Базельский мир

– В Сургут я полетел к Упырю. Это я так его про себя называю. По-другому называть его сложно, потому что упырь и есть. Он мой давний клиент. Должны были с ним один трансфер обтяпать, всех дел на сутки: днем прилетаю, вечером подписываем в ресторане бумаги, утром – обратно в Москву. Прилетел, сижу в ресторане, Упыря нет, телефон не отвечает. Дозвонился до его секретарши, через час получил ответ: сегодня ничего не состоится, все состоится завтра. Ни «извините», ни «пожалуйста». Их фирменный стиль. Назавтра ситуация повторяется, а потом еще раз, и еще. Упырь во всей своей красе. А я все эти дни в гостинице. За окном минус тридцать, темень, пурга метет. Гостиница нормальная, бар, ресторан, бассейн, но все равно, на стены лезть хочется. А тут еще часы твои. Ты ж не объяснил толком, как они работают. Сказал только, если я их ношу и окошко закрывается, то типа я подонок. Или как-то так. Ну, у меня окошко, естественно, закрылось. Вручную-то завести их можно, а вот, чтобы сами – никак. И в тренажерный зал с ними ходил, и в ночном клубе колбасился. Что-то там внутри у них происходит, но явно что-то не то. Заело меня. Я, конечно, не святой, но не до такой же степени. Ладно, думаю, сыграем по вашим правилам. Вот сейчас пойду в магазин, накуплю игрушек и отнесу их в детский дом, – Толик закашлялся и смочил горло соком.

– Неужели отнес? – не выдержал я.

– Нет, – грустно ответил Толик. – Уже совсем собрался, но потом представил себе этих сургутских детдомовцев: а, игрушки… спасибо, конечно, дядя. Накуролесили где-то, а теперь к сиротам, игрушками откупаться пришли? А вы на себя в зеркало смотрели? Не просыхаете неделю уж, поди. Нельзя вам в таком виде к детям. Страшно очень.

– Что, пил сильно?

– Пил, – кивнул Толик. – А что там еще делать? Сургут, пурга, Упырь. Тут еще часы твои. Не поверишь, я с ними разговаривать начал! Спорил с ними, доказывал чего-то... – Толик усмехнулся и замолчал, ковыряясь вилкой в тарелке. – А я ведь в сущности не самая большая скотина. – Он поднял на меня глаза, словно ожидая возражений. – То есть я хочу сказать, в моей работе, может, и проще быть скотиной. Продуктивнее. Лизать нужные задницы, топтать тех, кто послабее. Упырь вон, вытирал об меня ноги каждый день, потому что считал меня своей челядью. Он всех считает своей челядью, кроме тех, у кого сам в челяди состоит. Но я не челядь! Я никому ничего вылизывать не буду! – это было сказано достаточно громко. За соседними столиками начали оглядываться. Толик вспомнил, что он не в «Нельсоне», и взял себя в руки.

– В общем, на очередное назначенное свидание с Упырем я не пошел. Просто не пошел и все. Собрал чемодан, поехал в аэропорт и улетел в Москву. Уже в Москве читаю в газете – Упыря взяли, в тот самый день, в том самом ресторане, где мы должны были встречаться. Борьба с коррупцией, понимаешь.

– Он чиновник, что ли?

– И чиновник, и бизнесмен, и главный тамошний бандит. Упырь, короче. Кому-то еще более упыристому дорогу перешел и загремел. И я бы с ним за компанию загремел. Так загремел бы, образцово-показательно! – Толик покачал головой. – Нам ведь с такими людьми иметь дела строжайше запрещено. Это против правил банка. Правила очень интересные: план давай, а с упырями не связывайся. То есть пока все гладко, на это глаза как бы закрываются, есть разные схемы, разные обходные варианты, но если ты попался – на тебе оттопчутся все. Так оттопчутся, что потом даже в таксисты не возьмут. Ох! – Толик отодвинул от себя тарелку. – Не принимает душа. Надо все-таки выпить!

– Не надо! – твердо возразил я.

– Считаешь? – Толик бросил затравленный взгляд в сторону бара. – Да, пожалуй, не стоит. Не то место. – Он снова пригубил сок, словно это было успокоительное лекарство, очень противное на вкус.

– В общем, спасибо тебе, Володька, за часы! – сказал он, когда лекарство подействовало.

– Это надо того, кто их сделал, благодарить, – ответил я, еще не решив, хорошо это или плохо, что я не могу рассказать эту историю Шапиро.

Когда я позвонил Толику спустя почти два месяца после ужина в «Хильтле» и спросил, не хочет ли он вложиться в марку «Роже де Барбюс», Толик согласился без раздумий.

– Только предупреждаю, – сказал я, – инвестиция очень рискованная. Возможны всякие сюрпризы. Лучше тебе официально не светиться.

– «Открытое сердце» мне как инвестору полагается? – спросил Толик, смеясь.

– Пожалуй, что полагается.

– Тогда так, – сказал он уже серьезно, – деньги дам. Считай это предварительной оплатой заказа на десять штук по оптовой цене. Я найду для них сбыт, можешь не сомневаться.

Так я, Владимир Завертаев, стал владельцем часовой марки «Роже де Барбюс» со стендом в Первом павильоне на открывавшейся через месяц выставке «БазельУорлд».

Была у меня еще одна забота. Слова Шапиро о важности видео запали мне в душу. «Этому верят! Этого хотят!». Нам для нашей акции тоже нужно было хорошее видео. Понятно, что на выставке будут сотни репортеров, но что они смогут снять без подготовки, в экстремальных условиях? Нам нужен был собственный надежный видеооператор, с твердыми руками и железными нервами. Один такой был у меня на примете. Мы познакомились еще в бытность мою журналистом, во время официального мероприятия на Сен-Готардском перевале. В годовщину перехода Суворова через Альпы в Швейцарию по традиции прибыла рота воспитанников Суворовского училища. Суворовцы, швейцарский почетный караул, официальные лица, журналисты заполнили тесную площадку перед памятным каменным крестом. С одной стороны от площадки – отвесная скала, с другой – пропасть, по бокам – нагромождение камней и узкая дорожка. Снимать было неудобно, никак не выбрать подходящий ракурс для общего плана, чтобы попали в кадр и крест, и участники мероприятия. Вдобавок погода была наимерзейшая, сентябрь на этой высоте уже глубокая осень – мокрый снег, пронизывающий ветер. Я сделал два заведомо плохих кадра и успокоился. Коллеги вокруг меня поступили так же. Вдруг один из них толкнул меня локтем в бок и показал наверх. В паре десятков метров над площадкой, на скользком, лоснящемся от влаги утесе я заметил одинокую фигуру с видеокамерой. Оператор без всякой страховки вел съемку прямо над бездной, рискуя соскользнуть в ущелье. Вдобавок по ходу съемки он несколько раз менял позицию, перепрыгивая с камня на камень.

– Камикадзе! – решили мы с коллегой.

После церемонии, когда суворовцев и швейцарских солдат повели кормить гречневой кашей из полевой кухни, а штатские набились в ресторанчик у Чертова моста, я разыскал бесстрашного оператора. Мы познакомились. Оказалось, что зовут его Рустам, родом он с Урала, из районного центра в ста километрах от Челябинска. На мероприятии он шабашит для кантонального телеканала, а вообще-то у него собственная студия по производству свадебного видео.

– Какого видео? – переспросил я, с изумлением разглядывая щуплую фигурку, раскосые глаза и ежик коротко остриженных по райцентровской моде волос.

– Свадебного, – повторил Рустам. – Свадьбы снимаю. Тут, и в соседних кантонах тоже.

Я немедленно сгонял в бар еще за водкой и заставил Рустама рассказать свою историю. Она, как и следовало ожидать, оказалась очень интересной.

Свое первое видео Рустам снял еще школьником, на свадьбе старшего брата. Брату так понравилось, что он подарил ему камеру. Ну и пошло-поехало. Приемы съемки и монтажа Рустам освоил очень быстро, бесспорно, у него был к этому талант. Однако же главный талант свадебного оператора – умение оправдать ожидания заказчика. Заказчику нужны простые вещи – чтобы невеста выглядела красавицей, чтобы в кадре не было «пьяных рож», чтобы было где посмеяться, и еще спецэффекты. Спецэффекты, как ни парадоксально, самая легкая часть работы. Сложившийся в районном центре канон свадебного видео содержал строго определенный набор спецэффектов.

– «Огненный поцелуй», «жених-подкаблучник», «летающие сердца», «чудесное исчезновение невесты» – это обязаловка, – рассказывал мне Рустам. – Плюс у татарских свадеб свои нюансы, у бандитских свои. Тут надо сечь фишку строго. Но если эту фишку один раз просечь, дальше все пойдет, как по маслу.

Заказчиками у Рустама были люди большей частью консервативные, охранительно-почвенного склада, отступлений от канонов они не любили, никаких экспериментов и творческих фанаберий не принимали.

– Я все точки съемки в округе заранее «пристрелял». Ракурсы, наезды – до автоматизма. Для спецэффектов – шаблоны сделал, титры с вензелями и золотыми переливами, как положено, – только имена подставляй. Музыки накачал, десять гигабайт одного только шансона, Мендельсона – двадцать вариантов вплоть до хип-хопа…

Рустам поставил производство добротного видео практически на конвейер, запустил свадебный Болливуд районного масштаба.

Года два пожинал плоды заслуженного успеха, а потом заскучал. Тесен стал дня него райцентр. Попробовал сунуться в Челябинск, но там конкуренты уже после второй свадьбы пригрозили разбить камеру.

Рустам хотел было расстроиться, но не успел. Судьба благоволит к мастерам, и вскорости в карьере видеоэнтузиаста произошел головокружительный сюжетный поворот. Одна из поселковых красавиц собралась замуж за швейцарца, разысканного, как водится, по интернету. Жених оказался хорошим, не жадным, поэтому свадьбу решили отыграть два раза. Сначала в поселке, потом тоже в поселке, только в альпийском, на родине жениха. Рустам отработал четко и быстро, в полном соответствии с каноном, уже через три дня вручил молодым стопку ДВД-дисков в нарядных обложках. Швейцарец пришел в восторг, он сказал, что именно Рустам должен внимать и второй дубль свадьбы, в альпийских декорациях, и что он готов оплатить ему поездку.