сыска, и со стражей. Об этом в городе знают все, и можно не опасаться того, что Юлиана вдруг услышит что-нибудь о себе нелестное. Никому не захочется быть битым на площади кнутом за умаление достоинства членов правящего рода или лишиться языка за их оскорбление. Так что, хотя предстоящая свадьба была главной темой обсуждения, ушек моей сестрицы ничего плохого не должно коснуться.

— Вот, ваше преподобие, — снизив голос до минимума, с угодливой и в то же время горделивой улыбкой, произнёс трактирщик, ставя две полные кружки с пенными шапками эля, блюдо с варевом и тарелку с горячей лепёшкой. — Как вы любите.

— Благодарю, Альберт. — киваю. — Я подойду, если ещё что-нибудь понадобиться.

Смотрю на дворян и сидевшую впереди нас семью торговца — он сам, супруга и две полные симпатичные девицы — и на проходившего мимо с вином в руках мальчишку-раба, никто ничего необычного не увидел, будто бы и сам кабатчик попал в зону невидимости. Круто! Класс!

Он отошёл от нас весьма торжественно. Ещё бы! Не кому-то прислуживал, а самому прославленному милорду Степу, гордости Неллера, да ещё при использовании мною редкой магии отвода глаз. Будет, что детям и внукам на старости рассказывать.

Эль не любим ни я, ни Юля, но ещё в прошлый раз пустившись, что называется, во все тяжкие, не сговариваясь, решили быть как большинство посетителей. И поесть себе заказали одно из самых популярных блюд.

Когда меня в обители наш повар впервые попытался накормить месивом из нескольких расплавленных сортов сыра, тёртых зёрен какао, вина, масла и ещё чего-то там, то я есть это наотрез отказался, заявив, что варево очень уж напоминает извергнутое содержимое желудка. Только тогда у меня что-то принялось свербеть в мозгу и не отпускало, не давало спокойно спать, жить, существовать, пока я не понял, о чём мне подсказывает подсознание. Фондю — так называлось, да, надеюсь, и до сих пор называется это блюдо на Земле. Пробовать его мне в родном мире, так уж получилось, ни разу не пришлось, сравнить потому не могу, но примерные состав и способ приготовления я всё же вспомнил. Где-то прочитал, но где точно, хоть убей, не скажу.

Сменил я гнев на милость, затребовал себе местный вариант фондю, поел его, понравилось. В столице тоже пару раз в разных трактирах заказывал. Не как у меня в обители вкусно, но тоже неплохо, весьма, весьма. У нас просто качество сыров выше, оттого и блюдо получается лучше. Ну а здесь кузина пришла в восторг не столько от самого плавленого с приправами сыра, сколько от того, что, узнай её папа епископ Рональд о том, чем его любимая дочурка угощается, его точно бы приступ хватил, а он никогда не узнает — любимый братик Степ будет молчать. Альберт? Так трактирщик и в прошлый раз не узнал, и теперь не узнает, кто с его преподобием аббатом Неллерским присутствовал в его заведении.

Длинный носик Юлианы украсился пеной эля, её обычно бледные, если без алхимии, щёчки раскраснелись. Я хотел лепить с неё скульптуру Тревога? Зря. Сейчас бы стать художником и написать с будущей графини Дитонской полотно «Жизнь удалась». Юлиана с улыбкой вертит головой, прислушивается к разговорам, не забывая отламывать кусочки от лепёшки, макать их в варево, отправлять потом в ротик и запивать пенным тёмным горьковатым напитком. Всю жизнь, поди, мечтала.

Большой размер ушек имеет свои преимущества, и несмотря на шум в зале — музыка, песня, разговоры, то, сё — миледи Неллерская хорошо разбирает слова бесед, которые происходят даже за столиками, находящимися от нас на удалении.

— Вот какой мерзавец, а, Степ? — говорит она проглотив очередной кусочек лепёшки с фондю.

В отличие от неё, мне сложно различать голоса в общем гуле.

— Ты про кого? — уточняю, обернувшись в сторону, куда устремлён её взгляд.

— Да вон про того толстяка. — поясняет кузина, имея в виду парня из компании подмастерьев и девушек. — Он же её откровенно унижает. Ну, она бедная, ты, сволочь, богатенький, так что же надо высмеивать её простенькое платьице и скромное колечко? Козёл какой.

Я-то с ней целиком согласен, непонятно только, с чего вдруг дочь епископа и племянница правительницы герцогства озаботилась вдруг сочувствием к простолюдинке? Ах, да, бывает такое. Когда ты счастлив сам, счастьем поделись с другим. Без пяти минут жена наследника графства, получающая огромное удовольствие от компании брата и увлекательным походом по городу, так сказать, инкогнито, не смогла пройти мимо обиды и появившихся на глазах неведомой, жалко улыбающейся девушки слёз.

Глаза кузины закрылись поволокой и уставились куда-то в пустоту за моей спиной. Знакомое выражение. Я со стороны также смотрюсь поди, когда начинаю создавать плетение.

— Эй, Юль, ты чего? — забеспокоился. — Трупы нам тут не нужны. Что ты тёте своей и отцу скажешь? Перестань сейчас же.

Сестрицу я переоценил, ну, или недооценил, тут как посмотреть. Никого она убивать не собиралась. Через три-четыре секунды тягостного для меня её молчания, она вернулась в своё обычное состоянии.

— Вот так этому придурку. — довольно сказала она. — Степ, ты всерьёз подумал, что я такая вспыльчивая и неразумная? Не ожидала от тебя.

— А что я ещё должен был подумать после твоих слов. — объясняю и смотрю, как в это время тот толстый парень-обидчик девицы уже несётся к двери во двор, откуда заходил наёмник. — Что ты с ним сделала?