Беглецы

— Да, но обстоятельства изменились.

Ларон не выдержал и пораженчески выдохнул, видя, что его слова не имеют на Барста на кого воздействия. Неизвестно, сколь долго бы еще продолжался этот бесполезный разговор, однако утреннюю тишину вдруг разорвал волчий вой. В нем было столько дикого безумия, которое слышалось даже самым невосприимчивым существам, что проигнорировать его было сложно.

— Идем! — рыкнул Барст, хватая Ларона за шиворот. Эльфу хватило ума промолчать и не язвить на счет своей "брехни" про ликанов, а орку — отпустить товарища и не грубить целых пять минут.

Вой ликанов раздавался все ближе. В обычаи у этих темных было не сообщать о себе так явно, но сбиваясь в стаи, они иногда общались таким способом. Или это была потребность звериной сущности. Ларон этого не знал, но ледяной вой не вселял в него надежду на благополучный исход. Идти пришлось быстро, в прямо противоположном направлении. Ларону такой темп дался легко, а вот Барст постепенно стал уставать. Выносливости ему было не занимать, однако он не обладал ловкостью эльфа, чтобы быстро огибать все корни и проходить через овражки. Но он не жаловался, упрямо идя вперед. Вой ликанов то отдалялся, то приближался. В норме своей стая этих зверей легко могла догнать парочку — ликаны бегали быстрее и эльфа, и тем более орка. Однако, в отличие от последних, первые двигались хаотично. Барст же с Лароном четко следовали своему направлению, поэтому мечущиеся по лесу ликаны еще не догнали их. Вот только это было делом времени. Понимал это и орк, и эльф. Поэтому когда под вечер Барст угрюмо постановил:

— Надо дальше, в степи, — Ларон согласился: — Да, давай. Но как же граница?

На это орк лишь пренебрежительно фыркнул, окропив зеленой соплей ближайший пень.

Они всю ночь шли по лесу, который постепенно редел. К утру парочка вышла к границе. Все же Барст был не прав, и Ленату доблестно охраняли военные отряды. Вот только служба их была слегка… односторонней. Иными словами, из степей попасть в людское королевство было сложно, а вот наоборот — достаточно легко. Ларон хотел было предложить Барсту пройтись вдоль границы и скинуть ликанов здесь, и орк даже согласился (демонстративно смирился) с его предложением, однако буквально через пару часов их пути, когда оба подумывали о привале, на их глазах на пост часовых напала стая ликанов.

— Идем в степь. Туда ликаны не ходят, — обрубил Барст и направился к просвету меж деревьев. За какой-то жалкий час они добрались до степей, и, осторожно минуя всполошившуюся из-за нападения ликанов стражу, пересекли границу. Да, Лената — не Фелин’Сен и не Рассветный Лес, беречь свои владения не умела. Неудивительно, что при таком бардаке в городах королевства любого могли казнить за что угодно.

— И как они подобное допускают? — не удержался от осуждения Ларон. Он видел, как охраняются границы Рассветного Леса — и это несмотря на малочисленность светлых эльфов! Лената казалась не королевством, а просто скоплением людских земель, не имеющих общего правителя, законов и армии.

— А что ты хотел? — грубо спустил его из тонких материй в жизненные реалии Барст. — На кой демон охранять эту границу, если через нее каждый год переезжают кочевники? Только воинов зря тратить!

— Интересный ход мыслей, но у других королевств я подобного не замечал.

— Так то другие! А это Лената! — сказано было с таким пренебрежением, что Ларон понял: помимо эльфов, Барст плохо относится и к людям.

— У орков такого нет? — не удержался он от вопроса.

Барст глянул на него враждебно.

— Нет, — отрезал он. — Мы — народ воинов, с рождения приучены защищать свой дом и семью. И больше ты от меня ничего не услышишь, остроухий, понял? Я не выдам секреты своего народа!

Ларон, интерес которого был в исключительно мирных целях, промолчал, не нагнетая конфликт. Да и степи не были тем местом, где можно было спокойно поговорить. Ларон огляделся, своим эльфийским взором осматривая бескрайние дали. Если у лесов Ленаты еще попадались поля пожухлой травы и редкие деревца с кустиками, то дальше, на много миль простиралась она — степь. Сухая земля, которая, казалось, годами не видела дождей, была покрыта лишь редкими пучками травы и шариками колючки, которые перекатывались по ней. Пустота и одиночество — вот какие чувства вызывала в прекрасной эльфийской душе мертвая степь.

— Что стоишь, ушастый? Пошли отсюдова, пока на нас не прибили, — скомандовал Барст и направился прочь от границы Ленаты.

— Ты хочешь зайти дальше в степи? — обеспокоенно поинтересовался Ларон, легко догоняя тяжеловесного орка.

— Да. Надо уйти подальше от леса. Ликаны полакомятся стражами на границе, а мы вернемся в Ленату чуть южнее.

— Но ты сейчас идешь на восток, а не на юг!

— Пока иду. Завтра свернем на юг и пройдем вдоль границы.

Услышав этот вполне разумный план, Ларон успокоился. Все же Ворону он доверял больше, чем молодому орку — оборотня отличала рассудительность и опытность, которой у Барста, кажется, не было и в помине.

Степь производила на Ларона удручающее впечатление. Она не нравилась ему чисто эстетически, коробило его душу эльфа, выросшего среди прекрасных чащ Рассветного Леса, и вызывала беспокойство своими постоянными жителями. Он даже изменил своей обычно спокойной манере и пару раз нервно оглянулся. Барст, к слову, тоже не радовался их местонахождению. У орка беспокойство выражалось в более частом сжимании рукоятки топора и бормотанию под нос орочьих ругательств. Хоть Ларон и не знал язык этой расы, отличать приличные слова от неприличных он научился. Барста тоже не радовало их путешествие.

Солнца палило, словно сейчас была не середина осени, а разгар жаркого лета. К концу дня и Барст, и даже Ларон обливались потом и умирали от жажды. В степях царила невероятная сухость, словно всю воду выкачало солнце. А ветер гулял уже ледяной, осенний. Ужасная погода ужасного края. Ночью же внезапно на степи обрушился холод, пробирающий до костей. Костер разжечь они не могли, опасаясь привлечь внимание кочевников — на бескрайних просторах даже самый маленький огонек был виден за несколько миль. Приходилось кутаться в плащи и молить Забытых Богов, Свет и Тьму (кто во что верил), чтобы пережить эту ночь. На следующее утро Барст повернул к югу, хотя в степях, одинаковых во всех направлениях, ориентироваться было сложно.

Шли молча, язык, казалось, присох к небу. Воды осталось совсем мало — они не запасались, ведь в лесу постоянно попадались ручейки и даже целые озерца. Теперь расплачивались за непредусмотрительность. Барст пил за троих, и Ларон отдал ему свою последнюю фляжку с водой.

— Если не найдем ничего, через пару дней нас свалит с ног жажда, — заметил эльф под вечер.

— Сплюнь, пока есть чем, — огрызнулся Барст. — Не налететь бы на кочевников, граница с Ленатой кишит ими.

— Откуда ты знаешь?

— Умею думать. Удивил?

— Нет…

— Удивил, — хмыкнул Барст.

— Тише!

Барст замер, внимательно глядя на Ларона, а тот изо всех сил прислушивался к тишине степей.

— Люди и лошади. Приближаются, — наконец определил Ларон, и тут же чуть не полетел на землю, когда Барст схватил его за руку и поволок в сторону. Не пробежали они и десятка метров, как орк затолкал эльфа в небольшую ямку. Это было естественное углубление, возникшее между двух покатых холмов. Укрытие вышло так себе, учитывая, что здесь можно было только лежать, а от чужого взора лучше всего их прятал тощий куст, который, казалось, вот-вот умрет.