Бег времени. Тысяча семьсот
Шрифт:
«…привез мне прелестное платье! Порой..»
Иногда проскакивает целое слово, иногда два вместе, но большей части темнота, а точнее чернота бумаги.
На фотографии видно кожаную обуглившуюся кожу обложки. К каждой записи из дневника идет фотография, а внизу Шульц расшифровывает записи, если их возможно расшифровать.
Была даже одна целая невредимая запись.
«24 декабря 1757.
Кто-то подкинул мне под окно мертвого голубя. Если эта та девушка, что вот уже месяц пытается увести у меня мужа, то при первой же возможности я выцарапаю ей глаза. Возможно, тогда она поймет, как слепа в своей вере, что у нее получится. В конце концов,
Но я понял, почему от меня скрыли эти фотографии.
Есть еще одна почти уцелевшая запись.
«… это необычно чувствовать себя запертой в клетке. Он, верно, считал, что меня очень просто запугать смертью. Но у него не вышло, лишь попросту растратил силы и лишился людей. Людей. Люди ли это? Тот, кто способен такими извращенными методами издеваться над другими: пытать, резать, сжигать, но не давать умереть, потому что это было бы слишком просто. Я смогла насмотреться этими ужасами вдоволь».
После нее я понял, что у меня от страха побежали мурашки и защемило сердце. Матерь божья! Неужели ее пытали? Скорее всего, да. То время не щадило никого, тем более в Темпле. Удивительно, что ее не казнили…
Скорее всего, они пытали ее, чтобы узнать, как она попала в Ложу.
Мое воображение сразу нарисовало истерзанную, еле живую, полубезумную Гвендолин, в крови и агонии. От этого я почти сам чуть не повредился умом, четко вспомнив, как однажды, в прошлом году, Сен-Жермен благосклонно решил показать мне Темпл 18 века. В одной из камер лежало тело мужчины в крови и грязи. Сначала я принял его за труп, но потом увидел, как еле-еле поднимается от дыхания грудная клетка. Услышав нас с графом, он застонал. И этот стон я не забуду никогда. Граф холодно рассмеялся, и что-то изрек про воров и шпионов. А меня тошнило от самого себя: я, человек, выбравший профессию врача, знающий медицину будущего, не имел права помочь умирающему.
Так, Гидеон, соберись. Забудь! Перед тобой записи Гвен, на тот момент, когда она их писала, она была жива и здорова… Была… Но ты знаешь, что она погибнет…
Laisse tomber! Merde! Diable!
Я начал мерно дышать, пытаясь прийти в чувство и отогнать страх. Вдох-выдох, вдох-выдох…
Итак, после пыток, они, узнав кто она, решили не упускать Рубин из рук и выдают за графа Бенфорда, чтобы контролировать ее. Вполне! Сен-Жермен не упустит своего. Ему нужно бессмертие. Наверняка ждет, когда мы соберем кровь всех путешественников и собственноручно, или через ее мужа, убьет. Или убил? Может, пожар был подстроен? Может, он уже добрался до бессмертия? Но ведь кровь еще не собрана.
Я чувствовал, что из-за этого временного коллапса у меня взрывается мозг. Так или иначе, вытащив Гвен из 18 века, я прерву эту временную петлю.
Последней датой было 6 января 1758 года, после нее шла чернота и пустота. Цифры значились после какой-то «..анные завывание современных опер? Буду уповать на удачу». Так значит 1758 год. Вот куда мне надо, и как можно скорее! Интересно, какую версию мне предложит дядя? На этом моменте я почувствовал тошноту и головокружение, означающие возвращение в 2011 год. Только успев спрятать под свитером бумаги, я вернулся в свое время. В комнате никого не было. Мистер Джордж и прочие хранители доверяли мне, в отличие от Гвен, поэтому убрав хронограф и заперев комнату, я пошел к дяде: нужно было незаметно положить бумаги обратно. Темпл был пустой, и в коридорах к Залу Дракона уже не горел свет, но сигнализация была не включена. Значит, люди в здании еще есть.
Дойдя до Зала Дракона, я увидел свет - наверное, дядя там, снова сидит допоздна и,
скорее всего, обнаружил пропажу. Только я стал прикидывать варианты развития плана действий, как услышал чей-то голос за дверью.– Алло. Я-я-я обыс-с-скал всё. Их нет. С-с-скорее всего, он з-з-з-забрал их собой, – по заиканию и лебезящему голосу я узнал водителя. Как же его имя? Черт! Забыл! Он постоянно краснел и смущался, когда к нему обращались, так же этот мистер в скором времени готовился войти в Ближний круг. Так какого он делает в кабинете дяди? И что он там искал и по чьему приказу? Уж не эти ли бумаги, что у меня сейчас?
Я услышал, как пиликнул его телефон и тот чем-то зашуршал. Через мгновения послышались его шаги, когда он шел к выходу. Я кинулся в подсобку миссис Дженкинс. Только успел спрятаться, как услышал, что водитель торопливо вышел из кабинета и прошел мимо меня.
Когда он ушел, я вышел из укрытия. Водитель любезно выключил в зале Драконов свет на столе у дяди, поэтому я, таким же вором, пробрался туда и вернул бумаги в стол к дяде.
После чего, словно преступник, рванул из Темпла домой.
По пути меня преследовало непреодолимое чувство того, что я что-то упускаю из виду. Что-то, что находится у меня перед глазами. И это не только тот факт, что Хранители, словно по сговору, прячут от меня детали их расследования по поводу пропажи Гвендолин, а что-то еще ближе. Зачем водитель искал бумаги, если он не входил в Ближний круг? Кому вне него понадобилось красть их? Поэтому ли в Хрониках нет упоминания Гвен или Шарлотты как «Рубина», потому что их выкрали подобным же образом?
Что-то не сходилось. Что-то тянуло меня в разные стороны.
Но все это становилось в единую линию.
И от этого я наконец-то мог дышать.
Иллюстрация к главе: http://radikall.com/images/2014/01/14/RreQC.png
========== Всегда кто-нибудь ждет. Гвендолин ==========
Вот она, жизнь. Вечно все то же: один ждет другого, a его нет и нет.
Всегда кто-нибудь любит сильнее, чем любят его.
И наступает час, когда тебе хочется уничтожить то,
что ты любишь, чтобы оно тебя больше не мучило.
Рей Брэдбери
Было темно. Несколько часов я чувствовала лишь боль от натирающих запястья веревок, да и конечности, находившиеся в одном положении более часа, гудели дальше некуда. Я не знала, куда меня везут, не знала, что происходило, но важно ли это было? Меня раздирал самый дикий страх, отчаяние пожирало все внутренности – я хотела домой, снова быть в объятиях матери, в теплоте моего века, где такого никогда – слышишь, мироздание? – никогда бы не произошло!
Что было разбитое сердце рядом с этой неизвестностью? Лишь малая капля в огромном океане пустоты.
Карета все мчалась вдаль и лишь спустя долгое время наконец-то остановилась. Кучер нервно рассмеялся, начал объяснять что-то моим похитителям, на что-то те грубо ответили отказом. После этого раздался тихий шлепок: нечто мягкое и большое упало на дорогу, совершенно беззвучно, не издав даже удивленного вздоха. Крик, зародившийся в легких, застрял где-то в горле, оставаясь там вместе с болью от осознания случившегося, в то время как мертвый кучер не поймет уже ничего.
– Грегор будет недоволен этим, - отозвался один из похитителей. Его голос теперь звучал еще ближе. Еще пара секунд и он забросил меня к себе на плечо и, прерывисто дыша, куда-то направился. Они несли меня через какие-то подвалы, это было понятно из-за хлюпанья воды под их ногами и противному запаху затхлости, пробирающегося даже сквозь толстую ткань мешка.