Беатрис

– Клонишь к тому, что если к Ннгару память не вернется, мне придется уступить трон кому – то из детей?

– Именно.

Даэр’аэ плеснул в бокал вина и подошел к окну, устремив свой взор к океану:

– Это мой ночной кошмар. Бэан’на импульсивна, эгоистична и безрассудна, хотя дракон ее очень силен. Сой’ле спит и видит, как однажды завоюет мрак и станет владыкой тьмы. Ему нет до Сильвенара дела. Нейд’не вспыльчив и никогда не думает о последствиях, а Рой’не… Пожалуй, он стал бы достойным правителем, только мальчишка уперся как осел. Не хочет он и все тут. Я не могу насильно напялить ему на голову корону и уйти на покой.

– И тем не менее, – Феанор, пользуясь случаем, прикарманил из вазочки на столе горстку леденцов для принцессы.

Попробовать такие доводилось лишь избранным. Особый рецепт личного повара Р’гара держался в строжайшем секрете.

– С чего такая скромность? – дракон повернулся, уловив шелест фантиков. – Бери всю вазу.

– Тебе конфетки жалко для прекрасной леди Шерган?

– Мне жалко саму леди Шерган. Я – то в курсе, что ты ходячая катастрофа, а вот кого – то ждет сюрприз.

– Еще одно слово, и будешь искать себе другого всадника.

– Другой не подойдет, – Даэр’аэ раздосадованно вздохнул. – Больно уж у тебя красивая история. Легенды слагать можно. Мятежник, бунтарь. Любимец народа. Любимец богов. Если кто – то и достоин сидеть на спине великого ледяного дракона…

Как и все эльфы, он обожал, когда его эго ласкают комплиментами:

– Ладно. Уговорил.

– У меня есть одно условие, – Р’гар приоткрыл дверцу шкафа и бросил ему увесистый сверток, поймать который не составило труда. – Вернее, два.

– Приплыли. Это что такое? – распотрошив слой плотной бумаги, перевязанный ленточкой, Феанор внимательно изучил содержимое.

Шелковая невесомая рубашка, белоснежный китель, украшенный россыпью камней, такие же белоснежные брюки с лампасами и кольцо. Ободок из платины и камень, который он узнал с первого взгляда. Когда – то, вооружившись всем, чем только можно, от зубила до ножа, он отковырял этот кусок от Алмазных гор. Правда, чуть не загремел за такие фокусы в темницу, а драгоценную добычу отобрал у него Уль’д’раксис, пригрозив, что в следующий раз не получится отделаться легким испугом.

– Переоденься. Ты должен выглядеть продолжением моего дракона, а не ярким зеленым пятном на фоне его белой шкуры.

Обновки пришлись Феанору по душе. Особенно колечко.

– А второе условие?

– Придется тебе немного побыть вампиром. Не хотелось бы, чтоб ты опять безвременно почил, и я остался без всадника.

– Об этом можешь не переживать. Я не собираюсь пить зелье Эннариона.

Сын предупредил его, что успешный исход маловероятен. Созданный им экспериментальный состав должен вернуть тело в то состояние, в котором оно было на момент оборота, а в его случае не совсем ясно, что брать за точку отсчета. Между укусом Амины и его фактическим превращением в вампира прошло более десяти лет, которые он провел в склепе. Рисковать вторым шансом – непростительная глупость. Ему и так прекрасно жилось.

Даэр’аэ кивнул и, сбросив камзол, протянул ему руку:

– Готов?

– Да, – отложив вещи на кушетку, он надел кольцо. Алмазные горы были драконьей святыней, а значит, их осколок вполне подходил для того, чтобы скрепить клятву.

Даэр’аэ зажмурился, словно боялся передумать:

– Renei’kai lad’ere osei’ra be’el’le manaii kei’se.

Диковинный узор вспыхнул на бледной коже Феанора.

– Миленько, – задрав рукав, он обнаружил, что в отличие от Кассеи, у которой рисунок едва доходил до локтя, его метка простиралась дальше.

Зеркало подтвердило опасения. В разрезе рубашки отчетливо виднелись белые чешуйки.

– Экстравагантно, – Р’гар покосился на его отражение. – Если что, я здесь ни при чем. У меня самый большой дракон на свете. Знак на теле всадника прямо пропорционален размеру.

– Спасибо, хоть лицо мне не раскрасил.

– Не за что. Собирайся, прикажу принести тебе еще крови. Через полчаса мы вылетаем в Авалькину.

Он остолбенел:

– Уже? Сегодня?

– Сегодня. Вечером ты вновь наденешь корону, Феанор Элларинаэ… А Высший Совет на коленях будет молить тебя о пощаде.

ГЛАВА 17. ЛЕС

К половине седьмого Кассея была готова. Немного тронула тушью ресницы, подкрасила вишневым бальзамом губы. Волосы оставила как есть, да и с нарядом решила не мудрить. Накинула летящее платье с открытой спиной, взяла маленькую кожаную сумочку, куда запихнула предметы первой необходимости, а ноги обула в легкие туфли на плоской подошве. Нервозный тремор не давал ей покоя. Усидеть на месте не получалось, и она ходила по комнате, будто раненый зверь.

Волнение, связанное с предстоящим свиданием, казалось мелочью по сравнению с тем, что у нее в комоде лежал Эрхмангор. С тем, что она позволила Деналю уйти. Столько времени она мечтала перерезать ему глотку, отомстив за мачеху и сестер, а на деле болтала с ним, как со старой подружкой.

Разум лихорадочно искал ответ на терзающий ее вопрос… Гордон сумел снять браслеты, избавился от конвоя и нашел ее без особого труда. Мог сбежать в Килденгард, объявить сына узурпатором и заполучить корону буквально по щелчку пальцев, но по какой – то причине он этого не сделал. Неужто и впрямь решил сдержать обещание, данное Иллаю?

За день она проанализировала сотни траекторий развития событий, где Деналь предавал ее брата, но ни одну из них не посчитала реалистичной перспективой на будущее. Интуиция не просто кричала, она вопила, что этот мерзавец, каким бы он ни был, говорил искренне. Он хотел видеть на троне свою дочь. Ратовал за мир.

Его слова эхом звучали в ушах. Брошенная вскользь ремарка, что гибель ее сестер – трагическая случайность. Кассея ведь смотрела на него, не отрывая глаз. Стойкое чувство, будто он не лгал, приклеилось к ней намертво, и она совершенно не представляла, что ей со всей этой информацией теперь делать.

Лиораэль появился ровно в семь. Подкрался бесшумно, обдав голую спину жаром крепкого тела, перекинул ее волосы через плечо и бессовестно прильнул губами к беззащитной шее:

– Я соскучился.

Гордон Деналь временно ушел на второй план. От желания у нее закружилась голова.

– И я. Но если ты продолжишь в том же духе, ужина нам с тобой не видать.

Вывернувшись из крепких объятий, Кассея скользнула по нему взглядом и невольно улыбнулась. До чего ж он был красив. Волосы убраны в неизменный для кессарийской жары хвост. В ухе все то же золотое колечко по местной моде. Из одежды – простые мягкие брюки и свободная белая рубашка, которую он не застегнул, обнажив тугие кубики пресса и широкую мощную грудь… Но кое – чего в его наряде не хватало.