Беглецы

В результате никто из них не подошел.

В конце концов мама сказала, что все же нашла ему партию через брачных посредников. Но когда эти двое мужчин вошли вместе с девушкой, Пин понял, что это не обычная партия: мама заказала женщину из Северной Кореи. Он не знал, что и думать по этому поводу; его обуревали разные чувства, в которых Пин не мог разобраться.

Ей-богу, ему было бы легче, если бы мама сказала о том, что собирается привести в дом «северянку». Да и вообще, лучше бы она не заказывала для него невесту. Ему, конечно, хотелось, чтобы у него была женщина — давно пора, но почему «северянка»? И обязательно ли ей было быть такой симпатичной? Уродину ему не хотелось, но эта девушка была такой красивой, что ему становилось страшно. Возможно, она горожанка. Похоже на то. Пин закурил и, зажав сигарету между средним и безымянным пальцами, сложил ладонь чашечкой возле рта. Не спеша докурив сигарету до самого фильтра, он раздавил окурок, смешав его с землей. Потом поднялся, снова вытер руки о штаны и направился к дому.

Госпожа Ван открыла дверь, и холодный воздух ворвался внутрь, тут же наполнив небольшое помещение. Он проник и в маленькую комнату, принеся с собой звуки утра: скрип стула, гудение газовой горелки, запах кипящего рисового отвара. Женщина уперлась кулаками в бедра.

— Вставай, — сказала она и направилась к кровати, на которой под ватным одеялом лежала Суджа.

Хозяйка резко и грубо похлопала девушку рукой по спине и уставилась на нее проницательным взглядом. У госпожи Ван было смуглое лицо, скулы, напоминающие полированные каштаны, и «гусиные лапки» возле глаз. Взяв Суджу под локоть, она вывела ее за дверь.

К ванной они подошли как раз в тот момент, когда оттуда выходил Пин. Он украдкой взглянул на девушку, перед тем как Суджа быстро юркнула в дверь. Заперевшись изнутри, она оглядела длинное, узкое помещение. С пола до потолка ванная была отделана зеленой с коричневыми цветами кафельной плиткой. В левом углу из крана в синее ведро капала вода, переливаясь из него в ржавый слив. С другой стороны находился забранный в плитку напольный унитаз и еще одно ведро с водой. Над туалетом располагалось небольшое окно примерно в фут высотой и в полтора фута шириной. Оно было слишком маленьким, чтобы через него можно было пролезть, однако Суджа все равно подошла к нему и попыталась открыть раздвижные рамы. Она прилагала усилия, но они не поддавались. Суджа уставилась на окно, стараясь унять нарастающую панику. Как ей выбраться отсюда?

Даже если бы ей удалось пролезть через окно, она не смогла бы убежать, поскольку поблизости не было ни леса, ни рынка, ни зданий, где можно было бы спрятаться. И бог знает, где все это находилось. Но Суджа старалась не отчаиваться. Она должна отыскать путь к спасению. Девушка сделала глубокий вдох, опустила руки в голубое ведро и плеснула себе на лицо. От ледяной воды все тело мгновенно окоченело.

Выйдя из ванной, Суджа заметила господина Вана, который с металлической цепью и замком в руках вошел через боковую дверь.

— Пойдет? — Он показал все это жене.

Цепь была новой и отливала голубоватым серебром, а в замке торчал ключ. Госпожа Ван, не прекращая жевать, чуть заметно кивнула и показала на гостиную.

Господин Ван оглядел мебель — стол, диван, приставные столики, телевизор, — но не нашел ничего такого, к чему можно было бы прикрепить цепь.

— Надо что-нибудь покрепче, с чем она не сможет уйти, — сказал он.

— Может, кровать? — предложила жена.

— Я же сказал, что-то крепкое…

— Тогда привяжи ее к плите.

Он посмотрел в сторону кухни, а потом сказал Пину: — Ступай приведи ее.

Пин подошел к Судже, нерешительно посмотрел на нее и, взяв за руку, повел на кухню.

— Отпустите меня! Не нужно меня привязывать! — запротестовала Суджа.

Как только она оказала сопротивление, манера Пина изменилась: он схватил боровшуюся Суджу уже за обе руки, крепко сжал и толкнул к отцу.

Ван обернул цепь вокруг ножки плиты, схватил Суджу за щиколотку и обмотал вокруг той цепь, а потом защелкнул замок. Резким движением он дернул за цепь, чтобы удостовериться в надежности замка.

Суджа умоляла господина Вана не привязывать ее, но тот, не обращая на нее никакого внимания, принялся выдвигать ящики, доставать оттуда ножи и передавать Пину. Потом он показал на верх буфета, и Пии, вытянув руку, убрал туда все ножи. Ван проверил рабочий стол, плиту и еще раз цепь. Убедившись, что Суджа никуда не денется, господин Ван сказал пару слов Пину и повернулся, чтобы уйти. Отодвинувшись подальше от плиты и уперевшись дрожащими руками в стенку, Суджа с ужасом смотрела на Пина. Тот был почти на фут выше ее, и у него было жилистое, мускулистое тело человека, привыкшего к физическому труду на ферме. Когда он кинул пластиковую кружку в раковину, взгляд Суджи метнулся вслед за его рукой.

Почувствовав ее страх, Пин одарил ее презрительным взглядом. Какая из этой прикованной к плите «северянки» невеста? Эта девушка была не многим лучше скотины. Он сердито сорвал куртку со спинки стула, опрокинув его, протопал к двери и вышел на улицу.

Суджа с бьющимся сердцем подошла к кухонному окну и увидела, как Пин о чем-то спорит с матерью и гневно машет в направлении дома. Госпожа Ван покачала головой и пихнула его в сторону теплицы, возле которой уже ждали несколько работников. Они хлопали себя по пальцам перчатками и пинали черными ботинками комья земли. Суджа переместилась к дальнему краю окна, и тяжелая цепь натянулась. Девушка посмотрела туда, где за полем проходила пустынная дорога — без столбов линий электропередач, бездорожных знаков и рекламных щитов. Там не было ничего, что могло бы подсказать, где находится эта ферма. Суджа ждала, что проедет какая-нибудь машина, но на дороге по-прежнему никого не было.

Лишь спорхнула стайка похожих на воробьев сорокопутов и снова опустилась на провода.

Суджа отвернулась от окна и принялась судорожно шарить глазами по дому в поисках путей к спасению. Она направилась к гостиной и даже смогла пройти по комнате фута три, прежде чем цепь потянула ее назад. Сравнив углы падения света из окон в гостиной и в кухне, девушка попыталась определить, в каком направлении находится север, а в каком юг, но небо было затянуто тучами, и понять расположение солнца было невозможно.

Суджа вернулась в кухню, приблизилась к одному из рабочих столов и потянула пальцами за ручку выдвижного ящика. Внутри оказались ложки, черпаки, палочки для еды и резинки. Девушка уставилась на меламиновые половники в ящике и подумала о том, что можно попробовать сделать из них что-то наподобие оружия с лезвием, но она так и не смогла представить, как его использовать дальше. Что она сделает, убьет их всех? Если бы ей только удалось выбраться и спрятаться в горах или в тоннелях! Ей приходилось слышать, что так делают многие северокорейцы.

В пустом доме стояла тишина, и Суджа немного успокоилась. Она еще раз оглядела дом, на этот раз медленно. Времени было около семи часов утра. В Пхеньяне к этому часу коридоры университета уже кишели студентами. Скоро должна была начаться пара по риторике, и она сейчас сидела бы за столом и смотрела, как Чин открывает учебник и разглаживает ладонью разворот. О, чего бы она сейчас не дала ради того, чтобы снова оказаться в Пхеньяне!

Вспомнив о Чине, Суджа попыталась представить, как бы действовал он, если бы оказался на ее месте, и ей становилось легче, когда она представляла его рядом. Чин был стратегом, поэтому он стал бы собирать информацию, подмечая все, что могло пригодиться для побега.