Батя под ёлку

– Может водитель за вознаграждение поможет нам? – мужчина смотрит озадаченно на водителя, который даже не шевелится.

– Исключено, - констатирую я. И бужу дочь, тормоша ее за плечи.

– Ариша, золотко, нужно встать и дойти до квартиры. Давай, моя хорошая.

– Мам, можно я здесь буду спать? – дочь поворачивается на другую сторону.

– Нельзя, милая. Чужой дядя тебя увезет…

Я не пугаю, просто говорю, как есть. Но дочь моментально просыпается, трет заспанные глазки. Удивленно глядит на отца, будто забыла, что он появился в ее маленькой счастливой жизни.

Этакий подарок под ёлку!

Она тянет к Дему руки, и он помогает ей выбраться из теплой машины на морозный воздух.

Отец с дочерью на руках стоит очень долго, глядит на нее, будто хочет забросить обратно в такси, и умчать подальше отсюда.

– Так, ребятки. Время двенадцать ночи. Берем пакеты, топаем домой, - командую я.

Так мы и делаем – загружаемся пакетами, идем к двери подъезда.

– Кто откроет?

– Нажми «11В», - говорю едва слышно, потому что зажимаю зубами один из пакетов, пока достаю ключи от квартиры.

Демид глядит на меня, вместо того, чтобы открывать квартиру, начинает хохотать.

– Ты такая потешная!

Сонная Ариша бросает на меня быстрый взгляд, и не найдя над чем смеяться, широко зевает.

– Открывай! – шиплю, чуть не роняя пакет, который держу острыми зубками.

– Всё-всё, понял.

Заходим в теплую утробу подъезда, поднимаемся на наш этаж. Сгружаем пакеты у двери, пока я открываю три замка.

– Почему три? Чего не десять? – подначивает меня Дем. – Боишься, что тебя украдут?

Смотрю на него безэмоциональным взглядом.

День был слишком тяжелым, чтобы эмоционировать.

Всё, чего я хочу, принять теплый душ и лечь спать.

Отмечаю про себя, что больше не цепенею в присутствии мужчины, я будто свыклась с ним. Его взгляды не обжигают как делали это раньше, а гладят.

А мои щеки больше не покрывает густой румянец.

И сердце не щемит…

Неужели я привыкла к нему всего за несколько часов.

– Утром нужно будет мою шубку сдать в химчистку, - говорю спокойно.

– Я тебе две купил! – возмущается он.

– Две – это хорошо, но родную шубку ничто не заменит.

– Хорошо, я съезжу в торговый центр в обед, - соглашается не очень быстро.

– В обед? – округляю на него глаза. – Ты - неандерталец?

– Никак нет. Человек обыкновенный, - парирует нагло, дерзко глядя на меня.

– «Человек обыкновенный», ты должен знать, что тридцать первое декабря – самый суматошный день в году, ну, после седьмого марта. Везде очереди, всё нужное разбирают за пару минут, и тебе достается то, что никому не нужно. Тебе необходимо встать в восемь утра, позавтракать и в девять выдвигаться, чтобы к десяти утра быть везде первым.

– Первый среди первых, - поет невесело Демид, убирая с дороги ствол елки и пакеты.

– А елку лучше прямо сейчас установить, а то ночью еще кто-нибудь расшибет себе лоб, - гляжу на него с осуждением.

Демид подходит ближе, берет обе мои руки за запястья. Смотрит прямо в глаза.

– Ты мне не жена, а командуешь мною – как мужем.

Я нервно кашляю.

– Реванш обиженной дамочки, - смеется он. – Хорошо, сейчас всё брошу и установлю ёлку.

– Спасибо. Я покажу где и как, - цежу сквозь зубы.

– Ну конечно, как без этого. Я же мужик, ничего не знаю и не умею, по твоему мнению.

– Я так не говорила, - бормочу, осекаясь.

– Давай, показывай, - тащит меня за руку в большую комнату.

– Аришу надо в постель уложить.

– Ей на диване не плохо!

Глава 23

Дем

– Алена, справлюсь без твоих шаловливых ручек, - говорю с полуулыбкой второй разбитой стеклянной игрушки.
– Зачем ты вообще купила стеклянные шары? Пластмасса в самый раз!

– Ничего ты не понимаешь!
– девушка отпускает третий шар, который я предусмотрительно держу сам, страхую.

Не будет же наша елка стоять лысой только потому, что девушка не может нормально повесить ни одну игрушку.

Как ребенок. Ей Богу!

– Сейчас модно всё советское. Игрушки продают такие же как раньше - из стекла. Вот, - показывает на коробку, в которой мирно покоятся три снегиря с алыми грудками.

– Ага. К черту такую моду! Три большие игрушки стоят четыре восемьсот, а двенадцать малюсеньких - четыре пятьсот. За эти деньги можно взять пластиковых и всю елку украсить в десять ярусов, - гундосю я.

– Тебе принести бумагу, картон, краски и ножницы?
– спрашивает Алена, сидя на диване и качая ногами.

– Зачем это?
– пока болтаю с ней, достаю тех самых золотых снегирей на прищепке, цепляю к веткам на самой верхотуре елки.

– Ну, тебе же жалко денег на моду. Сам нарисуешь и вырежешь! А еще можешь снежинками украсить окна, - Алена хихикает.

– Сильно ты головой приложилась, - констатирую я.
– Интересно, как долго эффект задержится?
– оглядываю девушку. Думаю о своем.

Сейчас у нее состояние не очень адекватное из-за сотрясения. Знаю, сам проходил такое несколько раз. Первые трое суток тебя шатает, мотает по сторонам, при этом ты хихикаешь, и голова все время кружится.

Тут же возникает идея - воспользоваться этим состояние девушки - рассказать ей правду.

Пока она такая - не факт, что разозлится и сразу спустит с лестницы.

Может прокатит?

– Ой!
– блондинка сползает с дивана на ковер так неожиданно, что заставляет меня вздрогнуть.
– Мы же игрушки из пакета Ариши не достали.

– Это из какого?

– Ну того, где морозы, снегурки и змеи.

– Мило.

Если что, то я специально затыркал пакет в самый угол в холле, чтобы все забыли о нем, но Алена не забыла.

Вспоминаю наш веселый поход в магазин.

***

Аришка с азартом носится между полок, хватает всё подряд - змей зеленых и розовых, дедов морозов больших и мелких, снегурок на выданье, странных живых кукол с глазами, которые светятся, как у настоящих детей!

Тележка скоро напоминает передвижной склад хаоса и детской мечты, одновременно.