Беглянка

— Шарль. Спасибо вам. Мне жаль, что из-за меня вам пришлось покинуть Таншу. И я должна рассказать вам кое-что об артефакте. Он вызывает запечатление.

— Простите, что? — он нахмурился.

— Артефакт. Я носила его, не подозревая, что это такое. И вы были первым — и единственным — кадхаи, которого я коснулась. Артефакт сработал согласно своим функциям и запечатлил нас. Но этот эффект можно снять. Вам достаточно отдать артефакт той женщине, которую хотите видеть матерью своих детей… которую любите. И артефакт свяжет вас с ней, — я посмотрела на него. — С помощью сферы любой кадхаи может зачать ребенка с той, которую выберет сам.

Слушая меня, Шарль хмурился, словно ему не нравились мои слова. Меня это удивило. Такая новость должна бы обрадовать владетеля. Или он досадует на зря потраченное время?

— Значит, Танше придется затребовать артефакт в свое пользование, — Шарль коротко вздохнул. — И вы без него — не моя запечатленная.

— Верно. Вы сможете отдать его любой другой, получив ту запечатленную, которую хотите.

— А если я хочу вас? — он слегка наклонил голову, внимательно глядя мне прямо в глаза.

Прозвучало двусмысленно, и я невольно отвела взгляд.

— Зачем вам я? У вас ведь есть жена, с которой вам пришлось расстаться из-за меня.

— Мари вышла замуж и счастлива с Пьером, — пожал плечами Шарль. — Как оказалось, они — запечатленные. И влюбились друг в друга с первого взгляда — на моей свадьбе. А потом три года это скрывали, боясь, что я убью Пьера, если узнаю, — он покачал головой. — Ждали, когда я передам титул Пьеру, чтобы он мог открыто забрать у меня Мари.

— Что за детский сад? — удивилась я.

Я никогда не видела жену Шарля, но Пьер казался вполне взрослым и разумным парнем. И как ему в голову пришли этакие страсти — я не понимала.

— Я сказал то же самое, — чуть улыбнулся Шарль. — При том, что я никогда не был тираном, чтобы вызывать такие опасения.

— Но ведь вы любили жену, — я попыталась найти логику в страхах этой пары.

— Я не стал бы цепляться за свое счастье, зная, что делаю несчастными двух людей, которых люблю, — ответ Шарля прозвучал искренне. — И уж тем более я не стал бы убивать родного племянника.

— Но он знал, что вы способны на убийство, — задумчиво отметила я.

— С чего вы взяли, что я способен? — он удивился.

— Но вы ведь хотели убить меня, — спокойно ответила я.

Я все еще не была уверена, действительно ли это так. И потому с интересом ждала, что скажет Шарль, почти надеясь, что он с возмущением опровергнет мои слова. Но Шарль смущенно отвел взгляд в сторону, тем самым подтверждая мои подозрения.

Стало неуютно.

— Шайна… я не буду пытаться выглядеть в ваших глазах лучше, чем я есть. И лгать я вам тоже не буду. Да, когда нас запечатлило, я действительно планировал вашу смерть. Но тогда вы в моих глазах были досадной помехой моему счастью с той, кого я считал любимой. Мне нужен был от вас только ребенок, после чего вы должны были исчезнуть из моей жизни. И ваша смерть для меня казалась единственным приемлемым вариантом.

— Вот как, — пробормотала я, едва Шарль сделал паузу.

Пьер был прав. Каким бы замечательным мужчиной не пытался выглядеть Шарль, он желал мне смерти.

— Так было поначалу, — хмуро продолжил он. — Именно поэтому я решил пойти самым простым путем — запугать вас, заставить смириться с вашей участью. Но я хочу, чтобы вы знали — я не стал бы приводить угрозу в исполнение. Я никогда не стал бы обращаться с вами грубо или применять насилие.

— Вы были очень убедительны, — признала я.

Как ни странно, именно сейчас я ему поверила. Потому что у него не было причин лгать мне. Уж логичнее было бы сразу все отрицать.

— Я знаю. И мне действительно жаль, что я выбрал этот путь.

— Жаль? — а вот теперь я удивилась.

— Да. Я отказался от своего намерения еще там, в схроне. После того, как вы спасли мне жизнь, я больше не мог обрекать вас на смерть. И я узнал вас ближе. Вы перестали быть для меня безликой помехой. Я увидел красивую, сильную девушку, целеустремленную, уравновешенную, ироничную. Умеющую прощать. Я осознал свою ошибку и попытался исправить ее. Показать вам, что я могу быть тем, кто достоин вашего хорошего отношения. Я знал, что у меня нет шанса, что вы помолвлены и любите другого. Но все же надеялся, что смогу вас переубедить.

— Так вы… ухаживали за мной? — поразилась я.

Нет, свидания, конечно, намекали, но я считала это очередной уловкой, чтобы затащить меня в постель.

— Да. Вы глубоко мне симпатичны, Шайна, и по мере того, как мы знакомились, я находил вас все более привлекательной.

— Но я бы все равно умерла в родах, разве нет? — с сомнением осведомилась я.

— Нет. Умирают те запечатленные, о которых кадхаи не заботятся во время родов. Вам бы это не грозило.

Я окинула владетеля внимательным взглядом. Красив, ничего не скажешь. Мужчина в моем вкусе. Характер тот еще, но мне вполне импонируют наши пикировки. К тому же он умеет быть заботливым, и следовало признать, весьма мне симпатичен. И он только что признался, что это взаимно.

Но…

Это не отменяет того факта, что он желал мне смерти. Да и ребенок… я пока не готова стать матерью. А еще мы слишком мало знакомы, чтобы заводить речь об отношениях. Я вон, Вирона сколько времени знала, и все равно ошиблась в человеке. Что уж о Шарле говорить.

И вообще. Оно мне надо? У меня работа, зачем мне семья?

— Мне, признаться, лестно это слышать, — неуверенно заговорила я. — И я ценю вашу искренность, Шарль. Но… возможно, в вас говорит чувство вины, и со временем вы поймете, что сделали неправильный выбор. Я совсем не похожа на тех женщин, к которым привыкли кадхаи. Мне кажется, вам все же лучше выбрать кого-то с Танши.

— Я не предлагаю вам замужество прямо сейчас, — чуть сдвинул он брови. — Я понимаю, что для этого мы еще недостаточно знакомы. И я не собираюсь давить на вас, вручая вам артефакт и требуя ребенка. Но я хотел бы попробовать. Вы… я напомню вам, что вы пострадали от моего меча. И я все еще могу исцелить вас.

— Это можно сделать и без отношений, — я едва не поморщилась, предлагая такое.

— Да, но… мне бы хотелось, чтобы это было чем-то большим, чем акт исцеления. Я хотел бы попробовать сделать это чем-то большим.

Узнать друг друга, стать ближе, и, быть может, полюбить — и спасти мне жизнь, занимаясь любовью. Я поняла то, что осталось невысказанным, и мне это понравилось. Шарль действительно не давил. Он просто просил шанс, шанс для нас обоих. Между нами все началось так плохо, что подобный разговор был просто невозможен, непредставим тогда. Но мы оба ошибались в наших впечатлениях друг о друге.

Владетель, глава одного из бессмертных родов, бросил все, чтобы вытащить меня из каторги, хотя его узор выцвел, а значит, уже не мог влиять на него. Разве это не доказывает, что он заслуживает шанса? Мы заслуживаем?